Гири

Робби нахмурился.

– Да, но я не сказал тебе ни одного дурного слова о майоре и не собираюсь это делать.

Улыбающийся Ле Клер легко коснулся пальцами своих губ, давая тем самым понять, что требует тишины. Затем он включил магнитофон, установил громкость и откинулся на спинку своего стула, замерев в любимой позе – руки за головой. Улыбка, казалось, навсегда прилипла к его роже.

Щелчки, указывающие на то, что кто-то набирает чей-то номер телефона.

Три гудка.

Кто-то повесил трубку. Возврат монеты.

Монета опять посылается в приемник. Щелчки. Набор номера. Трубку снимают после первого же гудка. Гран Сассо сказал:

– Да?

– Это Спарроухоук. Получил твое послание. Что у тебя за проблемы?

– У нас состоялся разговор. У меня и у Альфонса. И мы кое-что решили.

– Что же?

– Мы очень внимательно проглядели материалы, по которым составлено обвинение сенатора Дента. Подшили каждую вшивую газетную заметку, собрали все слухи, взяли информацию от некоторых наших людей, работающих в системе. И в конце концов пришли к выводу о том, что сенатора заложил кто-то, кого мы все хорошо знаем. И этот «кто-то» работает в твоей первоклассной организации, которой ты имеешь честь руководить.

– Абсурд. Это все равно что подозревать меня самого, а мне это не нравится.

– Твою кандидатуру мы тоже рассматривали, не волнуйся. Но мы не смогли найти убедительный мотив. Для стукачества. Кстати, одна из причин того, что я попросил тебя позвонить мне, а не назначил с тобой встречу, кроется в том, что я далеко не уверен, что кто-то из твоих людей тайно не следит за мной. Скажу даже больше: этот человек существует и о каждом твоем движении докладывает федералам.

Спарроухоука пробило искреннее негодование.

– Может, ты объяснишь мне все наконец?

– Англичанин хочет услышать объяснения? О'кей, господин англичанин, будут вам и объяснения. Этот человек знал о том, что недавно Дент просил и получил от нас денег на покупку акций, которые ему посоветовал приобрести знакомый сенатор из Аризоны. Этот человек знал о том, что у сенатора есть проценты в новой арене на острове. Этот человек знал о том, что мы вкладывали деньги в избирательную кампанию сенатора через делаверские холдинговые компании и агентства по торговле недвижимостью. Этот человек знал о том, как передвигаются деньги во всех наших структурах, откуда исходят и куда уходят. Я тебе говорил о редакторе экономического отдела одной нью-йоркской газеты? Тот, который получает от нас гонорары за рекламу тех акций, на которые мы делаем заказ? Так вот твой стукач сдал федералам этого журналиста вместе с сенатором.

– Не пони...

– По-моему, тут все ясно. Ты не понимаешь, а следовало бы давно понять. Лично мне плевать на сенатора. Пусть его хоть завтра кинут к крокодилам. Но сенатор – важное звено во всей нашей стриктуре. Очень обидно, когда приходится терять такие звенья. Особенно по вине какой-то сволочи. И есть эта самая сволочь, которая, как оказалось, очень многое знает. Больше всего меня волнует вопрос о движении денег. Он знает, похоже, все по этому вопросу. Не знаю, что он успел уже заложить, а что не успел, но ущерб принес немалый, это видно уже сейчас. Так вот, господин Спарроухоук, ты находишься слишком близко к этой проблеме и должен уделить ей столько внимания, сколько она заслуживает. Я же, старик-итальянец, который любит посидеть в теньке и подумать над разными проблемами. Я мозг, а ты руки. Я в уме просчитываю путь выхода из затруднения, а ты реализуешь мою задумку. – Гран Сассо долго молчал. Потом сказал: – Словом, повторяю: кто-то из близких к тебе людей настучал на сенатора. Вот, что я тебе хотел сказать. Но это только первое.

Голос Спарроухоука был хриплым.

– Ты что, намекаешь на моего секретаря?..

– Ты дурак! Дурак! – тон Гран Сассо был ледяным и оттого страшным. – Ты меня только что оскорбил. Ты говоришь со мной так, как будто я какой-то школьник, которому показывают блестящий камешек и говорят, что это рубин, а он и верит. Не вздумай еще хоть раз говорить со мной столь неуважительно! Понял?

– Понял.

– Ладно, хватит ходить вокруг да около. Я говорю о твоем молодом друге Робби Эмброузе. Он был у тебя курьером и крутился как раз вокруг многих наших денежных дел. Это ведь ты выбрал его и привел его к нам. Это он доставил деньги для сенатора в Вашингтон. И гонорар для газетчика – тоже он. Вот о чем я тебе толкую, англичанин. Он знал о том, как наши деньги переправляются с Кайманов в делаверские холдинговые компании. Твой молодой друг, вот о ком мы сразу подумали с Альфонсом.

В голосе Спарроухоука появились просящие нотки.

– Этот мальчик мне все равно что сын родной. Не требуй от меня наказания для него. Я не могу.

Просто... не могу.

– У нас очень серьезная проблема. Сама по себе она не исчезнет, ты это пойми. Я прошу от тебя малого: помочь нам разделаться с этой проблемой.

– Каким образом?!

– Твой молодой друг доверяет тебе. Ты поможешь нам приблизиться к нему так, чтобы он ничего не заподозрил.

Молчание.

Потом Спарроухоук проговорил:

– Не приблизиться, а убить! Ты хочешь, чтобы я помог вам убить его!

– У тебя хороший дом, хорошая работа и милая семья. Я даю тебе право выбора. Ты можешь продолжать иметь все эти вещи или ты можешь потерять все сразу. Или ты поможешь нам уладить дело с твоим молодым другом, или кто-нибудь другой сделает это за тебя. А уж мы позаботимся о том, чтобы ты больше не работал в Америке. Мы позаботимся о том, чтобы тебя вышвырнули из Америки. Ты пришел сюда с пустыми карманами, с пустыми карманами и уйдешь.

Голос Спарроухоука сломался.

– Не проси от меня этого! Не проси, Гран Сассо! Я тебя умоляю!

– Это ведь ты привел его к нам. Это делает тебя частью всей проблемы. Теперь так: либо ты поможешь нам решить эту проблему, либо нам поможет кто-то другой. Ты, наверно, думаешь, что незаменим? Это глубокое заблуждение, постарайся это понять. Мы спокойно обойдемся без тебя. Я тебе вот что скажу... Ты думаешь, в твоем офисе нет моих людей, которые присматривают за тобой?

– Шпионят за мной?! Как ты смеешь?!

– Я знаю тебя. Я знаю тебя даже лучше, чем ты сам себя знаешь. Я знаю, например, что ты посылал недавно своего молодого друга в Париж. И пока он там находился, умерла одна женщина.

Спарроухоук выкрикнул в трубку хрипло:

– Мерзавец! Ты везде наставил свои «жучки»! Может, ты следишь за мной еще и дома?!

Молчание.

Шелест пустой ленты. Затем Гран Сассо сказал:

– Если ты еще раз посмеешь говорить со мной в таком тоне, я убью тебя еще до захода солнца. До захода солнца!

Молчание.

Гран Сассо:

– Возможно, все это как-то связано с гибелью Поли. Я не знаю. Я об этом еще как следует не думал. Но я подумаю и все узнаю. Я это говорю совершенно серьезно. Я узнаю, и тогда бойся меня! Я просил тебя заняться этим делом, но до сих пор не получил никаких ответов на поставленные вопросы. Интересно, почему? Я ведь просил тебя отложить все дела и заниматься только этим.

– Это не так просто, как тебе кажется, – проговорил глухо укрощенный Спарроухоук. – Мы работаем над этим.

– Работаете над этим? С этой минуты ты начинаешь работать над своим молодым другом. Ты поможешь нам? Последний раз спрашиваю. Да или нет?

Робби вскочил со стула, схватил обеими руками магнитофон и швырнул его через всю комнату об стену. Один из агентов ФБР, держа руку на кобуре, сделал шаг навстречу Робби, но передумал и остановился.

Ле Клер, который словно окаменел в своей позе на стуле, даже не поднял глаз.