Город туманов

Прунелла, внимательно разглядывавшая молодого профессора, тоже шепотом ответила:

— По-моему, когда-то он был у нас конюхом. Я видела его только однажды, но уверена, что не ошиблась. Почему Примула считает возможным приглашать в преподаватели столь ничтожных людей?

Прунелле, конечно же, никаких подробностей о болезни Ранульфа не сообщали.

Примула между тем встревожилась. Она не нашлась что сказать и только шевелила губами. Наконец она повернулась к старику и доверительно сообщила ему, что рада знакомству с еще одним мастером иглы; после чего обратилась к профессору Клоку и проворковала:

— Я просто обязана вышить пару шлепанцев в подарок на день рождения любезному доктору и хочу, чтобы рисунок был самым оригинальным, так что, может быть, этот джентльмен подаст мне какую-нибудь идею.

Тут профессор совершил еще один безумный пируэт и, от радости захлопав в ладоши, воскликнул:

— Да-да, именно Портунус и нужен вам. Портунус научит ваши стежки танцевать под его мелодию, хо-хо-хо!

И, тыча друг друга в ребра, они с Портунусом разразились хохотом.

Наконец, заставив себя успокоиться, профессор предложил Портунусу настроить скрипку и потребовал, чтобы юные леди построились в два ряда для первого танца.

— Начнем с Голубики, — проговорил он.

— Но ведь это всего только простой сельский танец, который любят батрачки, — недовольно оттопырила губку Луноцвета Джимолост.

Прунелла Шантеклер отважно подошла к мисс Примуле и сказала:

— Простите, пожалуйста, но разве мы не можем заниматься уже разученными нами жигами и кадрилями? Моей маме, наверное, не понравится, если мы начнем разучивать что-нибудь новое. Тем более такой вульгарный танец, как Голубику.

— Вульгарный! Вот это новость! — пронзительным голосом вскричал профессор Клок. — Вот что, моя хорошенькая мисс, Голубику танцевали при лунном свете еще в ту пору, когда на месте Луда была только буковая роща между двумя реками. Этот танец Молчаливый народ танцует вдоль всего Млечного Пути. Этот танец соткан из смеха и слез.

— Профессор Клок намеревается учить вас только самым старинным и аристократическим танцам, моя дорогая, — укоризненно проговорила мисс Примула. — Тем, которые принято было танцевать при дворе герцога Обри… Так ведь, профессор?

Старик скрипач уже настраивал свой инструмент, и профессор Клок, явно полагавший, что они и так потратили слишком много времени на разговоры, велел своим ученицам строиться и приготовиться к танцу.

Цветочки Кисл повиновались с большой неохотой, никто из них не считал этого балаганного шута преподавателем, а выученная старомодная пляска им никогда не пригодится.

Однако смычок старого скрипача явно оказался волшебным! В мире, конечно, не нашлось бы другой мелодии, столь же одинокой, зовущей в пляс и манящей! Противиться ей просто не было никакой возможности.

Не понимая, как именно все это произошло, скоро все они шагали, притоптывали, скользили и поворачивались, невзирая на снедавший душу огонь, в то время как мисс Примула в такт качала головой, а профессор Клок, выкрикивая наставления, сновал между танцующими так, что могло показаться, будто они — бусины, а он — нитка, на которую они нанизаны.

Вдруг музыка смолкла, и раскрасневшиеся, смеющиеся, обмахивающиеся платочками Цветочки Кисл попадали на пол возле груды полных мешков в углу, пожалуй, впервые в жизни не думая о том ущербе, который тем самым нанесли собственным юбкам.

Тут мисс Примула крикнула:

— Только не здесь, мои милочки! Только не здесь!

Ощущая легкое удивление, они уже было собрались встать, когда профессор Клок что-то шепнул на ухо наставнице, и, с пониманием кивнув ему, она сказала:

— Очень хорошо, дорогуши, оставайтесь там. Я просто подумала, что пол слишком грязен для вас.

— А что, вообще-то было даже очень забавно, — проговорила Луноцвета Джимолост.

— Да, — согласилась с ней Прунелла Шантеклер. — Этот старик действительно умеет играть!

— Хотелось бы знать, что находится в этих мешках? Яблоки были бы тверже, — сказала Амброзина Мукомолл, с праздным любопытством тыкая в тот, возле которого она сидела.

— И пахнет от них как-то странно, — заметила Луноцвета.

— Жуть! — молвила Прунелла, морща носик. А потом, хихикая, прошептала: — Что, если нашей гусыне уже приготовили и лучок!

Но в этот миг Портунус вновь начал настраивать свою скрипку, и профессор Клок предложил им снова построиться в два ряда.

— На сей раз, мои маленькие мисси, — проговорил он, — мы будем танцевать скорбный и торжественный танец, в котором должна принять участие и мисс Примула. Это очень аристократический танец, его танцевали при дворе герцога Обри! — Последние слова профессор произнес, подражая интонации мисс Примулы, и лукаво подмигнул девочкам, чем очень их насмешил, как и положено шуту.

— Но, прежде чем начать танец, прошу вас выслушать мелодию, — продолжил он. — Итак, Портунус!

— Ну вот! Опять эта Голубика… — презрительно промолвила Прунелла.

Однако слова буквально примерзли к ее губам, и она застыла на месте, околдованная и испуганная.

Это действительно была Голубика, но уже совершенно другая. Ибо с тех пор как они в последний раз слышали этот мотив, он, должно быть, скончался и перенесся в неведомые края, чтобы вернуться на землю гневным духом.

— А теперь все танцуем! — выкрикнул профессор Клок не терпящим возражений тоном.

Повиновались ему лишь из чувства самосохранения, словно движение могло спасти их от этой мелодии, казалось, исходившей из них самих.

пел профессор Клок, в такт мелодии сновали по лабиринту видений Цветочки Кисл.

Но вдруг мелодия изменилась. Стала веселой, и в то же время странной, какой-то зловещей.

пел профессор Клок, сновал между ученицами, впрочем, нет, не сновал, а метался, и с каждым мгновением его песня становилась все пронзительнее, а смех — более диким.

И тут — как и когда, сказать они не могли — к танцу присоединился новый участник.

Он был весь в зеленом, лицо прикрывала черная маска. Он тоже метался по залу, но ни разу никого не коснулся. Никто не мог его разглядеть.

Только Луноцвете Джимолост удалось заметить у него горб на спине.

Глава VII

Амброзий Джимолост ловит ворон, и ему является видение

Господин Амброзий Джимолост, завершив полуденную трапезу, раскуривал трубку на усыпанной маргаритками лужайке в прохладной тени под ветвями огромной, раскидистой и уже желтеющей липы в обществе своей упитанной и уютной половины, дамы Жасмины, дремавшей в соседнем кресле с веером в руке и мопсом на коленях, который, высунув розовый язычок, мирно посапывал.

Господин Амброзий размышлял о скором прибытии янтарного цветка — золотистого восточного вина, его торговый дом владел монополией на его ввоз в Доримар.

Столь приятные размышления были прерваны громкими голосами, доносившимися от дома, повернувшись в кресле, он увидел собственную дочь Луноцвету, озиравшуюся по сторонам и растрепанную, сломя голову она мчалась к нему по лужайке; за ней неслась толпа слуг — трещавших без умолку.