Белая дорога

Я уже собрался уходить, когда дверь позади меня распахнулась. Я обернулся и увидел высокого необъятных размеров чернокожего в яркой рубашке, преградившего мне путь. В одной руке у него была сигарета, а в другой — бейсбольная бита. Рядом с ним стоял старик, покуривая свою трубочку.

— Могу я вам чем-нибудь помочь? — спросил мужчина с битой.

— Вы смотритель?

— Я — хозяин, а вы вторглись в мои владения.

— Я искал кое-кого.

— Хорошо, его здесь нет, и у вас нет никакого права находиться в этом месте.

— Я частный детектив. Мое имя...

— Да мне плевать, как тебя зовут! Вали отсюда сейчас же, пока я не начал защищаться от неспровоцированного нападения.

Старик с трубкой хихикнул.

— Неспровоцированное нападение, — повторил он. — Звучит здорово! — он покачал головой от удовольствия и выпустил колечко дыма.

Я подошел к двери, и большой человек отступил в сторону, чтобы дать мне пройти. Он все еще заполнял собой весь проем двери, и мне пришлось втянуть живот, чтобы проскользнуть, не задев его. От него разило средством для мытья сантехники и одеколоном «Олд Спайс». Я остановился на лестнице.

— Могу я задать вам вопрос?

— Что?

— Как случилось, что его дверь была не заперта? Мужчина выглядел озадаченным:

— Вы не открывали ее?

— Нет, она была открыта, когда я пришел сюда, и кто-то рылся в вещах Терезия.

Хозяин обернулся к старику с трубкой:

— Кто-нибудь еще спрашивал Терезия?

— Нет, сэр, только этот человек.

— Послушайте, я не собираюсь создавать вам проблемы, — продолжал я. — Мне всего лишь нужно поговорить с Терезием. Когда вы в последний раз видели его?

— Несколько дней назад, — сказал хозяин, смягчившись. — Что-то около восьми, когда он закончил работу в «Лэп-Ленде». Он нес какой-то сверток и сказал, что несколько дней его не будет.

— А дверь тогда была заперта?

— Я сам видел, как он запирал ее.

Итак, кто-то проник в здание уже после смерти Атиса Джонса и сделал то же, что и я: вошел в квартиру, чтобы найти то ли Терезия, то ли что-то связанное с ним.

— Спасибо, — поблагодарил я.

— Да не стоит.

— Неспровоцированное нападение, — снова повторил старик, посасывая трубку. — Вот смешно.

Вечерние посетители уже появились в «Лэп-Ленде» к тому времени, когда я туда приехал. Среди них был немолодой мужчина в разорванной рубашке, который потирал свою бутылку пива так, что сразу можно было догадаться, что он провел много времени в одиночестве, думая о женщинах. Здесь же сидел и человек средних лет в строгом деловом костюме со спущенным узлом галстука и пустым стаканом на столе. Его портфель лежал у ног хозяина. Он раскрылся, когда падал, и теперь стоял на полу с раскрытой пастью, абсолютно пустой. Интересно, когда он наберется храбрости, чтобы сообщить своей жене, что потерял работу, что проводит все дни, наблюдая за стриптизершами или сидя в дешевых кинотеатрах, что ей больше не надо гладить ему рубашки, потому что, черт возьми, ему больше не надо их носить. В общем-то, ему теперь не надо даже вставать по утрам, если не хочется.

Я заметил, что Лорелея сидит в баре, дожидаясь своей очереди на сцене. Она не слишком обрадовалась, увидев меня, но я к этому привык. Бармен сделал движение, чтобы преградить мне путь. Но я поднял вверх палец.

— Меня зовут Паркер. Если у вас возникли проблемы, позвоните Вилли. А если нет, — кругом, шагом марш.

Он отвернулся.

— Длинный вечер, — сказал я Лорелее.

— Они всегда длинные, — фыркнула она, отворачиваясь от меня и всем своим видом демонстрируя, что не желает разговаривать со мной.

Я предположил, что ей досталось от босса за то, что она слишком много болтала в последний мой визит, и ей не хотелось бы, чтобы видели, как она повторяет свою ошибку.

— Единственный доход от этих мужиков — мелкая монетка.

— Ну, тогда, наверно, вы танцуете из любви к искусству.

Она покачала головой и уставилась на меня через плечо. Это был далеко не дружеский взгляд.

— Думаешь, это смешно? Или, может, думаешь, что у тебя особый шарм? Вот что я тебе скажу: у тебя его НЕТ. Все, что у тебя есть, я вижу здесь каждый вечер в каждом кобеле, который сует мне баксы в задницу. Они приходят и думают, что они лучше меня. У них, может быть, даже появляются какие-то фантазии, которые я вижу на их физиономиях. И я не против того, чтобы брать с них деньги. Я могу, конечно, привести их домой и трахаться с ними, пока не погаснут фонари, но это вряд ли: я ничего не делаю даром. Мое внимание не будет бесплатным и для тебя, так что, если тебе от меня что-то нужно, гони бабки.

Ну что ж, логично. Я положил на стойку пятьдесят долларов и крепко прижал их пальцем.

— Будем считать это предосторожностью, — сказал я. — В последний раз, кажется, ты нарушила наш уговор.

— Ты собирался поговорить с Терезием, и что? Не поговорил?

— Да, но мне пришлось пробиваться через вашего босса. Буквально. Где Терезий?

Ее губы сжались:

— Ты и вправду пробился к этому парню? Еще не надоело давить на людей?

— Слушай, я бы сам предпочел быть не здесь. Я не хочу говорить с тобой в подобном тоне. Я не считаю себя достойнее тебя, но уж, определенно, я и не хуже, так что побереги слова. Тебе не нужны мои деньги? Отлично.

Музыка подошла к концу, посетители нестройно захлопали, когда танцовщица собрала свои вещи и отправилась в уборную.

— Твоя очередь, — сказал я, собираясь спрятать пятьдесят долларов. Но рука Лорелеи вцепилась в край стойки.

— Он не пришел сегодня утром. И предыдущие два дня тоже.

— Понятно. Где он?

— Есть одно место в городе.

— Он не появлялся там несколько дней. Мне нужно больше, чем только это.

Бармен объявил ее имя. Она состроила гримасу, затем сползла со стула. Пятьдесят долларов все еще лежали на стойке между нами.

— У него есть собственное местечко вверх по Конгари. Там чьи-то частные владения. Там он и находится сейчас.

— А где точно?

— Может, тебе еще карту нарисовать? Я не могу сказать точнее, но это единственный участок частной земли, в Национальном парке.

Я отпустил банкноту.

— В следующий раз мне будет не важно, сколько денег ты принесешь. Я не стану говорить с тобой. Лучше уж я заработаю пару долларов у этих жалких трахальщиков, чем тысячу, продавая тебе хороших людей. И вот еще кое-что бесплатно: ты не единственный, кто спрашивал о Терезии. Парочка парней приходила вчера, но Вилли выгнал их взашей и обозвал гребаными нацистами.