Большая книга ужасов – 61 (сборник)

На этот раз я засек, где скреблось: звук шел из стеклянного гроба!

Глава IV. Ночь в музее

Сам удивляясь, что не трушу, я подошел и стал смотреть.

Ну, скелет. Ну, лежит. Насквозь ржавая кольчуга лоскутами сползла с ребер; днем в дырах видны бурые кости, а сейчас только тьма. Сабля на груди, правая рука вцепилась в рукоятку, левая, ниже, придерживает сгнившие в труху деревянные ножны.

Когда Жека разбил стекло, скелет наполовину рассыпался, и тетя Света заново собрала его на резиновом клее. Косточки он держит плохо и стирается пальцами, как жвачка. Но как раз в этом и фишка: скелет всегда можно разобрать и склеить заново, уложив в другую позу.

И вот я стоял над этим скелетиной на резиночках и ждал, когда он снова бзыкнет. А он – ни в какую. Затаился и не бзыкает, оккупант чингисхановский.

Это мыши, сказал я себе. В музее же полно мышей! И они бзыкают. Наверное. Скажем, забралась мышь в гроб – погрызть седло под головой у скелета… Грызла, грызла и бзыкнула зубами по стеклу. Увлеклась. А когда я подошел, затаилась… Так чего я жду, еще одного бзыка? Что ли, этот звук настолько дорог моему сердцу? А кроме него, не будет ничего новенького, в гробу ведь не разглядеть ни шиша.

Я стал потихоньку пятиться. Поворачиваться к гробу спиной категорически не хотелось. Ведь я выдумал ее, мышь. На самом деле под стеклянную крышку комарику не пролезть. Мне ли не знать, ведь мы вставляли ее вместе с Жекой… С другой стороны, чего я боюсь? Не вскочит же скелет? Не рявкнет, чтобы меня попугать, не снимет на телефон, как я ору, не выложит в Интернет! Надо просто повернуться и уходить… Но я и так ухожу, а что задом наперед, это неважно. Перейду в другой зал и повернусь.

Луна снова затеяла прятки. За окном во дворе ни ветерка, березка у гаража свесила тонкие ветки. А в небе настоящий ураган, мчатся рваные тучи. Луна то скроется, то выглянет в просвет, и тогда на стене в рамках с фотографиями отражаются десятки маленьких лун.

Гроб отблескивал тусклее, чем рамки, а должно быть наоборот: большое стекло больше блестит. И еще я заметил, что когда луна показывается из-за туч, в гробу светлеет не сразу. Словно лунный свет в нем включают постепенно, как в кинотеатре…

Б-з-зы! Я аж подпрыгнул. В гробу, точно в гробу!..

Луна скрылась наглухо, даже окна еле различались в кромешной тьме. Я решил, что теперь пятиться глупо, все равно же не видно ничего. Повернулся, и рука сразу нашарила холодное стекло. Ага, витрина с оружием! Еще бы чуть, и я врезался спиной… Зал раскопок, считай, пройден, шагах в трех будет кабинет купца. Теперь осторожнее, а то как бы опять не забодать лбом раскрытую дверь.

Я думал о Жеке. Если не могу помочь брату, то хоть найду ему Гражданина Собакина, пускай отвлечется… А на душе муторно, потому что уходить от брата, когда в гробу бзыкает, это неправильно… Но ведь я быстро? Наверняка Гражданин Собакин уже вернулся, ждет на крыльце музея или дрыхнет под домом в «Крестьянской усадьбе». Мне только выйти и свистнуть. Да и не факт, что бзыкал именно скелет. Мало ли какие чудеса бывают в столетних домах. Вон, у дяди Тимоши есть угол, в котором тикает. Пациенты украдкой щупают стену, ищут часы ведьмачьи, невидимые. А на самом деле в бревне поселился жук-древоточец. Не знаю, дерево ли он грызет, или песни у него такие, только тикает этот жук точь-в-точь как часы…

Между тем света прибавилось, я уже различал дверь впереди и за ней проступающий из темноты безголовый манекен в купеческом кафтане. Обернулся… А в гробу черным-черно, словно краски налили, и только под крышкой, изнутри, светлеют две костяные пятерни!

Б-з-зы! Б-з-зы! Б-з-зы! – Пальцы зашевелились, упираясь в крышку и отвратительно скрипя по стеклу.

Я пнул ногой дверной косяк. Больно. Не сплю. Гроб чернеет, желтые, с бурым оттенком гнили пальцы скребутся, пытаясь сдвинуть крышку…

– Стой! – Я дернулся к гробу – навалиться сверху, не пускать!.. И отскочил в кабинет купца. Испугался.

Выглянул из-за косяка… и тут луна спряталась.

Темнота.

Я стоял, вцепившись в дверь, и только слышал, как, подступая к горлу, колотится сердце. Глаза понемногу привыкали к темноте, вот и окна проступили на черной стене. В городе не бывает полной тьмы, как в ночной тайге. На соседней улице горят фонари, свет отражается от стен, слабеет, но чуточку всегда остается… А луны совсем не видно – нырнула в тучу… Нырнула, и скелет притих! Интересно…

Я пялил глаза в темноту – вдруг скелет потихоньку выбирается наружу?! Нет-нет. Во-первых, стеклянную крышку бесшумно не сдвинешь, уж я-то знаю. А во-вторых…

– МНЕ ПРОСТО ПОКАЗАЛОСЬ! – Я сказал это вслух и прислушался, как будто ждал возражений.

Лунный свет блеснул за окном. Луч добрался по полу до гроба, проник за стекло, на мгновение я увидел скелет, лежавший, как всегда, с руками на сабле… И опять его залило чернотой. Под стеклом всплыли руки без мышц и суставов, нажали… От пронзительного скрежета волосы встали дыбом и заныли зубы. Крышка стронулась с места и поползла по железной раме гроба.

Я шарахнулся назад, налетел на безголовый манекен купца и как маленький вцепился в него двумя руками: выручай, Африкан Саввич! Ты ж православный, ты не потерпишь, чтобы такое в твоем доме творилось!

Оглянулся. Темно. Луна опять ушла за тучу. И тихо.

Сколько я ни прислушивался, из зала раскопок не доносилось ни шороха. Ага, лунный свет ему нужен! Нечисть просыпается в полнолуние, это все знают… А полнолуние только завтра, вот скелету и не хватает сил. Столько бзыкал, примерялся, чтобы крышку поднять.

Я эту крышку тащил из магазина целый километр… Считается, что вдвоем с братом, но сам-то я знаю, что Жека только придерживал свой конец. Я тогда взял стекло близко к середине, так что большая часть веса пришлась мне на руки.

Выходит, я сильнее скелета. Вот пойду и набью костяную морду, чтоб знал, как пугать честного меня!

Я оторвался от манекена и поддернул рукава… С другой стороны, он воин, и у него сабля, а у меня под рукой только счеты Африкана Саввича. До помела, и то не добраться… Но идти надо – прямо сейчас, пока темно. Придавлю крышку чем-нибудь тяжелым, скелет и не выберется. Сундуком придавлю, он тут, в углу кабинета!

Тресь!

– Уй-аа! – Это сундук познакомился с моей коленкой. Терплю, охать некогда. Нашарил в темноте ручки на сундучных боках, рванул… Тяжело! В зал дотащу, но до крышки гроба не выжму, она мне по грудь. И лишнее из сундука не выкинешь – он заперт на замок…

Замок нащупывать не пришлось, я его хорошо видел – опять за окном высунулась луна. Упустил я время. Профукал на обнимашки с манекеном, на сундук дурацкий, да еще и коленку отбил… Как там скелет, что поделывает?

Скелет неподвижно лежал в гробу. Ура!.. То есть упс! Пока я хромал к нему, гроб снова затопила темнота, всплыли костяные пятерни и с визгом и скрежетом сдвинули крышку на самый край.

Я понять ничего не успел, как оказался рядом и поймал готовое упасть стекло. Оживший скелет все еще проходил у меня по разряду снов и киношных спецэффектов в 3D. Больше я боялся тетю Свету, которая ведь обязательно вздрючит за разбитое имущество. Хотя скелет по-настоящему вонял гнилью и с громким доминошным стуком выпрыгнул из гроба. Костяная рука недвусмысленно сжимала рукоятку сабли. Воин коротко и резко тряхнул клинком, об пол брякнулись остатки развалившихся ножен.

Я прислонил стекло к стене и предупредил:

– Если кокнем, никому мало не покажется!

Лохмотья кольчуги уныло звякнули, когда он шагнул ко мне уверенной походкой солдата. Ржавая сабля в его руке выглядела жалко, но только до тех пор, пока не взвилась ввысь. Я глянул снизу на хищный клинок и очень хорошо осознал: это оружие. Настоящее. И убивает по-настоящему, быстро и надежно. Треснет по макушке и рассадит меня на двух Алешек…

Тут бы и бежать, но я глаз не мог отвести от сабельного клинка. Смотрел, как загипнотизированный, пятился и вслепую шарил руками. Попалась какая-то фотка в рамке, я сорвал и метнул. Дзынь! – Он отбил саблей, стекло разлетелось в брызги, зато кусок разрубленной рамки угодил в голову. Бам-м! Аж загудело в пустом черепе, а со шлема посыпалась ржавчина. Ага, не понравилось! Лови еще, у меня много!