Большая книга ужасов - 6

В апреле в Белом лесу пропала группа туристов. Ну, не совсем пропала и не совсем туристов… Пять человек отправились за подснежниками в Белый лес. Там были весьма необычные подснежники, с золотистой прожилкой, редкие очень. Такие подснежники хорошо раскупались пассажирами проезжающих поездов, только вот ходить в Белый лес никто не решался, поскольку о Белом лесе ходила дурная слава, люди там частенько пропадали, хотя пропадать особо было и негде — мох, высоченные осины — и все. Говорили, что там есть непонятные подземные ямы, куда люди проваливаются, и потом корни осин высасывают из них кровь, да вообще много чего говорили. Я как–то видел Белый лес издалека, мы с классом ездили на базу отдыха, это по пути. Лес выглядел довольно страшно — белые палки, как кости, торчат из земли. Листья действительно красные, хотя и лето. А у нормальных осин листья краснеют только по осени…

Так вот, пять человек отправились в Белый лес за подснежниками. Через три дня их нашли. Они сидели под деревьями. Все мертвые. И никаких признаков насильственной смерти.

Мальчишка продолжил рассказ.

— Так вот, Егору эта история очень понравилась. И он решил нарисовать картину и поехать с ней в это самое художническое училище поступать. А картина должна была быть такая: Белый лес, солнце светит, и под осинами сидят мертвые люди. С первого взгляда кажется, что они живые, но на самом деле ясно, что все они мертвые. Он придумал эту картину и отправился в лес набраться вдохновения, этюды сделать. И исчез. Отец тогда собрал своих друзей–охотников и отправился искать брата. Они прочесали все эти белые осины, но так ничего и не нашли. Вернее, никого не нашли. Только альбом Егора и сапог…

Мальчишка замолчал. Мне показалось, что он всхлипывал.

— Лучше бы он оставил альбом в лесу. Но там еще милиция была, участковый и мужик с собакой. Так вот, когда нашли этот альбом, собака стала кидаться на людей, никого к альбому не подпускала. Но они все равно его взяли, собаку отогнали. Отец хотел на альбом взглянуть, но ему повезло, он не успел — с ним приступ случился, так что его пришлось из леса самого вывозить. А поисковая группа, прежде чем передать в милицию, альбом просмотрела. Только они никому не рассказывали, что там, они слово дали друг другу. Альбом лежал в милиции, его должны были изучать какие–то эксперты, их из самой Москвы выписали. Но они не успели: в здании милиции начался пожар, потом там газовые баллоны рванули — и все. Восемь человек погибли.

А те, что этот альбом в Белом лесу нашли, долго молчали. Потом один проговорился, он рассказал своему брату, что там было нарисовано. И в этот же день они оба расшиблись на мотоцикле. А потом и другие тоже померли по–разному. Ну, те, кто альбом этот смотрел. Кто на охоте застрелился, кто на рыбалке утонул, кто в бане угорел. Один остался. Он понял, что происходит что–то ненормальное, взял да и уехал куда–то на Север. А потом нам дали квартиру в городе, и мы переехали из клуба. А клуб тот скоро закрыли и поселок тоже закрыли — завод–то разорился, никто там больше не живет. Это было три года назад. А в прошлом месяце, в июне, я поехал на АРЗ…

— ОРЗ? — переспросил я.

— АРЗ, — поправила Тоска. — Авторемонтный завод. Ну, слушай дальше…

— Да и так, в общем–то, понятно…

— Не, давай дослушаем, — настояла Тоска.

И мы стали дослушивать.

— Я поехал на АРЗ, хотел взять удочки, я там все свои удочки забыл, а они телескопические, дорогие. Клуб был открыт, но растащено ничего не было, я нашел нашу квартиру, нашел удочки. А потом решил в комнату Егора зайти, у него на двери был автопортрет, не знаю зачем… Я зашел в нее и вдруг гляжу, на столе альбом лежит. Тот самый. Я его сразу узнал. Он даже не запылился ничуть, лежал, как новенький. Но подходить к нему я не стал, убежал сразу.

Мальчишка замолчал. Ненадолго.

— Никто не знает, что было в этом альбоме. Говорят, что там наброски к той самой картине, которую он не успел нарисовать. К «Осиновой роще». Но такие страшные, что от них все вокруг разрушается…

Больше на диктофоне ничего не было.

— Это все. — Тоска выключила свой аппарат. — Как история?

— Ничего, — сказал я. — Пойдет. Я, кстати, что–то подобное про картины Паровозова слышал. Он хотел, чтобы изображение сразу на психику воздействовало, минуя мозг. Такие эксперименты давно уже проводились военными.

— Зачем?

— Все очень просто. Страшную картинку печатают в количестве двести миллионов экземпляров и разбрасывают над страной потенциального противника. Противники разглядывают эти картинки, дружно сходят с ума и выбрасываются из окон, и вот уже наши доблестные войска маршируют по покоренным странам. Красота. Потом эти эксперименты запретили.

Я посмотрел в потолок.

— Ты понимаешь, что мы там можем найти?!! — Тоска перешла на шепот. — В этом клубе… Ты понимаешь?

— Ничего хорошего мы там не найдем, — сказал я. — Неприятностей себе разве что найдем…

— Почему неприятностей?!!

— Ты веришь в эту историю?

Тоска кивнула. Потом добавила:

— Такие истории случаются…

— Я знаю, что такие истории случаются. Я говорю, что неужели ты веришь: подобный альбом лежит себе спокойненько в заброшенном Доме культуры авторемонтного завода?

Тоска пожала плечами.

— Это, во–первых, — сказал я. — А во–вторых, если этот альбом действительно существует, то лучше держаться от него подальше. Откуда у тебя эта запись?

— Полгода назад в городе была выставка Паровозова. Одна девчонка из редакции, она в Германию сейчас уехала, ходила туда и встретила его брата. Брат рассказал эту историю.

— История поганая, — сказал я. — Поганенькая…

— Но ты же любишь такие!

Я действительно любил такие истории. Такие истории украшали жизнь. Честно говоря, у меня тоже были кое–какие литературные планы. Я ждал по–настоящему страшную историю, чтобы в будущем переписать ее в роман ужасов. Только Тоске я об этом не рассказывал. Стеснялся и опасался конкуренции с ее стороны, она ведь на самом деле интересно писала.

И еще меня немножко смущало то, что эта история попахивала опасностью, причем опасностью реальной. Не хотел бы я общаться со всякими художниками, художник всегда имеет дело с чертовщиной.

— Ты же любишь приключения! — Тоска пыталась меня уговорить.

— Приключения я люблю, только вот ничего не выйдет, — сказал я.

— Почему?

— На такие мероприятия вдвоем не ходят. Надо идти как минимум втроем. Для подстраховки. А у нас третьего нет. Так что лучше нам отдохнуть.

— Ты просто отговорки ищешь!

Я накрылся пледом и повернулся к стенке.

Тогда Тоска прибегла к другим аргументам. Тогда Тоска стала давить на мою жадность. Достала из своего портфеля интернетовскую распечатку и сунула мне под нос. Это была страничка с посмертного сайта Паровозова. Там были его разные картинки и упоминание о «Белом альбоме» — ну, о том самом, утерянном. Говорилось, что «Белый альбом» — вершина творчества Паровозова. Говорилось, что утерян он при мистических обстоятельствах. Что многие коллекционеры, западные в том числе, хотели бы приобрести альбом за хорошие деньги. Размер этих «хороших денег» тоже был указан. Хватит, чтобы скромно, но со вкусом провести остаток дней на ортопедическом курорте в Солигаличе. [6]

Я внимательно изучил распечатку, затем, не оборачиваясь, вернул ее Тоске.

— Предложение заманчивое, — сказал я. — Но сегодня мне лень. Сегодня я отдыхаю. Уикенд, Тоска, ты же знаешь, это для меня святое время…

— Ну ладно, — надулась Тоска. — Если ты не хочешь мне помочь… если ты не хочешь мне помочь — я поеду одна!

Я немножко испугался — характер у Тоски был упертый, и она на самом деле могла отправиться в этот Дом культуры. В одиночку. Но показывать, что испугался, я не мог, нечего девчонкам свои страхи демонстрировать. Поэтому я продемонстрировал спиной полную холодность и равнодушие. Но при этом словесно попытался Тоску урезонить.