Голоса в ночи

— Ты не мог бы просто намазать меня какой-нибудь мазью, чтобы выглядело похоже? — спросил Львиносвет.

Воробей вздохнул.

— Видно, так и придется сделать.

Он отвел Львиносвета к лужице у стены пещеры и принялся мыть его мокрым куском мха.

Усталый Львиносвет закрыл глаза, убаюканный бережными лапами брата. Наверное, он уснул бы, если бы не вспомнил о ссоре с Голубичкой.

— Ты уверен, что мы не должны поговорить с Искролапкой начистоту? — шепотом спросил он, косясь на Иглогривку, занятую своим мячом. — Может быть, стоит помешать ей ходить в Сумрачный лес? Голубичка очень беспокоиться за нее.

— Нечего за нее беспокоиться, — ответил Воробей, опуская в лужу свежий комок мха. — Она ни разу не обратилась ко мне со своими ранами, полученными в Сумрачном лесу, и даже не помышляет об измене Грозовому племени. Будем и дальше использовать ее, чтобы следить за Звездоцапом.

— Так давай поговорим с ней, — предложил Львиносвет.

— И что мы ей скажем? — окрысился Воробей, с силой проводя мхом по уху Львиносвета. — Попросим шпионить за котами-изменниками? Ты не забыл, чем закончилось, когда мы попросили Голубичку проследить за соседями? Нет, давай немного подождем, а потом поговорим. Тогда ей будет, о чем нам рассказать, и она не будет чувствовать, будто мы пытаемся ее использовать.

Львиносвет недовольно буркнул, но не стал спорить и закрыл глаза, дожидаясь, пока Воробей закончит мытье.

— Ну вот, теперь наши соплеменники поверят, будто лиса все-таки наградила тебя парой царапин, — проворчал Воробей, втирая кашицу из разжеванных трав в лопатки Львиносвета.

Моховой мячик выскользнул из лап Иглогривки и, пролетев через всю пещеру, остановился у лап Львиносвета. Тот легко подцепил его когтями и бросил обратно.

— Тебе уже лучше? — спросила Иглогривка.

— Я бодр и свеж! — похвастался Львиносвет.

Воробей возмущенно фыркнул и начал убирать травы, вытащенные из кладовой.

— Спасибо, Воробей, — шепнул ему Львиносвет.

Воробей даже головы не повернул.

— Я так понимаю, бесполезно просить тебя в следующий раз вести себя более осмотрительно? — прошипел он. — Мы до сих пор не знаем, насколько далеко простирается твой дар!

Львиносвет снисходительно дотронулся носом до серой макушки брата.

— Ладно-ладно. — Он заторопился к выходу. — До встречи, Иглогривка! — бросил он, раздвигая носом ежевику.

Пеплогривка ждала его снаружи. Едва всколыхнулись ветви, как она бросилась к Львиносвету и принялась обнюхивать его перемазанные лечебной кашицей бока.

— Ох, я не думала, что ты так быстро выйдешь… — ее голос оборвался, она снова уткнулась носом в его шерсть. — Я чувствую только мазь, — медленно прошептала Пеплогривка. — И никакой крови.

Львиносвет отстранился от нее.

— Воробей обработал меня какими-то сильными травами, — нашелся он. — Они заглушают все запахи.

Голубые глаза Пеплогривки округлились.

— Ты говоришь так, будто ничего не случилось! — Львиносвету показалось, будто в ее голосе зазвенело раздражение. — Ты только что победил лису, один! Ты был весь в крови!

Львиносвет как можно небрежнее пожал плечам.

— Меня учили сражаться.

— Но ты выглядел так, словно истекал кровью! — с болью прошептала Пеплогривка. — Я подумала, что потеряю тебя!

Он бросился к ней, прижался щекой к ее щеке.

— Ты никогда меня не потеряешь, — поклялся он, чувствуя, что сердце его вот-вот разорвется от раскаяния.

— Нет! — Пеплогривка отшатнулась от него. — Я не могу так! Я буду умирать от страха каждый раз, когда ты отправишься в бой.

— Не говори так, прошу тебя, — прошептал Львиносвет. — Все воители рано или поздно уходят сражаться. Но это не мешает им любить своих подруг.

— Большинство воителей не бросаются в самую гущу любой битвы и не охотятся на лис, пока все спят!

— Но ведь я цел, Пеплогривка! Посмотри на меня.

— Этого не может быть! — Она с мукой смотрела на него, не в силах отвести глаз. — Столько крови, столько крови… — Хвост ее мелко дрожал.

Львиносвет быстро огляделся по сторонам. Дым собирал охотничьи патрули. Ромашка умывала ноющую Вишенку, а Кротик карабкался на ее широкую светлую спину. Ягодник и Орешница заделывали буковыми ветками дыру в изгороди.

Никто не обращал на них никакого внимания.

— Я должен рассказать тебе кое-что, — шепнул Львиносвет Пеплогривке. Обвив серую кошку хвостом за плечи, он повел ее к зарослям ежевики, росшим за палаткой целителя. Юркнув в гущу ветвей, он поманил Пеплогривку хвостом. Та послушно вползла следом, сверкая разгоревшимся от любопытства глазами.

— Ты должна кое-что знать, — начал Львиносвет, глядя на нее. — Тогда ты больше никогда не будешь бояться, что меня ранят в бою.

Пеплогривка моргнула.

— Я неуязвим, — выпалил Львиносвет.

Она громко фыркнула.

— Тебе просто до сих пор везло!

— Нет! — покачал головой Львиносвет. — Существует пророчество. Очень давно, много-много лун тому назад, его передали Огнезвезду. В пророчестве говорилось о котах, которые будут могущественнее всех воителей во всех племенах.

Пеплогривка внимательно слушала его, склонив голову набок.

— Я — один из этих котов. Меня нельзя ранить. Я неуязвим, и в этом моя сила. Мне все нипочем — битвы, лисы, несчастные случаи. Из любой переделки я выйду без единой царапинки. — Он посмотрел в глаза Пеплогривке, моля понять. Поверить его словам.

Она молча смотрела ему в глаза.

— Пророчество? — еле слышно прошептала Пеплогривка. — О тебе?

Львиносвет кивнул. Она поняла!

— И ты неуязвим. — Пеплогривка перевела взгляд на зеленые травяные пятна на его боках.

— Да.

— Поэтому ты можешь защитить свое племя.

— Да, — он подался вперед, радуясь тому, что она так спокойно приняла это. — Тебе больше не нужно беспокоиться обо мне. — Он потерся щекой о ее щеку, сердце его таяло от ее нежного запаха. — Я всегда вернусь к тебе целым и невредимым.

— Нет! — Пеплогривка отдернулась от него и попятилась из ежевики. В ее глазах была тоска. — Мы не можем быть вместе! Я никогда не смогу быть твоей подругой. Раз Звездное племя дало тебе такой дар, значит, ты должен идти своей дорогой.

Львиносвет похолодел.

— Ч-что ты говоришь? Почему?

— Потому что твоя судьба намного важнее моей! — прошептала Пеплогривка. — Твое предназначение слишком велико для того, чтобы делить его с простой кошкой. Мы больше не должны быть вместе.

Всхлипнув, она повернулась и бросилась прочь.

Глава XIV

Воробей собирал рассыпанные по полу травы. Какой нелепый расход драгоценных лекарств! Он, разумеется, потратил на Львиносвета самые простые травы, но с началом снегопадов даже обычной крапивы не доищешься! Вчера Яролика и Лисохвост убили полдня на поиски лекарственных трав, и только к ночи смогли принести в лагерь по несколько стебельков тимьяна и просвирника. Воробью не хотелось даже думать о том, что ждет их впереди.

— Милли!

Радостное мяуканье Иглогривки вывело Воробья из задумчивости. Он сглотнул голодную слюну, почуяв запах свежей мыши.

— Сколько тебе повторять, — раздался капризный голосок Иглогривки, — я не хочу есть!

Мили принялась рвать мышку.

— Ну, скушай хоть кусочек!

— Не хочу, — фыркнула Иглогривка.

— Ну, хотя бы капельку, ради мамы, — умоляла Милли.

— Не хочу есть, я не голодна!

Воробей подошел к гнездышку больной. Дотронулся носом до щеки Иглогривки. Шерсть у нее была влажная, но не горячая. Значит, жара нет. Он проник в ее чувства — там все было в смятении, вина, стыд и горечь мешались друг с другом.

— У нее снова началось воспаление в груди? — в страхе прошептала Милли.

— Оставь мне еду, — сказал Воробей. — Чуть попозже я осмотрю ее еще разок и попробую уговорить поесть.