Юра Красиков творит чудеса (Журнальная версия)

Взяв капельку влаги на стеклышко, он прикоснулся, к ней стеклянной палочкой, потом долго рассматривал капельку под микроскопом. Наконец, все еще не веря себе, он схватил колбочку и залпом выпил ее содержимое. Обвел жену и Колю безумными глазами и упавшим голосом тихо произнес.

— Я так и знал…

— Что? Что ты знал? — в ужасе спросила Елена Николаевна.

— Аш два О… Аква дистиллята… Вода… Теперь я все понимаю… Финка… И револьвер… Ты была права… Ну конечно… И эта записка учителя… Все сходится… А теперь уже поздно… Он проглотил минимум неделю назад… Доигрались…

Все это Виктор Петрович выкрикивал, бегая по комнате и отчаянно жестикулируя.

— Что он проглотил? Виктор! Не обманывай меня! С Юрой что-то случилось? Что-нибудь ужасное? Да? Ну говори. Не смей молчать! — окончательно потеряв голову, крикнула Елена Николаевна.

— Успокойся, — неожиданно зло оборвал ее Виктор Петрович. — С твоим Юрочкой решительно ничего не случилось! Случилось с человечеством!

Узнав, что дело идет не о Юре, а всего-навсего о человечестве, Елена Николаевна мгновенно успокоилась.

— Фу, какая ерунда, — облегченно перевела она дух, — пожалуйста, прекрати сейчас же эту мелодекламацию: «С человечеством! С человечеством!» Ничего с твоим человечеством не станет! Разве можно из-за какой-то чепухи так потерять лицо! Выпил мальчик микстуру, другую сделайте… Господи, я-то, дура, думала, действительно случилось что-нибудь…

Потеряв к разговору всякий интерес, Елена Николаевна ушла.

Коля пытался как-то успокоить обезумевшего академика.

— Шеф, будьте мужчиной! В конце концов ничего ужасного еще не произошло…

— Как? Тринадцатилетний болван слопал препарат, дающий ему сверхъестественную власть над миром… Да еще эта статья! И этого вам мало? И это, по-вашему, ничего ужасного?!

— Статью никто не примет всерьез. Вы же сами сейчас были уверены, что это какая-то липа, вроде летающих тарелочек. А что касается препарата… Я думаю, действие его можно как-то нейтрализовать. На всякий яд найдется противоядие…

Мысль о противоядии подействовала на академика отрезвляюще.

— Можно, конечно, — сказал он после короткого раздумья. — Но для этого нужно время. А вы можете себе представить, что он за это время натворит? Если уже не натворил?

— Кажется, звонят? — спросил Коля.

— Да, Ляля, по-моему, куда-то ушла. Пойдемте откроем.

Они вышли в переднюю, Виктор Петрович отпер входную дверь.

На пороге стояли щекастый заведующий и девушка-продавщица из молочной. В руках у щекастого была газета.

— Это квартира Красиковых?

— Да, — растерянно ответил Виктор Петрович.

— А вы, значит, и будете сам товарищ Красиков?

— Да, я…

— Это про вашего мальчика фельетон?

— Очевидно, — пробормотал Виктор Петрович, догадываясь, что большого удовольствия от этого визита он иметь не будет.

— Что же это получается, товарищ Красиков? — заговорил щекастый, — Хорошо, что в газете все разоблачили. А так бы ведь все на нас сваливали, на торговых работников!.. Разве бы кто поверил? Прямо-таки как в одной загадке: был, был — и нету!..

—. Два кило твердокопченой колбасы, — перечисляла девушка-продавщица, — шесть кило сливочного масла, несоленого, высший сорт… Сыр голландский, высший сорт, три кило… Майонез, двадцать семь банок…

— Общая сумма недостачи 21 рубль 84 копейки, — сказал щекастый.

— Ради бога… Прошу вас, — засуетился Виктор Петрович. — Сколько, вы говорите, я вам должен? Пожалуйста, вот…

Он достал бумажник, вынул деньги, расплатился. Кланяясь и благодаря, выпроводил нежданных гостей.

— Ваша наивность, шеф, меня просто умиляет, — сказал Коля, едва за торговыми работниками закрылась дверь. — Ну сами подумайте, на что Юрке могли понадобиться двадцать семь банок майонеза?

— Aх, оставьте! Черт с ними, с банками! Если этим все кончится, я буду считать, что еще сравнительно дешево отделался. Хорошо, что Ляли нет дома!

Вновь раздался решительный звонок. Виктор Петрович открыл дверь.

На пороге стояли Анна Макаровна (председатель совета пенсионеров ЖЭКа) и управдом.

— Не по-советски! Не по-советски поступаете! Думаете, если вы академик, так вам можно все? — потрясая газетой, с ходу разразилась гневной речью Анна Макаровна. — Не-ет! Я этого дела так не оставлю! Я и до райисполкома дойду! Меня там не первый год знают!

— Главное, фондов никаких, ни на благоустройство, ни на озеленение. Все своими руками, — объяснил управдом.

— Среди бела дня! И клумбу! И волейбол! — бушевала Анна Макаровна. — И этот, как его… пинг-понг… Прямо как хищники какие-то!

— Что вы говорите? И клумбу? — огорчился растерянный академик. — Я выясню… Непременно. Я все улажу, поверьте… Обязательно! Все будет вам немедленно возвращено. Решительно все!.. Пусть только он вернется домой, этот мерзавец… Нет-нет, это я не вам, ради бога извините… Вы, естественно, ни при чем. Вы стали невольной жертвой научного эксперимента… Ну, конечно, все будет в порядке, уверяю вас… Всего вам доброго, будьте здоровы!

Анна Макаровна и управдом ушли. Управдом, плохо понимая, что к чему, на прощание еще раз объяснил:

— Извините, конечно, если что не так… Фондов никаких, все своими руками…

Выпроводив и этих нежданных гостей, Виктор Петрович и Коля молча переглянулись. Они хотели было обменяться впечатлениями, но не успели.

Раздался новый звонок.

Вздрогнув, как от электрического удара, Виктор Петрович трясущимися руками снова отпер дверь. На пороге стоял немолодой, интеллигентный, вполне респектабельный мужчина. В руках его была сложенная пополам газета.

— Добрый день, здравствуйте! — сказал он, приподымая шляпу и кланяясь. — Я директор Московского зоопарка…

— Чем могу служить? — спросил Виктор Петрович упавшим голосом, затравленно глядя на газету.

— Если не ошибаюсь, это квартира академика Шишмарева?

— О нет! Вы ошиблись! — У Виктора Петровича сразу как будто камень с души свалился. — Академик Шишмарев живет выше этажом. Ну, что вы, что вы! Напротив, мне было очень приятно!

Выпроводив ошарашенного директора зоопарка, Виктор Петрович долго кланялся ему вслед, как будто тот оказал ему какую-то важную и редкую услугу.

— Ф-ф, на этот раз, кажется, пронесло! — сказал Виктор Петрович Коле, когда и за этим гостем закрылась дверь.

И только он вымолвил эти слова, как снова, на этот раз с особенной силой, зазвенел звонок.

«Наконец-то мальчик стал серьезным!..»

Рано утром, до начала уроков, в Юрин класс заглянул десятиклассник Сережа Лопатин. В руках у него была сложенная газета.

— Это ты Красиков? — спросил он, внимательно поглядев на Юру.

— Ну, я! — не слишком приветливо ответил тот.

— Давай-ка выйдем отсюда на минутку. У меня к тебе серьезное дело…

Крепко держа Юру за руку, Сергей Лопатин вошел в вестибюль Дворца пионеров.

Сзади еле поспевали неизменные Юрины сподвижники — Сашуня и Лена.

Они поднялись по лестнице, вошли в дверь, на которой красовалась надпись: «КЛУБ ЮНЫХ МЕЧТАТЕЛЕЙ».

Входя, Лопатин споткнулся о толстый кабель телекамеры.

— О-о! Серега! Серега, гляди! По телевизору тебя будут показывать! — крикнул ему какой-то его приятель.

— Страна должна знать своих героев! — сострил второй.

Лопатин ничего не ответил на эти приветствия. Не отпуская Юру, он протиснулся вперед, к столу президиума.

Зал набит битком.

Над столом президиума висели два плаката. Слева: «БЕЗУМСТВО ХРАБРЫХ — ВОТ МУДРОСТЬ ЖИЗНИ. А. М. ГОРЬКИЙ». Справа: «ВДОХНОВЕНИЕ НУЖНО В ГЕОМЕТРИИ, КАК И В ПОЭЗИИ. А. С. ПУШКИН».

Аудиторию составляли преимущественно ученики девятых и десятых классов. Юра, Лена, Сашуня выглядели здесь, среди совсем взрослых юношей и девушек, белыми воронами.

— Внимание! — постучал карандашом по графину председатель, худенький парнишка в очках. — Очередное заседание «Клуба юных мечтателей» позвольте считать открытым. Слово для доклада «О коренном изменении климатических условий планеты» предоставляется члену нашего клуба Сергею Лопатину!