Два мудреца в одном тазу...

Вовыч жил на втором этаже, я — на седьмом, а потому испытывать лазерное оружие решили у меня. И просторнее, и стройка под боком, и старая ЛЭП. Перед тем как запустить гиперболоид, мы долго и увлеченно спорили, решая, что же в первую очередь стереть с лица земли. Чтобы, значит, «человечество содрогнулось и осознало».

— Стройку! — шипел Вовыч. — Уничтожим стройку, и все тут же с дуба рухнут. Они же наш корт сносят, где теперь на коньках кататься? А в футбол где играть? Вот и накатим этим стройманам по полной!

— А что поджигать? Плиты бетонные?

— Зачем плиты! Там кран недавно установили, вот и срежем его на фиг. Люди потом спасибо скажут.

— Уверен?

— Конечно, уверен! А не скажут, их проблемы!

Вовыч как всегда был убедителен. Брал не логикой, но напором. Впрочем, и логикой тоже брал, потому что сносимый корт и впрямь было жалко. Девять лет тут жили и девять лет играли в футбик. Зимой в хоккей резались, на коньках гоняли, под Новый год ракеты пускали. А тут посчитал кто-то шибко умный и решил, что лишняя домина куда полезнее спортивного корта.

— Ты прикинь, они же не сарай строят, а дурдомище в шестнадцать этажей! — продолжал разоряться Вовыч. — Последний свет закроют. Тебе-то на седьмом хорошо, а у нас темно, как в подвале, станет.

— Так-то оно так, но я бы лучше ЛЭП завалил, — вздохнул я. — Все равно старая, только место занимает.

— Вот-вот! И кто заметит, если ты ее свалишь?

— Ну мало ли. Все-таки ухнет такая громадина…

— Да ухнет-то на пустырь. Значит, не заметит никто!..

Мы так спорили, так орали, что на шум заглянули мои родители. Сами того не ведая, они разрешили наш спор. Вовку погнали домой, а меня спать. И я вдруг сообразил, что на кухню, с которой открывается вид на пустырь с линией электропередач, нас никто не пустит. В спальню к родителям — и подавно. А вот на балкон можно было выходить из моей комнатки. И просматривалась с него одна лишь злосчастная стройка. Это и решило судьбу крана.

Вовыча я как бы выпроводил в прихожую и даже громко пощелкал замками. Затем мы на цыпочках вернулись в спальню, и друга я спрятал под кровать. Ну а потом, когда мама традиционно зашла чмокнуть меня в щечку, а следом заглянули и папа с Машкой, я выждал с пяток минут и выбрался из-под одеяла. Вовыч к тому времени уже откровенно похрапывал, и мне даже пришлось его тормошить. Вдвоем мы какое-то время шептались, а потом осторожно вытащили громоздкий гиперболоид на балкон. Труба выглядела грозно, и мы невольно приосанились.

— Ну держись, стройманы! — проворковал Вовыч и воткнул вилку в розетку. Наш гиперболоид полыхнул жутковатым лучом. Лица наши хранили мрачноватую решимость. Минута и впрямь была торжественная. Мы понимали, что в наших руках судьба всего города, может, даже всей планеты. Во всяком случае, люди еще не подозревали, что секрет страшного оружия попал в руки не безбашенных злодеев, а всего-навсего двух миролюбивых третьеклашек. В самом деле, какой пустяк — потеря двух-трех башенных кранов в сравнении с гибелью миллионов людей, которые наверняка пострадали бы, угоди секретные чертежи в нечистые руки. Я даже подумал, что это, наверное, здорово, что отпетые злодеи не читают книжек. Если не читают, значит, обречены быть глупыми и никаких гиперболоидов никогда не построят. Да и ловить их проще простого. Хотя… Если бы они все-таки читали книжки, то, возможно, и злодеями бы уже не были…

— Фокусируй! — чуть слышно шепнул Вовыч, и с помощью двух винтов я начал уменьшать расстояние между линзами.

— Сейчас… Сейчас начнется. — Я сухо сглотнул и, действительно, разглядел заплясавший внизу огонь. То есть какие-то костры на территории стройки разводили и раньше, но этот огонь, несомненно, зажгли мы! У меня даже губы в волнении задергались. То ли от страха, то ли от восторга. Люди — странные существа. Уничтожение им тоже приносит радость. Все равно как малышу, который строит-строит, а потом вдруг с воплями принимается крушить и ломать…

Я еще немного поработал над фокусной настройкой, и яркое пятно превратилось в змеистую дугу. Не точку, как у инженера Гарина, а в ламповую спираль. Впрочем, это ничуть не уменьшило жутковатую мощь гиперболоида.

— Режь, — сипло выдохнул я, и Вовыч медленно повел картонной трубой. Огненная спираль поползла по земле к ближайшему крану, и трава на пути нашего луча заиграла сотнями пляшущих язычков пламени. Дым повалил гуще, но кран все еще стоял. Вовыч полоснул наискосок по основанию решетчатой башни — и еще раз обратно для надежности. Что-то затрещало, наш гиперболоид явственно задымился. Мне показалось, что кран начинает крениться.

— Хватит, Вовка! Вырубаем… — шмыгнув с балкона, я в панике выдернул штепсель из розетки, а Вовыч торопливо втащил в комнату раскалившийся гиперболоид. Мы действовали с лихорадочной поспешностью — точно два набедокуривших преступника. Но нам ведь и впрямь хотелось, чтобы мир содрогнулся. Кто знал, что этот кран так легко повалится. Прямо как спичечный…

Я заметил, что руки у меня дрожат. Да и у Вовки они дрожали не меньше. Друг на дружку мы почти не смотрели. Прокравшись в прихожую, скоренько попрощались. Хорошо помню, что зубы у меня в ту минуту дробно пощелкивали.

Ночью мне, разумеется, снились пожары и взрывы. Что-то фантастическое, совсем даже не связанное с прошлыми войнами. Несколько раз я просыпался и, втягивая носом воздух, ловил запах гари. Надо было закрыть форточку, но я боялся встать и подойти к окну. А еще я беспрестанно мечтал про себя, чтобы все случившееся оказалось сном и чтобы бедненький кран наутро оказался на своем законном месте. Не зря ведь говорят, что если чего-то очень хотеть, то это непременно сбудется. Должно быть, и Вовка в ту ночь мечтал о чем-то подобном. Сложенное из двух желаний чудо в итоге свершилось. Наутро первым делом я выглянул в окно и увидел наш кран целым и невредимым. Мне стало так хорошо и здорово, что я даже заорал что-то не совсем приличное. И только спустя минуту рассмотрел на территории черные следы…

Мама потом говорила, что это сторожа нечаянно разлили битум, и он загорелся от искр. Но я-то знал, в чем крылась настоящая правда. И Вовыч знал. Поэтому гиперболоид мы в тот же день спешно разобрали на детали. Даже не знаю, почему мы так сделали, но что-то с нами произошло. Ни Вовыч, ни я уже не хотели, чтобы мир содрогался и сотрясался. То ли себя стало жалко, то ли мир человеческий.

Глава 9

О СЕВЕРНОМ СИЯНИИ, СНАХ И БЛОГГЕРАХ

Больше народу — меньше кислороду. А если вы посреди океана, то надо ведь что-то пить? Даже ламантины (это такие морские бегемоты, кто не знает), говорят, умирают от жажды, если поблизости нет подходящей речки. Вот и прикиньте, каково это — жить в море, а пить бегать к ближайшему речному устью. То есть не бегать, а плавать, конечно, хотя… Корабли вот не плавают, а ходят. Это каждый матрос знает. Наверное, потому что пароходы и теплоходы. А может, другая какая причина имеется… В общем, ну их — эти глаголы! Полная с ними путаница! Я другое хотел сказать…

Пока нас с Вовычем было двое, о воде мы как-то не задумывались. Но с появлением команды, вопрос встал ребром. Вот тут-то я и блеснул смекалкой, в очередной раз подтвердив свой гениальный статус. Проще говоря, взял и поставил на корабле с пяток автоматов с газированной водой, подключив их к Вовкиному электричеству. Не то чтобы изобретение было чисто моим, когда-то такие автоматы прямо на улицах стояли, но потом ведь пропали! Ну а я как бы возродил идею. Не было воды, и враз появилась! Причем фиг знает откуда. Я еще и целых три кнопки придумал, чтобы наливалась вода без сиропа, с сиропом и двойным сиропом. Так и решили проблему обезвоживания. А заодно и проблему возможного бунта (кто не знает, от сиропа-то все добреют).

Кстати, вражеская посудина после нашей канонады вовсе не затонула. Разломилась посередке и продолжала оставаться на плаву. Я тут же приказал подойти ближе и объявил грузовой аврал. Вся моя команда, включая раскаявшихся пленных, взялась перетаскивать трофеи. Это были столы и стулья, морские книги и карты, игральные кости и устрашающего вида тесаки. Там же в полузатопленных каютах мы обнаружили мешки с солью, перцем и табаком. Само собой, нашлось множество тяжеленных бочонков — с порохом, солониной и ромом. Солонину с порохом я, конечно, оставил, — вещи-то реально полезные! а вот ром весь до капельки вылил за борт. Туда же под ропот пленных я выбросил найденный табак. Не знаю, как где, а на нашем судне Минздрав о вреде курения предупреждать никого не будет. Хватит этой лапши на уши! За борт — и никаких разговоров!