Проклятие Фрейи

Амос понял, что он должен немедленно что-то предпринять, чтобы спасти своего друга. Он закрыл глаза и резко, мощно поднял обе руки к небу. Сильный шквал ветра пронесся над морем, подхватил горгону, и она взмыла вверх.

Медуза совершила молниеносный подъем. Такой стремительный, что у нее зашлось сердце. Властелин масок опять повторил свое движение, и горгона стала вновь набирать высоту. С каждым порывом ветра она поднималась все выше и выше, пока не достигла края утеса. Амос поддерживал ее в воздухе, но она была не в состоянии маневрировать, чтобы приземлиться. Порывы ветра, которые вызывал Амос, вес сундука и потоки воздуха, окружающие остров, мешали ей обрести равновесие и правильно управлять крыльями.

Беорф поднял плащ своей подруги и прикрепил его к ручке своего боевого молота. Он подумал: «Фрейя сказала, что это оружие всегда вернется ко мне в руки, ну что же, настал момент проверить, правда ли это!»

Толстый мальчишка метнул молот к Медузе и крикнул:

— Лови!

Оружие пролетело рядом с медузой. Все ее волосы-змеи вытянулись, и сотни маленьких пастей вонзились в него. Волшебным образом молот Беорфа описал круг в воздухе и вернулся к своему хозяину, притянув горгону за волосы.

Медуза упала в траву, перекувыркнулась, выпустила из рук сундук и закончила свой кульбит, растянувшись на спине. Она была спасена!

— Как дела, Медуза? — спросил Амос, направляясь к ней.

— Стой там, — грозно приказала Медуза. — Не подходи! Мои глаза ничем не прикрыты, и я не хочу, чтобы наши взгляды встретились. Попроси Беорфа принести мой плащ с капюшоном!

— Вот и он! — сказал Беорф, подавая ей одежду. — В самом деле, этот молот работает… необыкновенно! Ты видел, Амос? Он вернулся точно мне в руки!

— Великолепно! — воскликнул властелин масок. — Тебе в голову пришла очень хорошая идея, и у тебя была отличная реакция. Без тебя Медуза еще долго кувыркалась бы в воздухе.

— Из нас получилась отличная команда! — заключил Беорф, помогая горгоне подняться.

— Да, — согласилась Медуза, надвигая на глаза капюшон. — Я уже думала, что рухну в море у подножия скал. Спасибо вам обоим! А теперь посмотрим на дракона. Он в сундуке. Это будет настоящее чудо, если он пережил это приземление.

К счастью, дракон был все еще жив. Свернувшись калачиком и поджав хвост, он едва дышал. Было совершенно очевидно, что долго он не протянет.

— Так, — сказал Амос, чтобы поставить точку. — Теперь надо поскорее убираться с этого острова и спешить на помощь беоритам, оставшимся в море. Скажи-ка, Беорф, Фрейя тебе пообещала, что мы сможем вернуться в Упсгран на Скидбладнире, драккаре богов? Если это так, то хотелось бы узнать, где находится этот самый корабль!

Толстяк загадочно ухмыльнулся, взял Амоса за подбородок и повернул его голову к центру острова.

— Вот он!

Глава восемнадцатая

СКИДБЛАДНИР

Корабль богов стоял прямо перед их глазами в изумрудной траве, сверкая под лучами солнца. Его прочный корпус был кроваво-красного цвета, орнаменты из золота, серебра и драгоценных камней, а также статуи великих воинов, придавали ему еще более величественный вид. Ослепительно-белый парус был расшит по краям руническими письменами. На огромных щитах, выкованных умелыми руками карликов, были изображены сцены самых славных сражений викингов. Носовая фигура из дерева представляла голову дракона, готового к бою. Когда друзья подошли к кораблю, голова дракона ожила и сказала:

— Добрый день! Я Скидбладнир. Я должен препроводить вас на материк! Добро пожаловать на борт! Поднимайтесь!

И с правого борта медленно опустился трап. Беорф, взбираясь на палубу, проворчал:

— Надеюсь, на этой посудине найдется, чем поживиться! Я уже по-настоящему проголодался!

— Здесь есть все, что беорит только может пожелать, — ответила носовая фигура. — На нижней палубе накрыт стол. Он ломится от яств. Там и фрукты, и мясо, и овощи, и пирожные! Угощайтесь!

— О… большое спасибо… — в смущении пробормотал толстый мальчуган.

— А есть ли там тараканы и личинки майского жука? — лукаво спросила горгона.

— Конечно! — подтвердил корабль. — Я подбираю меню в соответствии со вкусами моих пассажиров, поэтому на столе вы найдете все ваши любимые блюда. Боги нордического пантеона считают честью для себя угодить гостям Скидбладнира.

— Ну что же! — воскликнул Амос. — Судя по всему, нас ожидает великолепное путешествие.

— Надо ли поднять на борт сундук? — спросила носовая фигура.

— Да, будьте так любезны, — ответил Амос.

Фигура разинула пасть и сжала сундук своими деревянными зубами, а потом аккуратно перенесла на палубу.

— На борту Скидбладнира, — пустилась в объяснения голова дракона, — вы находитесь вне времени. Один час на драккаре равен одной секунде в мире людей. Вот почему этот корабль такой быстрый. Итак, мы отправляемся в Упсгран?

— Да, — подтвердил Амос, — но сначала по пути мы должны забрать наших друзей. Они находятся на дрейфующем трехмачтовом судне. И еще мне хотелось бы, чтобы мы разыскали в море трех наших друзей, трех беоритов, упавших за борт.

— Ваших друзей больше там нет, — сказала носовая фигура. — Разве вам никто не сказал?

— Как это — больше нет? — забеспокоился Беорф. — Мы будем их искать там, где они пропали, и все!

— Ты ничего не понял, юный беорит, — промолвила деревянная голова. — Я сам проводил их в Асгард, селение богов. Петер Гигант в одиночку поразил ужасную морскую змею. Но, к несчастью, он скончался от полученных ран. Хелмик Неутолимый и Альре Топор были потоплены моренами. Этих водяных чудовищ призвал Локи, и они одержали верх над храбрыми воинами. Беориты не очень-то умело сражаются в воде, и потому, несмотря на все их усилия, они были подло убиты. Рута Валькирия, Уло Улсон по прозвищу Большая Глотка, Банри и братья Гой и Кассо Азулсон, в свою очередь, были увлечены на дно океана и брошены моренам. Их смерть была быстрой и безболезненной. Они тоже пытались защищаться, отвечая ударом на удар, но безуспешно. Судьба беоритов была решена волей бога Локи. Но не хотел бы я сейчас оказаться на его месте, когда Один занес над ним свою руку: возможно, он будет наказан…

Амос и Беорф горько заплакали, услышав, какая судьба постигла их друзей.

— Возможно, будет наказан! — взвыл рассерженный властелин масок. — Боги совсем ничего не понимают! Мы для них просто пешки! Фигурки для игры, которые они передвигают, как хотят… Мы с Беорфом потеряли настоящих друзей. Людей, которых мы любили всем сердцем! Локи предал смерти просто так восемь человек и, возможно, он будет наказан!

— Но… — промолвил Скидбладнир, — восемь человек — это ничто! Гораздо больше людей погибают, сражаясь за своего бога, религиозные войны уносят миллионы жизней. Почему же боги должны сурово наказывать Локи? Из-за восьми смертных?

— Вот кто мы для них! — воскликнул Амос. — Смертные! Простые смертные существа без будущего, чья судьба зависит от их божьей милости? И это все, что мы собой представляем?

— Да, именно так, — подтвердила носовая фигура. — Вы всего лишь букашки по сравнению с божественностью этого мира. Вы — мелкие солдатики богов, которые воюют между собой, используя вас. Земля — это гигантское поле битвы, населенное странными существами. Каждый день вы деретесь друг с другом, вы убиваете своих ближних во имя богов. Разве ты сам не убивал гоблинов? Или дракона? А Беорф? Разве он не уничтожил в Братели Великой целое полчище горгон?

— Мы же всего-навсего защищались! — возразил толстый мальчуган. — Мы отвечали на нападение жестокостью только потому, что у нас не было другого выбора.

— Выбор всегда есть! — уверила носовая фигура с отеческими нотками в голосе.

— В таком случае, — твердо произнес Амос, — если правда, что у нас всегда есть выбор, то я делаю свой… Я сойду с этого корабля. Мне не нужны боги и их мораль, мне не нужны их наставления и благодеяния. Я человек, и я делаю такой выбор: полностью беру в собственные руки свою судьбу и не жду никакой милости от богов. Моя миссия — это установить равновесие мира, и по этой причине я не могу пользоваться милостью ни Фрейи, ни Одина. Я ничего не прошу у богов добра, и мне не нужна милость богов зла. Установить равновесие — для меня сегодня означает бороться с богами, чтобы предоставить каждому существу, живущему на нашей Земле, такой мир, какой оно само себе представляет, а не вылепленный какой бы то ни было божественной волей.