Чудище

Рен выдыхает и ослабляет хватку.

– Ну, хорошо. На секунду ты меня этим выбила из колеи. Не делай так.

Я пожимаю плечами, пытаясь притвориться, что мое идиотское любопытство было просто шуткой.

– Извини, я не хотела напугать тебя.

– Не беспокойся. Просто… люди Брайера не любят тех, кто использует магию. И когда предположительно рядом жили драконы, мы их тоже не сильно любили.

Мое лицо бледнеет. Отец говорил мне, что люди могут принять его науку за магию. Вот почему он не живет в Брайере?

– Я понимаю, – говорю я.

– Извини, меня учили быть подозрительным. Ты не могла этого знать, так как сама не из Брайера, – говорит Рен. – Можно я провожу тебя до фонтана?

Я беру его за руку.

– Да, пожалуйста. Спасибо за то, что показал мне свой дом. У тебя милая семья.

– Я просто рад, что ты появилась.

Вместе, мы в лунном свете проходим все улицы рука об руку.

Весь вечер мне не давала покоя одна идея, с того момента когда Рен упомянул больницу. Может быть, я могу остановить колдуна, может быть, могу помешать ему забирать девочек. Помешать причинять такое горе, какое он причинил Рену.

Когда мы снова подходим к фонтану, я не могу больше сдерживать свое любопытство.

– Где находится больница, которую ты упоминал ранее? Та, из которой колдун забирает девочек?

Рен смотрит на меня с недоверием.

– Ты не видела больницу?

Я качаю головой.

– Я думал, к этому моменту ты уже должна была. Кажется, ты всегда приходишь с той стороны.

– Где она?

Рен указывает в сторону аллеи, по которой я каждую ночь хожу к тюрьме колдуна. Узел страха скручивается в моем желудке. Это не может быть правдой. Я знаю эту дорогу слишком хорошо.

– Как далеко? – мой голос срывается. Воздух больше не может нормально проходить через мои легкие.

Рен хмурится; очевидно, он не понимает моих вопросов. Я сама с трудом могу их понять.

– В паре кварталов. Это квадратное здание справа.

Мир останавливается, как дверь, пойманная на полпути на своих петлях. Кровь стучит в ушах, блокируя ночные звуки.

Мне вдруг становится крайне важно убраться отсюда. Все о чем я могу думать это девочки. Что если колдун на этот раз не похищает их? Что если это я? Только я?

Болезненное чувство пробирается через мои внутренности. Отец не мог этого знать, не так ли? Ощущение как будто все перевернулось вверх тормашками.

– Я должна идти. Мой отец будет интересоваться, где я.

У меня дрожат хвост и крылья под плащом, жаждая освободиться и выпустить на волю это ужасное напряжение. Я не могу больше держать их спрятанными.

Рен кладет свою руку на мою.

– Ты можешь остаться, всего на минуту?

О нет. Как я могу уйти, когда он так смотрит на меня? Я фокусируюсь на том, чтобы выдыхать и вдыхать, пока мы сморим на мягкое отражение луны в фонтане, и туман закручивается вокруг наших ног.

Эмоции нарастают в моей груди, и я чувствую, как будто могу взорваться в любую секунду. Я с трудом могу продержаться минуту.

– Я должна идти, прости.

Он быстро сжимает руку, я поворачиваюсь, чтобы убежать, но он держит крепко.

– Пожалуйста, Ким, останься. – Рен сникает. – Я скучал по тебе.

Его прикосновение теплое и доброжелательное, но я все равно вырываю свою руку.

– Твоя мама будет волноваться. И мой папа тоже.

Мне нужно уходить пока я не взорвалась. Не в силах сформулировать еще хоть одно слово я разворачиваюсь на пятках и бегу.

– Ким! Подожди! – голос Рена следует за мной по аллее и ныряю в один переулок, затем в другой, надеясь, что он отстанет. Звук его шагов затихает позади меня, но я все еще чувствую запах корицы, которой пахнет его одежда.

Быстрей. Я должна бежать быстрей. Еще один переулок. Когда я уверена что он не видит меня, я запрыгиваю на ближайшую крышу и пробираюсь через здания. Туман скроет меня. Я должна продолжать бежать.

Отец знает, как поступить с этой информацией по поводу больницы. Если он совершил ошибку или хуже, если я неправильно поняла его указания, он скорректирует наш план. Он знает, что делать. Но что, говорит голос из подсознания, если нет? Что если он обманул тебя? Я всеми силами гоню эти мысли, выдавливая их воспоминаниями о доброте и заботе Отца.

Нет, Отец никогда бы так не поступил. Если только… если только он каким-то образом не оказался во власти колдуна. Но я не могу в это поверить. Все остальное, что он делал, доказывает, что он против этого ужасного человека. Разве нет?

Обычно не спасти одну девочку за ночь было бы непростительно, но я должна убедиться, что мы не совершили ужасную ошибку. Я не могу забрать еще одну девочку из Брайера, пока не поговорю с Отцом.

Во время тумана мне нужна какая-то возвышенность чтобы сориентироваться. Я перепрыгиваю на крышу высокого здания рядом со мной и рассматриваю город. Я убежала от Рена на запад; если пойти на восток, то это приведет меня снова к фонтану. Пока я рассматриваю город, я издалека замечаю верхушку счастливого ангелочка. Я взлетаю, скользя над крышами, и рассекаю воздух по направлению к своему дому и ответам.

– Отец, Отец, проснись, – говорю я, тряся его за плечо. Мой голос срывается в сонной тишине его комнаты. Наконец он шевелится.

– Хм? Что? – Увидев мое лицо, он встает. – Ким, что ради Бога произошло? Ты выглядишь так, как будто увидела саму смерть!

Я начинаю рыдать навзрыд. Отец кладет вокруг меня свои руки.

– Моя дорогая, что случилось? Расскажи мне!

Я отстраняюсь и сажусь на край кровати. Ночной колпак Отца свисает на бок над его обеспокоенным лицом. Он не выглядит как кто-то, кто вынашивал бы колдовские планы, неосознанно или осознанно. Он выглядит как мой добрый и очень обеспокоенный папа. С чего мне вообще начать?

– Думаю, мы совершили ужасную ошибку.

У него отпадает челюсть, но я продолжаю, испугавшись что если я не выдам все это сейчас, я никогда не найду правильные слова.

– Тюрьма на карте – я не думаю что это на самом деле вообще тюрьма. Я думаю… я думаю это больница. Брайерская больница. На этот раз колдун не забирает девочек, это только мы. Только я.

Я пристально смотрю на доски пола, у меня в ушах стучит пульс. Если Отец в этом замешан, боюсь, он будет в бешенстве. Если нет, он будет разочарован во мне за то, что я не поняла этого раньше.

Когда он, наконец, начинает говорить, голос Отца низкий и успокаивающий.

– Ким, что заставляет тебя так думать?

У меня сбивается дыхание в груди. Я не должна рассказывать Отцу о Рене.

– Я услышала, как люди говорили о больнице. – Вру я, дрожащим голосом. – Они были рядом и указывали на тюрьму, называя ее больницей. Могли мы перепутать место? Это возможно?

Отец берет мое лицо в обе свои руки. Прохладное спокойное чувство зарождается и разливается по моим конечностям.

– Нет, дорогая, это не возможно. Место, которое я указал тебе это не больница; это, несомненно, тюрьма колдуна. Он забирает девочек, а мы освобождаем их. Так было всегда. Доверься мне.

Я доверяю. Я полностью доверяю Отцу. О чем я так сильно волновалась, что в такой манере бросила Рена? Теперь причина в недосягаемости, ускользая дальше с каждой секундой.

– Теперь поспи немного и забудь все о больнице.

Ладони Отца на моих щеках вдруг становятся теплыми. На меня обрушивается сильная усталость.

– Забыть о чем? – говорю я, пытаясь уловить нить разговора.

– Вот и я об этом. – Улыбается он. – Утром все станет ясней.

Он отпускает меня и я, спотыкаясь, бреду в свою комнату. Да, Отец прав. Я должна спать. Я полностью изнурила себя.

Завтра будет новый день. Завтра все будет иметь смысл.

НОЧЬ, ПОВЕДЕННАЯ С СЕМЬЕЙ РЕНА, НЕСКОЛЬКО ДНЕЙ НЕ ДАЕТ МНЕ ПОКОЯ. Этот мужчина, Оливер, старше и седее, но это, несомненно, тот же самый человек из видения о розовом саде дворца.

Прежняя я знала его, но кем он мне был? Садовником, с которым я дружила, и который показывал мне розы? Когда я закрываю глаза, я все еще могу чувствовать доверие и теплоту того воспоминания, и не могу не думать, что там есть что-то еще.