Черная рука и пирамида Хеопса

Катя и Саша одновременно взглянули в окно и одновременно восхищенно вскрикнули.

Перед ними, как огромная гора, высилось главное чудо света — великая и внушающая трепет пирамида Хеопса. Казалось, что своей вершиной она касается неба.

— А теперь вас ждет щедрый подарок фараона. Завтра, под оркестр и цветы, открытие пирамиды, и я дам вам перерезать ленточку перед ее входом. А сейчас мы отправимся туда, и я буду вашим личным экскурсоводом. И вы увидите, — Хеопс бросил еще один злобный взгляд на Черную Руку, — как счастливо живет древнеегипетский народ и как он славит своего фараона!..

Глава двенадцатая, в которой наши герои знакомятся с древнеегипетским народом

Носилки с фараоном и нашими героями, покачиваясь, приближались к пирамиде. По бокам дороги стояли истощенные люди и отвешивали фараону глубокие поклоны.

— Как видите, люди под руководством мудрого фараона живут и сыто и счастливо.

— Так уж и сыто… — с сомнением сказала Катя.

— А что, — удивился фараон, — разве чашка риса в день — это не достаточно?

— Боюсь, что нет.

— Да ладно вам, — махнул рукой Хеопс. — Зато посмотрите на их фигуры: все стройные, спортивные. Никаких проблем с лишним весом. Здоровая нация. Для нас, фараонов, главное — это забота о собственном народе.

Он открыл дверцу носилок и пнул ногой в спину одного из носильщиков.

— Эй, древний носильщик, скажи нам, ты счастлив?

— Еще как!.. — с готовностью выпалил носильщик, не замедляя хода.

— А тебе рис сегодня давали?

— Как всегда, в шесть утра, ваше солпцеподобие!

— Ну вот, — удовлетворенно подтвердил Хеопс. — Народ прямо купается в рисе и счастье.

— А вам ваша работа нравится? — спросила Катя с подозрением. — Носилки ведь тяжелые. Вы не пробовали договориться, чтобы вас каким-нибудь верблюдом заменили?

— Это не работа, а священный долг, — носильщик на бегу покачал головой. — Если нашего солнцеликого будет возить верблюд, то получается, что его верблюды любят. А если носим мы, то все видят, что его любит население. Фараон в носилках, мы их тащим — значит, мы вместе! Единый древнеегипетский народ!

Представитель народа споткнулся о камень и побежал быстрее.

— Молодец, — крикнул фараон носильщику. — Правильно мыслишь. Я прикажу дать тебе сегодня вечером еще одну чашку риса.

— Что за глупости, — сказала Катя Черной Руке. — Как можно в таких рабских условиях говорить о счастье!

— А у него секрет радости есть, — хмыкнула перчатка. — Ты его спроси, он скажет.

— Конечно, скажу, а чего тут скрывать, — сказал Хеопс. — Главное для счастья народа — физзарядка. И автор этой физзарядки — я.

— А где стадион? — вдруг заинтересовался Саша. — Я бы в мячик поиграл.

— Глупый ребенок… — Фараон с улыбкой потрепал Сашу по голове. — Стадионы будут в Древней Греции, а нам ждать некогда. Да и зачем строить стадионы. Мы спортом занимаемся дома, по утрам. Ровно пять минут, а хватает на весь день. Одно специальное упражнение со спортивным снарядом.

— С гантелями? — продолжал уточнять Саша.

— Наивный, — вздохнул Хеопс. — Запомни, твои гантели развивают силу, а счастье развивает совсем другое…

Он вытащил из-за пояса огромную плетку.

— Вот она. — Он протянул плетку Саше. — Плетка-семихвостка неиссякаемый источник народного счастья. Ее придумали первые фараоны, но я ее усовершенствовал.

Хеопс показал на металлические шарики, привязанные на конце каждого хвоста.

— С этими шариками счастье приходит еще быстрее и в еще большем количестве.

— Так в чем смысл зарядки? — не поняла Катя.

— В этом и смысл, — пояснил фараон. — Сначала все ставят руки на ширину плеч и делают глубокий вдох. На счет «раз» все берут плетку в руку, на счет «два» делают взмах и на счет «три» секут друг друга по спине. Потом водные процедуры — обтираются холодным полотенцем для бодрости. Хотя, замечу, плетка бодрит и без полотенца.

— Само собой, — иронично поддакнула Черная Рука, — куда уж бодрее…

— Ну вот, — огорчился Хеопс, — пока иностранцам что-то докажешь!..

Он открыл дверцу носилок и снова пнул в спину носильщика.

— Эй, тебе плетка нравится?

— Очень нравится, — крикнул носильщик. — Куда ж нам без нее! Только больно иногда…

— Зато узоры на спине от нее красивые, эстетика соблюдена, — сказал Хеопс.

И действительно, на спине носильщика Катя увидела красные следы от плетки. Впрочем, эти же следы были на спинах всех носильщиков и всех людей, которые стояли у дороги.

— Я думаю, древний носильщик, тебе больно, потому что у тебя мало счастья, — хмуро сказал Хеопс. — Поэтому получишь вечернюю плетку вместо вечернего риса.

— Рад стараться, — выкрикнул носильщик.

Катя с осуждением посмотрела на фараона.

— А что на меня так смотреть, — развел руками фараон. — Древние времена, рабское сознание и никакой тяги к свободе.

— А может, сначала плетку отменить? — с улыбкой предложила Черная Рука.

— Сразу видно приезжих, — разочарованно сказал Хеопс. — Лезут со своими стандартами. Слушайте, — вдруг искренне возмутился он, — может, рабам еще дать фараонов выбирать? Я тут разрешил детям иметь по две игрушки в одни руки, так теперь одни неприятности. Сейчас сами увидите.

Глава тринадцатая, в которой наши герои видят пирамиду во всем ее величии и знакомятся с древнеегипетскими детьми

Носилки между тем следовали мимо пирамиды. В лучах ослепительного солнца она была великолепна.

— Смотрите, она цветная! — с восхищением выкрикнула потрясенная Катя.

И действительно, пирамида на самом деле выглядела совсем не так, как ее можно увидеть сейчас. Вместо огромной горы серых, изъеденных временем камней взору наших героев предстала гора цвета. Оказывается, вся величественная пирамида была во времена Хеопса настоящим сияющим гимном человеческому труду. Каждый огромный камень пирамиды был настолько отполирован, что, как зеркало, отражал окружающий мир. Казалось, что перед нашими героями не одно, а два неба: одно настоящее, а другое в пирамиде. И даже ослепительное солнце, отраженное стеной пирамиды, по своей яркости ничуть не уступало настоящему.

— Как красиво, — восхищенно признался Саша фараону. — Я вот тоже дома на стене крокодила нарисовал, так папа пригрозил меня поставить на горох. А от него болят коленки.

— Это потому, что твой папа никогда не был фараоном и не видел великолепных нильских крокодилов. — Хеопс потрепал Сашу рукой по щеке. — Они у меня тут дрессированные. Когда они кушать хотят, то передо мной стойку на хвосте делают. А я им за это рабов бросаю. Так смешно. Щелк, и нет раба! Одна набедренная повязка плавает…

Наверное вспомнив эту чудесную картину, фараон от души засмеялся.

— Как отвратительно! — возмутилась Катя. — Какой вы жестокий!

— Зато богатый. В этом и смысл рабовладельческого строя. Идешь войной на соседа, рушишь там все, сжигаешь. Захватываешь рабов, они на тебя работают. А ты им платишь чашкой риса в день и плеткой без ограничений. Стройная рабовладельческая логика.

Хеопс важно повернулся к Саше.

— Вот твой папа не разрешает тебе рисовать на стене крокодила. Передай ему мою фразу: «Папа, ты не прав!» И вот почему. Во-первых, из тебя, мальчик, может получиться хороший художник. Все с чего-то начинают. Сегодня ты рисуешь на своей стене крокодила, а завтра становишься моим рабом и расписываешь мою пирамиду. Рост, как видим, налицо. А во-вторых, твой папа не понимает значения монументальной пропаганды.

— А что это такое? — не понял Саша.

Хеопс задумался.

— Ну, как бы тебе пояснить проще. Вот ты нарисовал дома крокодила, но папа его закрасил, и твои художества забудутся. А я построил такую огромную пирамиду, что она будет стоять всегда. В ней будет отражаться Солнце, и людям будет казаться; что это я сияю в пирамиде. Ведь я фараон! А фараон — это Солнце на Земле. И даже в ваше время, когда все уже давно развалится, она все равно будет стоять. И люди будут говорить: какой же был великий Хеопс, раз он построил такую великую пирамиду. И твой папа, которому за плохое отношение к тебе как к будущему художнику я бы давно отрубил голову, он будет стоять перед моей пирамидой с разинутым ртом. И платить деньги за вход.