Большая книга ужасов – 12

– Веревка могла по-настоящему исчезнуть только в том случае, если бы кто-то утянул ее в глубь прохода. Но утягивать ее некому, крысы здесь не водятся, следовательно, рано или…

– А как насчет мертвой высохшей руки?

– Серега, что ты болтаешь? – Максим потряс его за плечо.

– Подожди, Макс, это важно. Сережка, скажи, после той истории на пляже ты ее еще видел?

– Нет, Зизи. Только во сне. Но стоит потушить свет, и сразу же я начинаю ощущать ее присутствие в комнате. Рука, перебирая пальцами, бегает по полу и ждет подходящего момента, чтобы вцепиться в шею. И так каждую ночь, каждую!

– И со мной то же, – неожиданно раскололся Петька.

– Она заманила нас сюда, а потом спрятала бечевку! – воскликнул Сережка. – А когда сядут батарейки…

– Довольно! Паникеры получат в зубы!

– Спокойно, Макс, все под контролем, – я через силу улыбнулась, – просто мы с ребятами придумывали сценарий для ужастика.

– Самое время.

Стоявший в сторонке Андрей наконец-то вмешался в нашу не слишком конструктивную беседу и с ходу предложил:

– Возможно, я привел вас сюда по чистой случайности, но вдруг так же случайно и выведу? Если потушить свет и помолчать, возможно, мне удастся что-то почувствовать.

Идея понравилась. Погасив фонари, мы довольно долго стояли в темноте, выжидая, когда у Андрея случится озарение. Первым вспыхнул его фонарик.

– Может быть, сюда? – Вид нашего экстрасенса не внушал оптимизма.

Обследовать узкий проход пошел один Петька. Обвязавшись веревкой, он нырнул в темноту. Было решено искать не только конец бечевки, но и очень приметную каменную «ступеньку» – главный ориентир, позволяющий найти дорогу на поверхность. Толкачев вернулся очень скоро.

– Ты ошибся, там тупик, – сообщил он.

Андрей сжал пальцами виски:

– Возможно, я имел в виду соседнее отверстие.

– Справа или слева?

– Не знаю, Петр.

Петька обследовал оба соседних прохода и вновь совершенно безрезультатно.

– Довольно гадать! – Макс погасил свой фонарь. – Будем беречь батарейки – нам предстоит долгая работа. Придется проверить каждый проход – рано или поздно «ступенька» найдется.

Так прошло еще примерно полчаса. Я сидела на большом валуне и следила за тем, как во мраке мелькает свет Петькиного фонарика. Настроение у всех было паршивое – из пещеры вело, наверное, не меньше сотни тоннелей.

– Стойте! Я вспомнил! Вспомнил! – внезапно просиял Ивойлов. – Выход прямо напротив гранитной плиты с рисунками.

– Мы там уже были, – заметил Максим.

Оказалось, некстати решивший быть аккуратным Сережка положил моток на один из выступов стены в то время, как мы искали его на полу. Получив такую информацию, я мигом бросилась в указанном направлении. Самое невероятное – Ивойлов оказался прав! Тонкая белая бечевка спокойненько лежала на камне, и не заметить ее мог только близорукий очкарик. Я испытывала весьма противоречивые чувства: с одной стороны, мне хотелось расцеловать Сережку, но с другой – от души заехать ему по физиономии. Мальчишки, по-видимому, чувствовали примерно то же. Однако вместо бурных эмоций мы с максимально возможной здесь скоростью поторопились выбраться из жуткого подземелья.

Когда я вылезла на поверхность, солнце висело над самым горизонтом. Признаюсь, еще ни один закат в моей жизни не вызывал таких радостных чувств. Посмотрев на своих спутников, я неожиданно расхохоталась – такими они были чумазыми, растрепанными и смешными.

– А тетя Ангелина опять будет ругаться. И ужин мы уже пропустили, – заметил Петька и тоже рассмеялся.

После вчерашних приключений хотелось только одного – по-настоящему, как следует выспаться. Тем не менее, полагая, что без меня спектакль просто обречен на провал, я отправилась на репетицию. Сережка, игравший второстепенные роли, также не захотел оставаться дома, желая во что бы то ни стало выйти на сцену. Когда мы пришли в ДК, оказалось, что не все актеры отличаются такими же рвением и ответственностью. Кроме нас, Андрея, неразлучных коротышек и Бориса, на репетицию пришли только две девчонки, имена которых не сохранились в моей памяти, да еще хлипкий очкарик Алеша. Мы толпились у входа в зрительный зал, когда в конце коридора появилась маленькая, но очень внушительная процессия. Впереди шагала Екатерина Юрьевна, а за ней двое здоровенных крутых парней с охапками полиэтилена и ведрами.

– Это наши новенькие, Стас и Толик – временный состав, – пояснила Екатерина, – они подменят отсутствующих. Я вижу, что далеко не все серьезно относятся к своим обязанностям, а сегодня ответственный день – репетиция финала. Также мы отработаем некоторые сценические эффекты.

Она указала на ведра в руках крутых парней – в них плескалась красная, похожая на кровь краска. Потом протянула мне небольшой кинжальчик. Вещичка оказалась с секретом – при малейшем усилии клинок уходил внутрь рукоятки. Мы поднялись на сцену, и репетиция началась. Стас и Толик, качки из расположенного тут же, в клубе, тренажерного зала, как ни странно, должны были стать очередными жертвами Нефры. Глядя на эти груды мышц, я думала, что таким живописным парням стоило подобрать более значительные роли. Тем временем изображавшая одну из жриц Машка Черная попросила меня подвинуться – она застилала сцену кусками полиэтиленовой пленки.

– Не хотелось бы пачкать краской доски, – пояснила Екатерина Юрьевна, – но сперва попробуем сыграть эту сцену без дополнительных эффектов. Итак, Нефра закалывает последних врагов, собирает кровь в чашу и подносит к телу своего возлюбленного. Начали!

Вооружившись бутафорским кинжалом, я обошла стоявших на коленях амбалов:

– Куда колоть?

– В идеале ты должна отрезать им головы, но это слишком сложный трюк, так что – бей в сердце.

Слышал бы кто такие речи со стороны! Произнеся длинный, наполовину состоящий из непонятных заклинаний монолог, я ткнула игрушечным лезвием в одного из качков. Не слишком удачно притворившись смертельно раненным, он грохнулся на полиэтилен.

– Стоп! Крайне неубедительно. Зрители не поверят. Еще раз все сначала, пожалуйста. – Две следующие попытки вызвали такую же реакцию нашей режиссерши. Внезапно она заявила: – Мария, попробуйте вы, я начинаю думать, что ошиблась и роль Нефры должна быть вашей.

Меня будто кирпичом по голове огрели. Слезы едва не брызнули из глаз – так все было несправедливо и обидно. Что ж – я уйду. В конце концов, эта пьеса больше похожа на бред маньяка, и мне никогда не хотелось в ней играть… А Машка Белая даже не скрывала торжествующей улыбки. Эх, окажись она в роли жертвы, я бы показала класс и вполне могла бы убить ее на самом деле. Андрей попытался протестовать, но ему быстренько разъяснили, что режиссер – тот же капитан на корабле и его слово – закон для команды. Из принципа я не ушла – осталась в зале, решив досмотреть, чем кончится эта чепуха. Екатерина Юрьевна как ни в чем не бывало продолжала руководить:

– Попробуем с «кровью». Молодые люди, положите это под рубашки. – Она протянула пластиковые пакеты с красной жидкостью. – Борис, поставьте фонограмму.

Борис включил кассетник, и со всех сторон зазвучала странная протяжная мелодия. Белая Машка танцующей походкой обошла коленопреклоненных ребят, занесла клинок и изо всех сил воткнула его в грудь жертвы. Признаюсь, я била значительно слабее, боясь поранить парня. Кровь, точнее, заменявшая ее красная жидкость брызнула во все стороны, заливая заботливо подстеленный полиэтилен. Парень вскрикнул, очень натурально дернулся и упал как подкошенный. Второй посмотрел на Машку с нескрываемым испугом, но тут же опрокинулся навзничь, пораженный уверенной Машкиной рукой. Признаюсь, это впечатляло. Зачерпнув краски, Машка направилась к лежавшему в глубине сцены Андрею…

– Отлично, Мария, но вы слишком рано отошли от жертв. Надо закончить магический ритуал. Продолжайте лежать, молодые люди. Я сама покажу, как надо играть финальную сцену.