Милосердные сестры

Кристина дрожащими руками принялась раскладывать страницы перед собой. Прошло не меньше тридцати секунд, прежде чем она справилась с эмоциями и мыслями, теснившимися в голове, и смогла снова обрести дар речи. Шарлотта очень хочет, чтобы это поскорее кончилось, поэтому ошибка исключается. Да, исключается. Вместе с тем в глубине души у нее зародилось сомнение. И только убедив себя, что ее кандидатура подлежит утверждению, Кристина приняла окончательное решение.

– Больная, о которой идет речь – миссис Шарлотта Томас, – продолжала она медленным и монотонным голосом, надеясь за ним скрыть его дрожание. – Это белая женщина шестидесяти лет и имеет диплом медицинской сестры. Восемнадцатого сентября ей была сделана резекция Майлса и колостомия по поводу рака толстой кишки. Я знаю миссис Томас с августа, когда она поступила к нам на обследование, и провела с ней много часов в разговорах до и после операции. Она всегда оставалась активной и крепкой женщиной и много раз заявляла мне, что ни за что не смирится с жизнью калеки и не станет мучиться от боли. Еще в июле этого года она на полной ставке работала в агентстве помощи на дому.

Кристина почувствовала, что начинает заговариваться. Ее руки покрылись холодным потом. Она предчувствовала, что этот разговор с Эвелин будет не из легких, хотя утром Пег уверяла: все пройдет гладко. А ведь это лишь предварительное сообщение. Что, если они утвердят его? Что, если действительно придется...

– Мисс Билл, вы можете продолжать, – послышался в трубке голос Эвелин, но в этот момент Кристина услыхала чьи-то приближающиеся шаги. Охваченная паникой, она повернула голову в сторону источника шума. – Мисс Билл? Вы меня слушаете? – спросила Эвелин.

В трех шагах стояла Дороти Дельримпл. "О Боже, что происходит, промелькнуло в голове Кристины. – Слышала ли она?"

– Мисс Билл, вы слушаете? – голос стал более требовательным.

– О, да, тетя Эвелин, – пробормотала она, побелевшими пальцами сжимая трубку. – Не подождете ли вы немного? Меня требует начальство. – Она положила свободную руку на подставку, но дрожь не утихала.

– Кристина, тебе плохо? – спросила Дельримпл слишком ласковым, слишком деловым тоном. – На тебе нет лица.

"Что ей ответить, – судорожно пыталась сообразить Кристина. – Как получше соврать?" – О, нет, нет, я чувствую себя чудесно, мисс Дельримпл. Это моя тетя. Моя тетя Эвелин.

– Ну если с тобой все в порядке... – проговорила старшая медсестра, пожимая плечами. – А то ты чуть не подпрыгнула до потолка, когда зазвонил телефон. Не видя тебя, я забеспокоилась и подумала, может что случилось...

Кристина не дала ей договорить, рассмеявшись через силу.

– Нет, со мной полный порядок. Дело... – в моем дяде. Сегодня ему сделали операцию, и я ждала этого звонка. Он хорошо перенес ее. – Одна ложь нагромождается на другую. Она не могла вспомнить, когда в последний раз лгала.

– Передай тете, что я рада, что все обошлось.

– Я кончу через две минуты, мисс Дельримпл, – еле слышно сказала она.

– О чем речь, говори сколько хочешь. – Дельримпл небрежно улыбнулась и направилась в глубину корпуса. Кристина подумала, что еще немного, и ей станет плохо. Листки бумаги с выписками из истории болезни Шарлотты Томас, зажатые в кулаке, слиплись в комок.

– Эвелин, вы меня слушаете? – упавшим голосом спросила Кристина.

– Да, мисс Билл. Теперь вы в состоянии говорить?

Кристина подумала: "Нет", – но вслух сказала.

– Да... да, все обошлось... то есть подождите... я приведу в порядок мои записи. – Ее пальцы отказывались повиноваться. Сперва телефонный звонок от Пег, затем тяжелая сцена с женой Джона Чепмена, после нее Шарлотта – и в довершение всего именно в этот день вышла на работу мисс Дельримпл, которая, как ни к какой другой сестре, цепляется к ней. Эти почти не связанные или даже совсем не связанные между собой события вдруг парализовали ее, воображение разыгралось и острая боль страха сдавила ей грудь и горло. Впопыхах она расправила листки, стараясь унять расшатавшиеся нервы.

– ...Так вот, она работала в агентстве помощи на дому. Я говорила это? – от звука собственного голоса Кристина почувствовала облегчение.

– Да, говорили, – терпеливо ответила Эвелин.

– О, хорошо... Так, погодите... О да... сейчас соображу. – Слова путались, а излишнее волнение мешало говорить. – Миссис Томас была на парентальном питании. Почти две недели у нее стоит подключичная система. Ей также вводят антибиотики. Кроме того, проводится почасовая легочная терапия, и постоянно подается кислород. – В этот миг она сообразила, что пропустила целую страницу. По правде говоря, она почти не помнила то, что говорила. – Эвелин... я... я кажется, что-то пропустила. Может, мне вернуться назад?

– Как знаешь, дорогая. Мы постараемся разобраться. А теперь успокойся и выкладывай остальную информацию, которая у тебя заготовлена.

Теплые слова женщины сразу благотворно подействовали на нее. Кристина глубоко вздохнула, чувствуя, как проходит огромное напряжение, сковавшее ее.

– Спасибо, – благодарно сказала она. Уверенный тон Эвелин подсказал ей, что она действует в компании с людьми, составляет частицу единой команды, даже целого движения, которое руководствуется высшими целями. И если ее роль трудна, временами вызывает страх, но и остальным сестрам не легче. В голосе Кристины впервые послышалась нотка спокойствия. – Я упустила из виду то, что сразу же после первой операции последовала вторая с целью дренажа обширного тазового абсцесса. Неделю назад у нее развилась пневмония, и прошлой ночью ей ввели носогастритную трубку для предотвращения возможной закупорки кишок.

Дрожь, правда, не прошла, но зато стало легче говорить.

– Недавно у нее образовался большой пролежень в области крестца, который причиняет ей сильную боль, поэтому врачи назначили круглосуточный прием демерола, а также обычную локальную терапию. Записи в карте по состоянию на вчерашний день показывают, что пневмония усиливается. В связи с этим ей предписана полная реанимация на случай приостановки сердца. Кажется, все, – облегченно вздохнула Кристина. Слава Богу! – Миссис Томас замужем. Имеет двоих детей и нескольких внуков и внучек. Я кончила. – Она перевела дух.

– Мисс Билл, – спросила Эвелин, – не могли бы вы сказать мне, имеется ли в ее карте документированное доказательство распространение опухоли на прочие органы?

– О, да, извините. Я пропустила целую страницу. Там был отчет рентгеновского обследования. На прошлой неделе была получена радиоизотопная сканограмма ее печени. Рентгенолог написал буквально следующее: "Множественные дефекты наполнения, типичные для данного типа опухоли".

– Когда в последний раз вы представляли нам на рассмотрение своих пациентов?

– У меня был только один пациент. Почти год назад. Миссис Томас мой второй случай. – «В тот раз было совсем по-другому, – подумала она. – Тогда было гораздо легче, не то, что сейчас». Она почувствовала, что не может больше стоять, и машинально огляделась в поисках стула.

– Благодарю вас за звонок, – сказала Эвелин, – и за вашу прекрасную характеристику больной. Региональный контрольный комитет "Союза ради жизни" рассмотрит ваш случай и свяжется с вами в течение ближайших двадцати четырех часов. А тем временем, как вам должно быть известно, вы не вправе предпринимать каких-либо самостоятельных действий.

– Я понимаю.

– Да, вот еще что, мисс Билл, – прибавила Эвелин. – Как зовут врача вашего пациента?

– Ее врача?

– Да.

– Доктор Хатнер. Уоллас Хатнер, начальник хирургического отделения.

– Спасибо, – сказала Эвелин. – Мы вам позвоним.

Глава III

Дэвид Шелтон принялся нетерпеливо барабанить пальцами по подлокотнику кресла, потом решил полистать "Американский хирургический журнал" трехмесячной давности. Его возбуждение от предвкушения обхода в компании с Уолласом Хатнером несколько спало после почти сорокапятиминутного ожидания. Хатнер, должно быть, столкнулся с непредвиденным затруднением в операционной.