Путешественник во времени

Оставался только один выход. Сэм Скаттерхорн отчаянно смел с капота несколько тысяч жуков и вскарабкался на крышу джипа. Волна жуков накатилась на лобовое стекло, лапки насекомых скользили по стеклу, но скоро они, встав друг на друга, достигли уровня крыши. Насекомые начали вновь взбираться по ботинкам и штанам Сэма.

— Помогите! — закричал он. — Пожалуйста! На помощь! Кто-нибудь! Прошу вас!

Его крики эхом разнеслись по пустынной долине, их подхватил ветер, вознес к звездам, попытался донести хоть до кого-нибудь в этой глуши.

И вышло так, что Сэма Скаттерхорна услышали. Чуть ниже границы леса, на другой стороне долины, из-за прочной каменной стены на лунный свет вышел человек. Он был одет в традиционную монгольскую одежду и сдвинутую набекрень шапку, но гордые орлиные черты лица выдавали в нем европейца. Он поднес к глазам прибор ночного видения и вгляделся в крошечную фигурку на крыше джипа, которая отчаянно отбивалась от захлестнувшей ее темной реки жуков.

— Еще один чертов тупица коллекционер? — донесся голос из пещеры за его спиной.

— Боже праведный, — пробормотал, щурясь в окуляры, высокий мужчина.

Сэм Скаттерхорн уже рухнул на колени, с ним было почти покончено. Жуки ползали по его лицу. Высокий мужчина отбросил в сторону тонкую сигару, схватил прислоненную к стене старинную винтовку и закинул на плечо ее украшенный кисточками ремень.

— Судя по всему, у него небольшие затруднения. Придется оказать помощь.

Подхватив патронташ и маленькую канистру, он нырнул в темноту. Через миг его длинная, размашисто двигающаяся фигура растворилась в ночи…

Глава 1

СТРАННЫЙ ПРИЕМ

— У тебя там что, камни?

Около трех часов пополудни холодным зимним днем невысокий толстячок с трудом выволок из багажника такси потрепанную синюю сумку и поставил ее на тротуар.

— Не совсем, — ответил худенький светловолосый мальчик, съежившись на ветру в тонком пальтишке.

— Неужели добавил к ним пару кирпичей? — борясь с одышкой, заметил мужчина, вскинув брови, и полез в карман за бумажником.

Мальчик вежливо улыбнулся, терпеливо снося порывы пронизывающего ветра. Хотя до вечера оставалось еще далеко, вдоль сумрачной улицы уже горели фонари, и водитель такси опустил запотевшее стекло лишь настолько, чтобы просунуть руку за деньгами. Он не собирался вылезать из машины в такой холод. Ветер дул прямиком из Сибири.

— Пока, приятель, — попрощался он, получив несколько банкнот, и шумно подышал на пальцы. — Счастливого Рождества!

И умчался прочь по лужам.

— Ладно, Том, пойдем-ка в дом, пока совсем не окоченели, — просипел толстяк.

Подхватив сумку обеими руками, он проковылял по широкой лестнице к обветшавшему кирпичному строению и скрылся за маленькой боковой дверью.

С неба посыпались крупные градины, громко забарабанив по ступеням. Том уже собирался войти в дом, когда заметил над входом пару зловещих каменных драконов. В лапах они держали крошащийся щит с надписью:

Несмотря на крупный град и хлещущий по лицу ледяной ветер, Том заулыбался. Может, в конце концов, все не так уж и плохо. Вряд ли найдется много детей, которые проводят рождественские каникулы в музее, названном в честь…

— Том Скаттерхорн, немедленно иди в дом, пока не превратился в ледяную глыбу!

Этот голос перекрыл грохот града, и Том вдруг заметил, что стучит зубами от холода. Он взлетел по лестнице, прыгая через ступени, и вбежал в дом.

— Значит, мама уехала в Монголию или куда-то вроде этого?

Том кивнул. Он сидел в маленькой, выкрашенной в желтый цвет кухоньке позади музея, прижав ладони к отопительной батарее, и постепенно оттаивал.

— Старина Сэм. Как всегда, полон сюрпризов.

— Остается только надеяться, что она найдет его на этих бескрайних просторах.

— Она его найдет, — вежливо, но твердо сказал Том. — Я уверен.

С тех пор как его отец исчез полгода назад и мать отправилась на поиски, Том хотел этого больше всего на свете.

— Хм, — задумчиво произнесла тетушка Мелба, разливая чай. — Остается только надеяться, верно?

Том кивнул, хотя его зубы все еще постукивали от холода. Он должен был надеяться — у него не оставалось выбора. Точно так же, как вынужден был уехать на Рождество к единственным имеющимся у него родственникам — дядюшке Джосу и тетушке Мелбе — на другой конец страны. Они были счастливыми владельцами музея Скаттерхорна, и он никогда их прежде не видел.

— Печенья, Том?

— Да, спасибо, — вмешался дядюшка Джос, ухватив пару штучек.

— А ты пока подождешь, старый слонопотам, — рявкнула Мелба, отобрала у него одну из печенин и передала Тому. — Этот ребенок просто обязан быть голодным; ты только посмотри на него.

Джос громко захрустел печеньем и уставился поверх очков на дрожащего напротив него тощего мальчишку. Тому исполнилось одиннадцать, для своих лет он был высоким, но худым, с пронзительным взглядом удивительно темных глаз. Его непослушные светлые вихры спадали на лоб. Он казался маленьким и в то же время неожиданно взрослым.

— В точности похож на отца, — заметил Джос, пожав плечами. — Копия Сэма.

— Только тощий, как гончая, — озабоченно добавила Мелба. — Том, родители совсем тебя не кормят?

Том посмотрел на сидевших напротив него странноватых людей и вспомнил, что сказала ему мама, когда этим утром прощалась с ним на вокзале: «Просто не забывай, что дядюшка Джос и тетушка Мелба немного другие».

«Что ты имеешь в виду?»

«Ну, они старше, и у них нет собственных детей. Они слегка… другие».

«Чудаковатые, что ли?»

«Нет, не совсем так, — поправила его мама, тщательно подбирая слова, чтобы у Тома не возникло неправильного впечатления. — Всего лишь необычные, не более. Они много времени провели в этом забавном старом доме».

Том гадал, что значило это «необычные», наблюдая за тем, как капли дождя стекают по окну вагона. Возможно, такие же необычные, как его собственные родители, которых мало кто считал нормальными? Теперь, приехав сюда, он начал понимать, что подразумевала мама.

— Бутерброд, Том? — предложил дядюшка Джос, протягивая тарелочку с кусочками хлеба. — Угощайся. Самые лучшие — с сардинами.

Сам он был круглым, как мячик, человечком с румяными щеками и лысиной, вокруг которой во все стороны торчали редкие пучки волос. На лице его выделялись густые, словно живая изгородь, сросшиеся брови, под которыми прятались темные глаза-бусинки, пребывающие в постоянном движении. Сейчас на нем была пара шерстяных кофт — одна поверх другой, и он чуть склонял голову набок, как собака, прислушивающаяся к разговору.

— Э-э… нет, спасибо.

— Ты сам не понимаешь, от чего отказываешься, приятель, — пробормотал дядюшка Джос, затолкав в рот очередной бутерброд.

— Думаю, понимает, Джос, — неодобрительно проворчала Мелба. — Том, дорогой, выпей еще чаю. Чая никогда не бывает достаточно.

Если дядюшка представлял собой одну крайность, то тетушка — другую. Он был низкорослым, пухлым и жизнерадостным, а она — бледной и стройной, со стрижкой под горшок, словно у средневекового короля, придававшей ей довольно-таки строгий вид. Сейчас она быстрыми птичьими движениями подбирала с тарелки крошки и выкладывала их на колено, где их сгрызала крупная белая крыса с красными глазками. Зверька звали Планктон, и он тоже принимал участие в чаепитии.

— Планктон — лучший мышелов в городе, — проворковала Мелба, ласково поглаживая животное по спине.

— Мышелов? — переспросил Том, уверенный, что мышеловами бывают кошки, но никак не крысы.

— Ну да, — подмигнул ему дядюшка Джос. — Ты не знал, что мыши боятся крыс? Особенно белых и красноглазых. Они встречают Планктона в какой-нибудь темной дыре за плинтусом и решают, что умерли и угодили в ад.