Солнечное крыло

— Шейд, — Марина догнала его и схватила когтями. — Вернись наверх! Нам надо выбраться отсюда! Мы должны рассказать остальным!

Шейд высвободился и продолжал спускаться.

Рядом с людьми находилась высокая подставка с металлическими инструментами, которые неприятно блестели в свете ламп. Некоторые были такие острые, что при одном взгляде на них Шейд почувствовал боль. Люди брали инструменты руками в перчатках и просовывали их сквозь пару круглых отверстий внутрь желоба. Шейд услышал крики летучих мышей.

Он не испытывал такого гнева с тех пор, как совы сожгли Древесный Приют. От ярости у него гудело в ушах, темнело в глазах, и на мгновение он вообще перестал видеть. Шейд подлетел ближе, и слезы выступили у него на глазах. Это было не Обещание.

— Шейд!

Он услышал крик Марины и почти в то же мгновение почувствовал сильный удар. Шейд бешено забился, но его конечности онемели. Он увидел острие металлического шеста, лицо человека и сеть, которая опутала его.

Шейд находился в металлическом желобе. Две огромные руки в перчатках протянулись к нему, ловко схватили, опрокинули на спину и прижали. Руки были холодные, с острым, едким запахом. С другой стороны желоба над ним нависла другая пара рук. Ярко блеснул металл. Шейд не успел вскрикнуть, а лезвие уже скользнуло по животу, аккуратно сбривая шерстку. Он посмотрел на свою выбритую кожу. Как новорожденный, голый и слабый.

Руки отодвинулись, и пол желоба стал с жужжанием двигаться. Сквозь стеклянный колпак Шейд видел, что миновал двух человек и стал приближаться к следующим.

Сердце бешено забилось от страха. Пол остановился. Шейд забил ногами, отчаянно царапал стекло, но на нем не осталось никакого следа. Он с трудом повернулся и увидел стенку, которая отгораживала его с другой стороны. Принялся колотить в нее, и боль пронзила плечо. Преграда не сдвинулась с места.

— Марина! — позвал он. — Марина! Ответа не было. Шейд надеялся, что ей удалось ускользнуть и теперь она парит под потолком, беспомощно глядя вниз.

Пальцы в перчатках сомкнулись вокруг него, и он закричал от ужаса. Вторая рука протянулась к нему, сжимая пальцами что-то длинное и очень острое — длиннее, чем сосновая иголка, способное проткнуть его насквозь. Его снова положили на спину. Но даже сопротивляясь, Шейд понимал, что это бесполезно: эти руки могли легко сломать ему кости, если бы захотели; он ощущал грубую силу каждого пальца. Он отчаянно закричал, когда увидел, что игла приближается. Ее острие ткнуло в оголенную часть живота, но не двинулось дальше. Шейд с облегчением увидел, как иглу вытащили. Руки отпустили его.

Он посмотрел на живот — на месте укола вспухал крошечный волдырь. Он потрогал это место кончиком крыла и почувствовал, что оно плотное и онемевшее, как будто чужое.

Пол снова стал двигаться. Измученный Шейд перекатился на живот и прижал крылья к телу, тщетно пытаясь унять дрожь. Он смотрел на людей, к которым приближался, — их лица были странно искажены стеклом. Они избегали его взгляда. Почему? Он хотел спросить, но их глаза были пусты и сосредоточены на работе. С болью он рассматривал лица людей в белых халатах, не находя в них и следа сострадания. Он для них ничего не значил. Глубокая тоска охватила его — ведь летучие мыши считали людей своими друзьями, думали, что люди придут к ним на помощь, а те обращаются с ними как с неодушевленными предметами.

За стенками с обеих сторон было слышно хриплое дыхание летучих мышей.

— Эй! — окликнул он летучую мышь, которая была впереди. — Как тебя зовут?

Ответа не было

— Что они с тобой сделали?

В ответ он услышал только стон. Шейд задрожал. Может быть, лучше не знать, что его ждет.

Он приближался к следующим людям, глядя на круглые отверстия, ожидая, что сквозь них просунутся руки с неведомыми ужасными инструментами. Ему не пришлось долго ждать. Одновременно с обеих сторон в его отсек просунулись четыре руки, и Шейд начал бороться. Оскалив зубы, он вцепился в пальцы, стараясь прокусить перчатки и расцарапать до крови. Он дрался и с удовлетворением услышал, как человек вскрикнул от боли. Одна пара рук отдернулась.

— Хватит! — прохрипел Шейд.

Но рука вернулась, держа тонкую металлическую палку, и Шейд сразу догадался, что это такое. Он метался из стороны в сторону, стараясь увернуться от нее, но в конце концов палка слегка задела его хвост, и он почувствовал, как по телу распространяется знакомое онемение. Он обмяк, задыхаясь.

Его опрокинули на спину, приложили что-то металлическое к выбритому месту на животе. Шейд поднял голову, чтобы увидеть, что происходит, но руки мешали ему. Он увидел другую иглу — в нее было продето что-то вроде длинного жесткого волоса — и с ужасом понял, что к его животу пришивают кусочек металла. Он смотрел, как острие протыкает кожу и выходит обратно, но почти не чувствовал боли, казалось, что сквозь кожу проталкивают что-то тупое. Игла ходила туда и сюда, пришивая металлический кружок к его животу. Потом что-то острое обрезало волосок. Руки отодвинулись.

Теперь он смог как следует все разглядеть. Из его живота торчала круглая металлическая петля.

Он осторожно потрогал ее когтем. Она свободно качалась из стороны в сторону и при этом выглядела так, будто всегда была частью его тела. Вокруг этого места пульсировала тупая боль. Он вспомнил, как завидовал Марине и Фриде, потому что у них были кольца, как страстно он мечтал, чтоб и у него было такое кольцо — вещь, которую люди раздавали как свое благословение. Но эту штуку, которую к нему прикрепили, он всем существом воспринимал как нечто чужеродное, неестественное. Он ее ненавидел.

Шейд еще не успел сообразить, что к чему, как двинулся дальше, а когда остановился, еще одни человеческие руки нависли над ним. Они держали другой кусок металла. Это был небольшой диск, который прикрепили короткой цепью, продев ее сквозь петлю на животе. Шейд толкнул диск ногами и почувствовал, какой он удивительно тяжелый.

— Это все? — хрипло спросил он летучую мышь, которая двигалась по желобу впереди него, но в ответ он услышал крик боли. Его снова охватил ужас. Что еще ожидает его?

Пол желоба снова зажужжал, двинулся дальше и приблизил Шейда к группе людей. Не в силах отвести взгляда, он смотрел на руки, протягивающиеся к отверстиям. Они сжимали щипцы, похожие на челюсти какого-то злобного хищника. Он рванулся в сторону, но руки толкнули его обратно и крепко обхватили, удерживая на месте. Двузубый инструмент придвинули прямо к его голове.

— Нет! — пронзительно завизжал Шейд. — Не надо! Пожалуйста!

Он прижал уши, съежился, стараясь стать совсем маленьким, крепко зажмурился, как новорожденный детеныш. Щипцы коснулись внешнего края уха. Шейд услышал щелчок, и дикая боль пронзила его. Ему показалось, что бешено колотящееся сердце сейчас выпрыгнет из груди. Но руки с инструментом отодвинулись, и худшее осталось позади, оставив лишь дрожь воспоминания. «Спасибо», — вяло подумал он. По крайней мере все кончилось. Люди не убили его.

Но они оставили что-то на его ухе. Шейд помотал головой, стараясь стряхнуть это. Нечто маленькое, холодное и тяжелое было продето сквозь ушную раковину. Он завертел шеей, пытаясь увидеть, что это, и не смог.

Вдруг пол желоба наклонился, передняя стенка открылась, и Шейд неуклюже упал в темноту. Он сильно стукнулся об пол, а когда поднял голову, увидел вокруг множество летучих мышей, которые угрюмо разглядывали его. Все они тяжело дышали, как будто пролетели большое расстояние. Шейд обнаружил, что находится в большом черном контейнере без единого отверстия, кроме того, через которое он только что свалился. Он повернулся к летучим мышам, некоторые из них оказались знакомыми — он видел их в лесу, хотя и не запомнил имен. Он заметил у них на ушах металлические заклепки, уловил блеск металлических дисков, прикрепленных к их животам. Их всех постигла одинаковая участь. Шейд опустил глаза и оглядел себя: его тело было в ушибах и ссадинах, будто он пережил сильный шторм. Его охватило уныние.