Игра (ЛП)

- Зачем? – спросила Гэлли.

- Затем, что так велел твой дядя Юлион. Он здесь главный. Вот что происходит с теми, кто разозлил его.

Гэлли с удовлетворением подумала, что дядя Юлион никогда ей не нравился.

- Разве никто не может остановить его? – спросила она.

- Это непросто, - ответил Скрипка, - хотя я слышал, одна провидица по имени Пифия сказала, что это возможно. Мы пытаемся найти способ. А теперь я должен оставить тебя. Начиная отсюда, всё будет постепенно становиться более обычным, но старайся продолжать идти, что бы ты ни увидела.

- Мы еще встретимся?

- Вполне вероятно, - Скрипка махнул ей и повернул обратно.

Гэлли грустно посмотрела ему вслед. Хотя она лишь однажды разговаривала с ним и кивала ему вместе с Марсией, она всегда думала о Скрипке как о своем первом настоящем друге. Вздохнув, она продолжила путь.

Тропа превратилась в коридор, по обеим сторонам которого располагались зарешеченные тюремные камеры. За одной из толстых дверей кто-то вопил:

- Ненавижу вас! Всех вас!

За другими дверями звенели цепи.

«Полагаю, это более обычно», - вздрогнув, подумала Гэлли.

Она шагала вперед. Из сводчатого каменного коридор стал грязным кирпичным, а потом – бетонным с полосами света на потолке, но по обеим сторонам по-прежнему тянулись тюремные камеры. Гэлли вышла в более широкую часть, где солдаты с ружьями пинали корчившегося на полу человека. Это действительно более обычно, решила Гэлли. Подобные сцены она видела раньше по дедушкиному телевизору. Но смотреть на такое вблизи оказалось отвратительно.

- Вам должно быть стыдно! – сказала она солдатам.

Только один из них обратил на нее хоть какое-то внимание. Он повернул ружье, нацелив его на Гэлли.

- Убирайся! – велел он.

А женщина-солдат, которая, видимо, была главной, не отвлекаясь от пинания, отрывисто бросила:

- Пристрели ее.

Гэлли поспешно двинулась дальше. Всё равно она больше ничего не могла сделать. В следующее мгновение она оказалась в громадном ярко освещенном офисе, где люди за рядами столов усердно трудились на компьютерах и телефонах. Гэлли быстро семенила по промежутку между столами, надеясь, что ее не заметят, пока не добралась до стола в самом конце, за которым сидел мужчина, работавший усерднее, чем все остальные вместе взятые.

Здесь что-то заставило Гэлли остановиться и посмотреть. У этого человека с одной стороны стола стоял большой лоток с надписью «ВХОДЯЩИЕ», в котором горой возвышались бумаги, бланки и файлы. Он выхватывал их оттуда – по две в минуту, – быстро просматривал, на некоторых делал ручкой пометки, некоторые засовывал в ксерокс и потом вынимал, отмечая их в своем компьютере, подписывал обе копии и бухал их в лоток поменьше с надписью «ИСХОДЯЩИЕ». И выхватывал следующую партию. Он работал так быстро, что Гэлли была уверена: в самое ближайшее время он опустошит лоток «ВХОДЯЩИЕ». Но как раз в тот момент, когда там остались два бланка и один файл, кто-то подошел и свалил сверху еще одну громадную кучу. Человек застонал и начал работать над ними.

Однако Гэлли заставило остановиться и присмотреться не то, как усердно человек работал, а его внешность. У него были черные кудрявые волосы и смуглая кожа. На испещренном морщинами лбу виднелись залысины, и еще больше морщин лучами расходилось от уголков больших черных глаз. Он казался знакомым. То, как он двигался, было знакомо Гэлли. На самом деле, хотя он не был молод, он невероятно походил на молодого человека на свадебной фотографии, которую бабушка оставила у Гэлли на каминной полке.

- Простите, - обратилась она к нему.

Человек поднял взгляд. В тот же самый момент Гэлли была абсолютно уверена в том, кто он такой.

- Как вас зовут? – спросила она.

- Сиф, - ответил он. – Сайр Сиф. Простите… У меня много работы…

- Значит, вы мой папа! – воскликнула она. – Я Гэлли Сиф.

Человек успел снова склониться над бумагами, но теперь отложил их и уставился на нее.

- Гэлли? – спросил он. – У нас была малышка по имени Гэлли.

- Это я! – восторженно произнесла Гэлли.

Они изумленно уставились друг на друга.

- Почему ты здесь? – спросила Гэлли.

- Отбываю наказание, - хмуро ответил отец, - за то, что женился на Меропе. Это было запрещено. Я так и не понял почему, но знал, что там замешано какое-то пророчество. Так значит, ты Гэлли? Ты не слишком похожа на мать, но выросла красавицей. Где ты была всё это время? Тебя тоже наказали?

- У меня всё хорошо, - заверила его Гэлли. – Мне пришлось жить с дедушкой. Он хороший, но бабушка – нет. А ты не можешь теперь уйти отсюда, чтобы я могла жить с тобой?

- Нет, - грустно ответил отец. – Я пытался уйти снова и снова, но, что бы ни делал, всегда опять оказывался за этим столом.

- Но это выглядит ужасно! – воскликнула Гэлли.

- Ужасно и есть. Знаешь, на что это похоже? Как будто я толкаю громадный камень наверх холма, и каждый раз, стоит мне приблизиться к вершине, он скатывается обратно вниз.

Гэлли подумала о человеке, которого стащил с холма падающий валун. Это тоже был ее отец. Так работала мифосфера. Чем дальше по ней продвигаешься, тем всё становится более суровым и странным.

- О! – воскликнула она. – Неужели нет никакого способа освободить тебя отсюда?

Сайр Сиф улыбнулся ей. Улыбка была измученной, но Гэлли редко приходилось видеть более милую.

- Не думаю, что у тебя получится, - ответил он. – Но, возможно, твоя мать сумела бы.

- А где она?

- Где-то еще в этом аду. Она…

Его прервала секретарша, несущая аккуратную стопку блестящих пластиковых папок.

- Эти все неправильные, - сказала она. – Их надо переделать.

Она свалила папки поверх груды, уже находившейся в лотке «ВХОДЯЩИЕ». Груда была слишком высокой, чтобы удержать их. Они соскользнули вбок и упали на пол, утянув за собой половину остальных бумаг.

Сайр Сиф издал стон отчаяния и наклонился подобрать их. Гэлли нырнула под стол, чтобы помочь. Там внизу, лицом к лицу, отец прошептал:

- Думаю, она должна быть на женской нити, в каком-нибудь более диком месте, чем это.

- Хорошо, - прошептала Гэлли в ответ.

Она проползла под столом и высунула голову рядом с аккуратными ногами секретарши.

- Не могли бы вы помочь? – спросила она.

- Не входит в мои обязанности, - холодно ответила секретарша.

- Но это вы их уронили, - заметила Гэлли.

- Не хочу порвать колготки, - парировала секретарша. – И ты не должна быть здесь. Ты мешаешь заключенному работать. Лучше уходи отсюда, пока тебя не обнаружил менеджер.

- Корова! – пробормотал отец, всё еще наклонившись под стол, и громко добавил: - Да, лучше уходи, Гэлли. Мы не хотим, чтобы у тебя тоже были неприятности.

- Хорошо, - ответила Гэлли. – До встречи.

Она яростно протиснулась наружу мимо аккуратных ног секретарши, надеясь, что в процессе порвет ей колготки, и встала между других столов.

- Я вернусь, - заявила она секретарше. – Так что берегитесь.

Но секретарша просто развернулась и ушла. Гэлли пробралась между столами, за которыми кипела работа, и подошла к двери. Там она обернулась помахать отцу, но он уже снова погрузился в лихорадочное перекладывание бумаг и не поднимал взгляда. Гэлли вздохнула – тем вздохом, который поднимается из самых глубин души – и толкнула дверь, выходя.

Снаружи расстилающаяся перед ней нить стала туманно-прозрачной, словно запотевшее стекло. Гэлли поспешила по ней, смаргивая слезы и отказываясь смотреть на разворачивающиеся по обеим сторонам тоскливые сцены, пока нить у нее под ногами не стала внезапно почти такой же прозрачной, как воздух. Гэлли обнаружила, что идет высоко над мешаниной крыш и башенок гостиницы тети Мэй. Она могла видеть водосточный желоб и окно, через которое проползала в день своего приезда. Внизу впереди находился примыкавший к дому парк, кишащий бегущими фигурами Тайсов и Лакстонов, спешивших к выгону, где возле карточного стола стояла Гармони. Гэлли слышала, как часы названивают «Над радугой», но очень медленно, как если бы у них почти закончился завод. И Толли почти выиграл. Он преодолел половину пути по выгону, толкая и катя перед собой гигантское яйцо. Это настолько напомнило Гэлли человека, закатывавшего валун на холм, что она остановилась, содрогнувшись.