Империя (СИ)

— Новый повелитель волшебного мира Земли рад видеть у себя во дворце многоуважаемых гостей! — выпалил Славка заранее отрепетированную фразу. В ту же секунду парадные двери позади трона распахнулись и под звуки величественной музыки (музыку устроил Меркони Лисо) появился сам принц в полном великолепии. Димку сопровождал его советник — итальянец, невозмутимый и преисполненный достоинства.

Принц по совету Меркони чуть наклонил голову в знак приветствия, стал у трона. Звуки музыки стихли, и благоговейный шепот пробежал по залу, всколыхнулся и угас. Димка, больше всего боявшийся растеряться перед таким собранием, только мельком окинул глазами собрание, и тут же стал смотреть выше голов, чтобы не чувствовать устремлённых не него сотен пронзительных взглядов. Этот метод Димка уже применял в школе, когда пришлось читать стихи на сцене Дома культуры. Главное, сохранить форму в первые минуты, уверял себя принц. Потом будет легче. Абсолютно ничего страшного…

В это мгновение он почувствовал лёгкое прикосновение к руке — синьор Меркони напоминал: пора!

— Господа, — негромко, но внятно и как-то неожиданно уверенно произнёс принц. — Волею великого Мерлина я поставлен над миром магии, и отныне вами повелеваю.

— К дьяволу! — послышался вдруг резкий, отвратительный голос. — Это мошенники, самозванцы!

Из толпы вырвался маленький, лысый человечек, одетый, как подобает приличному господину, в чёрный костюм-тройку, однако руки и лицо придавали ему большое сходство с нарядившимся скелетом.

— Один авантюрист и двое сопляков пудрят нам мозги! Братья! И вы верите, что бессмертный Мерлин, да будет он славиться в тысячелетиях, по словам самозванцев, стал прахом?! Чушь! — Зал молчал, выжидая. — Да как можно поверить, что Мерлин передал бремя власти безвестному мальчишке, когда у Него есть девять преданных Наместников и слуга, наделённый лишь ненамного меньшею силой, чем Сам. Каждый из них одним лишь взглядом способен испепелить сотню таких вот проходимцев, и так и будет сделано, как только Наместникам станет известно об этом безобразии. Нас, известных всему миру магистров, постигших вершины магии, хочет околпачить шайка пройдох!

— Ты кончил? — со стальною нотой в голосе негромко спросил Меркони. Итальянец предвидел, что кто-нибудь из гостей потребует доказательств, однако ничего достаточно убедительного они с принцем не сумели придумать. Предстояло трудное, опасное, но, к счастью, хорошо известное синьору Лисо дело — словесная дуэль.

— Нет, я только начал. — Магистр-скелет зло усмехнулся. — Что ваша шайка может сказать на это?

Димка шагнул вперёд.

— Великий Мерлин умер. Я говорю вам. Ворона убили Наместники — и сами пали от его рук. А я, — принц повысил голос. — Не намерен слушать тут пустого лая. Пусть тот, кто считает повиновение мне ниже своего достоинства, уйдёт — но пусть он также знает — мы пока слабы, и всё-таки сумеем одолеть наших врагов, врагов дела Мерлина. — С такими словами Димка, как будто совершенно забыв благоразумие, второй раз встал под берилл, который до поры спокойно мерцал на цепи. И кристалл вспыхнул второй раз, и было в том ослепительном сиянии что-то, столь непостижимо страшное, что всех — даже друзей принца — охватил безумный ужас. Кто зажмурил глаза и закрыл лицо руками, кто и вовсе упал ниц. Несколько долгих мгновений зал выжженным негативом в беззвучии падал в смерть. Ужас чувствовал и принц — но Димку это чувство не лишало жизни, лишь заворожило, заполнило, стало единственным, стало и болью, и невыразимым наслаждением, уничтожив всё слабое, несовершенное и человеческое.

…Принц отступил, и берилл погас. Казалось, зал погрузился во тьму — таким ничтожным было пламя светильников. А когда глаза снова смогли естественно воспринимать мир, все увидели, что от безумного магистра осталась горстка пепла.

Новая победа стала решением только одной проблемы — маги и волшебные существа прониклись страхом и склонили головы перед новым повелителем. Но принц не для того собрал подданных, чтобы запугать их, принудить к беспрекословному повиновению. Ему нужны были их совет и поддержка. Народ, которым предстояло править, оказался таким разным — и необходимо было теперь же найти общие слова для прожженных авантюристов-магов и лесных чудищ-страшилищ. Убедить их, что затевается не бессмысленная игра в смену власти, а настоящая битва за выживание волшебного мира.

Как сказать это сейчас, Димка не знал. Поэтому он решил устроить небольшую паузу, чтобы гости немного пришли в себя. Принц отступил, увлекая Славку и Меркони, и что-то им прошептал. Меркони, обнаруживший, что магические возможности его во дворце значительно усилились, кивнул, и тут же в зале, повсюду, где были свободные места, возникли столы со всевозможными яствами, воздух наполнился ароматами. Зазвучала негромкая, нежная музыка. Славка вышел на возвышение и объявил, что принц ненадолго покинет собрание, а гости могут угощаться и забыть все неприятности и тревоги.

Конечно же, проницательные маги, искушённые авантюристы и многомудрые древние колдуньи усмехнулись про себя — как же, дадим мы так просто обвести нас вокруг пальца! Однако, большинство гостей с радостью и облегчением последовало приглашению.

Димка же, стараниями итальянца переоблачённый в новый, неприметный костюм, больше напоминавший лохмотья, под видом не то домовёнка, не то ученика какого-то захудалого колдуна вернулся в зал через боковой ход. Меркони, тоже преобразившийся, с фальшивыми усами и пышной бородой, сопровождал принца. Они неспешно передвигались от одной группы гостей к другой, и наконец Меркони остановился позади полного господина в серой паре и в старомодном пенсне, без умолку трещавшего на ухо какой-то миловидной особе, слушавшей его с живым интересом.

Меркони довольно бесцеремонно прервал их разговор:

— Простите, господин э-э-э…

— Лорд Доблати, к вашим услугам, сударь! — любезно представился толстяк.

— Я извиняюсь, сэр, не подскажете ли вы, что здесь происходит, я немного задержался и…

— О, конечно-конечно! — Особа, так прельстительно строившая глазки, была моментально забыта. — Я, видите ли, прибыл издалека, верите — в пути преодолел ужасные трудности! О, бог мой! Хотя бы эти самолёты! Они чудовищно вредны для тонких материй моего организма — хотя я и придерживаюсь, знаете ли, определённых норм в питании, и всё же…

— Извините, но нельзя ли покороче?

— Конечно-конечно, разумеется! Так вот, вы не поверите, но мне пришлось пробираться ночью! Одному! Через заросли совершенно дикой чащи! — почти выкрикнул полный господин. — Но ведь я — я личность известная в самых высших кругах. Просто безобразие… А потом — ещё эти комары! Боже, до чего вредные создания, они чувствую человека за мили, слетаются отовсюду, высасывают, выпивают мою кровь. Я едва жив!.. Ах, что же я! — воскликнул он, поймав грозный взгляд итальянца. — Но общество, скажу я вам прямо, общество здесь подобралось весьма странное! О, какие примитивные уродцы — к чему они здесь — все эти волосатые гоблины, деревенские колдуньи? Я бы хотел спросить — кому пришло в голову приглашать ИХ на это высокое собрание?! Это же просто грязные разбойники… Эй, куда же вы, постойте, мистер… как вас?..

Меркони двинулся дальше, искусно лавируя среди людей и чудовищ. Димка не отставал. Вторым собеседником Меркони оказалась старуха, низенькая, сгорбленная, сухая, с тонким личиком, выглядывавшим из под изъеденного молью платка. Закутанная в рваные, словно истасканные собаками куски материи в лоснящихся тёмных пятнах, она представлялась Димке самой настоящей ведьмой из сказок. Старуха пребывала в полной неподвижности, наблюдая за происходящим вокруг с тусклым огоньком в глубоко посаженных глазках, изредка сморкалась и вытирая длинные, уродливые пальцы о край платка.

Карга, оказавшаяся не кем иным, как самой госпожой Лючипфой, отвечала на вопросы Меркони как будто с неохотой, но без неприязни.

— Как вы добирались, сударыня?

— Всё отлично, человек, всё отлично… — причмокивая, ответила колдунья.