Последний Завет

– Кто вы? – спросила Карла.

Ник валялся на земле.

– Ты, оставаться здесь, сука итальянская! – прорычал Олав на ломаном французском.

– Я должна ехать к своему мужу. Вы позволите?

– Если ты ехать, ты сдохнуть.

Карла заупрямилась и попыталась улизнуть, несмотря на предупреждение. В конце концов, ее тут считают женщиной хозяина. Реакции Аськина долго ждать не пришлось. Он вытащил девятимиллиметровый парабеллум и упер ствол в ее спину.

– Да что с тобой, Олав? – спросил Ник, медленно вставая с земли и потирая ушибленный затылок.

– Всем оставаться.

– Мне велено отвезти мадам Шомон к хозяину, – солгал Ник.

– Исключено.

Несмотря на приказ, Ник все-таки направился к «мерседесу». Аськин дважды выстрелил. Шофер с воплем упал. Из его ног хлестала кровь. Карла оцепенела. Похоже, Аськин был неуправляем и полон решимости. Он велел Нику заткнуться, набрал номер на мобильном телефоне, сказал что-то по-русски и выслушал ответ.

– Всем оставаться! Коченок велел.

– Где Владимир?

– Двигай назад, шлюха итальянская!

Карла огляделась. Ее сумка лежала на сиденье «мерседеса». Дверца была открыта, ключ торчал в замке зажигания. Достаточно было повернуть его на четверть оборота, чтобы покинуть это проклятое место. Прислонившись спиной к колесу бронированной машины, пригвожденный к земле Ник стонал, пытаясь нашарить что-то в пиджаке. Искал свое оружие. Но тщетно. Карла вытащила его, когда несла одежду к себе в спальню. Закусив губу, она уставилась на нацеленный в ее сторону парабеллум.

– Надо вызвать «скорую», – сказала она.

– Нет.

Олав выстрелил в третий раз. Карла закричала. Пробитая пулей голова Ника стукнулась о землю.

– «Скорая» больше не нужна. Теперь давай в дом.

Она подчинилась. Аськин помог ей, дотащив за волосы до крыльца. А войдя в холл, внезапно шваркнул о мраморную колонну.

107

Когда Карла пришла в себя, она лежала на полу у входа, Владимир гладил ей лоб.

– Как ты, милая?

Она оттолкнула его, чтобы ощупать свой череп. Убрав руку, увидела, что пальцы в крови.

– Всего лишь небольшой ушиб, – успокоил ее Коченок.

Он был один. В его кармане зазвонил мобильный телефон. Он что-то сухо ответил и оборвал разговор.

– Не беспокойся, Аськина тут больше нет, и я отпустил прислугу, чтобы ты была спокойна. Вилла в нашем полном распоряжении, кроме нас – никого.

– Кто он такой, этот тип?

– Ты пыталась улизнуть от него?

– Он убил Ника.

– Знаю, знаю. Он сейчас как раз им занимается. Куда ты хотела с ним бежать?

– Где Леа?

– Олав мне сказал, что ты трахалась с Ником.

– Ты ее тоже держишь взаперти?

Диалог двух глухих.

– Учитывая твое безответственное поведение, я принял кое-какие меры.

– Мое безответственное поведение?

– Твое бегство с незнакомым типом из ФБР, с которым ты умудрилась спутаться; риск, которому ты подвергала дочь, утащив ее вместо школы в опасную поездку на Аляску; таинственная смерть твоего мужа, в которой ты замешана, если верить обвинениям твоей свекрови; эти бессмысленные метания между желанием остаться со мной и сбежать; неуместная сексуальная связь с одним из моих служащих незадолго до его гибели… Я уж не говорю об этой несуразной стрижке, о краже машины, о взрыве в твоей квартире… Список можно долго продолжать.

– Ты рассчитываешь удержать меня насильно?

– Тебе требуется психиатрическая помощь. Обнаружение тела Этьена и эта гнусная история с опытами совершенно тебя потрясли.

– Хочешь запереть меня в психушку?

– Я собираю свидетельства, чтобы поместить тебя на лечение. Не беспокойся, через несколько месяцев ты станешь такой же, как прежде.

– А прикинуться, будто хочешь обезобразить меня кислотой, это не поступок сумасшедшего?

– Так тебе понравился мой розыгрыш?

– Мерзавец!

– Впервые в жизни я лил девяностоградусный спирт на чье-то лицо. Впервые также предлагаю кому-то второй шанс.

– О каком шансе ты говоришь?

– О шансе жить.

– С тобой?

– Ты мне это должна.

– Вот как? И почему же?

– Потому что я все тебе простил, и если ты до сих пор жива, то лишь потому, что я так захотел. Это относится и к тебе, и к Леа.

– Куда ты дел мою дочь?

Владимир поцеловал ее в лоб. Не отстраняясь, изрек угрозу:

– Я желаю нам только счастья, всем троим. Отныне мы будем маленькой семьей. Кто посягнет на это, умрет.

Карла снова его оттолкнула.

– Натан Лав не позволит тебе это сделать.

– Аськин занялся им вчера вечером. Его труп нашли на городском пляже Ниццы. К тому же это принесет нам два миллиона долларов награды.

Словно груда металлолома, притягиваемая мощным магнитом, Коченок опять двинулся к ней, пытаясь поцеловать. Но прежде чем его губы коснулись цели, медленно отпрянул, косясь на ствол пистолета, упершийся ему в нос. Карла воспользовалась тем самым оружием, которое Ник безнадежно искал в своем кармане. Она чувствовала себя виноватой в его смерти, но для чувств сейчас был неподходящий момент. Она выпрямила руку, изменив направление ствола:

– Я никогда не пользовалась «пушкой», но видела, как твой нацист шлепнул Ника. Где Леа?

– Ты могла бы жить как принцесса.

Она нажала на спуск. Вспышка, грохот, дым перед глазами, запах пороха, звон гильзы, отскочившей от каменных плит, размазанное по полу колено Владимира, который с воплем грянулся оземь.

– Где Леа?! – настаивала Карла, целясь во второе колено.

Молчание. Второй выстрел прогремел в холле, предвещая своим эхом скорое убийство. Ошметки коленной чашечки и мяса заляпали колонну.

– У тебя остается выбор только между инвалидным креслом и гробом. Где Леа?

Карла была полна решимости. Коченок совершил большую ошибку, недооценив силу матери, у которой отняли ребенка. Силу, с которой не совладать ни наемнику, ни алчному прихвостню. Она прицелилась в глаз, глядевший на нее с вызовом, несмотря на боль, исказившую лицо. Владимир кусал губы, чтобы не унизиться до крика.

– Через три секунды инвалидное кресло тебе уже не понадобится.

Взгляд Карлы никогда не был так черен. В этот миг Коченок понял, что итальянка не блефует и что ей ничего не стоит разорвать звено, которое пока связывает ее с дочерью.

– Раз… – сказала она.

Он не имел никакого желания умирать, хотя перспектива окончить дни в инвалидном кресле тоже ничуть его не прельщала.

– Два…

И все же он решил выжить, в первую очередь ради того, чтобы расквитаться с Карлой.

– Только я знаю, где твоя дочь.

– Три!

Собачка пистолета подалась назад.

– Погоди!.. Леа неподалеку отсюда.

Карла вернула собачку в изначальное положение.

– Я слушаю.

– Она в казино, в моем кабинете, ее сторожит Аськин.

Из-за боли он стал хуже соображать. Ведь сам же несколько минут назад сказал, что Олав сейчас занимается трупом Ника. Противоречие не ускользнуло от Карлы. Она выхватила у него «Нокию» и отступила к выходу.

– Когда заберу дочь, позвоню в «скорую».

Он окликнул ее, прежде чем она переступила порог:

– Карла!.. Поезжай в Канны. Я ошибся… сама понимаешь, с этой болью… Леа находится на вилле…

– Какой адрес?

– Цветочная улица, сорок пять… Поторопись вызвать врача, я…

Карла исчезла, прежде чем он закончил фразу, плавая в луже гемоглобина.

108

Голос Робби Уильямса с его английским акцентом, от которого заходятся в восторженных воплях фанаты, подхлестывал Карлу. Она увеличила громкость радио и погнала «мерседес» со скоростью сто шестьдесят километров в час по автостраде в сторону Канн. Ей несколько раз пришлось спросить дорогу, прежде чем отыскать квартал, потом улицу, потом виллу, прячущуюся, как и все другие, за непреодолимым забором. Она нажала кнопку домофона. Никого. Дала три коротких звонка, потом один длинный, изображая первые ноты Пятой симфонии Бетховена. Условный сигнал, который они установили с Леа, когда та была еще совсем маленькой. Если дочь внутри, это предупредит ее о приходе матери. Карла вновь села в бронированную машину, отъехала назад метров на двадцать пять и нервно нажала на газ, целя в ворота. Под яростным ударом, от которого у нее самой перехватило дыхание, створки погнулись. Опять задний ход, рывок, задний ход, вперед… Визг колес, переключение скорости, удар. Наконец кованое железо не устояло перед ритмом этого натиска, и ворота слетели с петель. Одна из створок зацепилась за бампер. Этим причудливым плугом «мерседес» пропахал гравий до самой террасы. Карла выскочила из машины и принялась колотить в застекленную дверь, обрамленную плющом. По-прежнему никакого ответа. Шторы задернуты, замок закрыт. Не обманул ли ее Владимир? Она снова уселась за руль и использовала тот же метод, благодаря которому проникла за ограду. Задний ход, торможение, газ. Стеклянная дверь разлетелась вдребезги, брызнув во все стороны осколками, обломками дерева, кирпича, штукатурки. Опутанный прозрачными шторами и покореженным металлом «мерседес» заскользил по плитам пола, разнес шкаф, пробил перегородку и остановился в просторной комнате, заехав передними колесами в монументальный камин. Дверца распахнулась. Какая-то тень прыгнула на заднее сиденье. Чьи-то руки обхватили Карлу за шею.