Черный лед

– Мало ли… Меня. Себя… Того, что все откроется, или того, что я ошибся. Всякое может случиться. Неужели вы не боитесь всего этого, шеф?

– Я боюсь только людей без мозгов. Тех, кто действует, не продумав наперед каждого своего шага. Впрочем, по-моему, вы не из таких.

Босх покачал головой.

– Ближе к делу, детектив. – Ирвинг явно терял терпение. – Мне нужно вернуться к начальнику, а кроме того, только что прибыл мэр. Чего вы хотите? Из того, что в пределах моих полномочий?

– От вас я ничего не приму, – тихо ответил Босх. – Как раз этого-то вы, похоже, никак не поймете.

Ирвинг повернулся к нему.

– Вы правы, Босх, я действительно не понимаю вас. К чему рисковать всем, чтобы не получить ничего? Это заставляет меня постоянно беспокоиться за вас. Вы играете в команде, но не для команды. Вы играете для себя.

Босх пристально поглядел на шефа. Ему хотелось улыбнуться, но он сдержался. Сам того не сознавая, Ирвинг только что сделал ему комплимент.

– Все, что случилось в Мексике, не имеет к управлению никакого отношения, – пояснил он. – Если я что-то и сделал, то не ради «команды», как вы выразились, а ради кого-то или чего-то другого.

Ирвинг обратил на Босха тяжелый взгляд, и желваки на его скулах вздулись и опали, когда он скрипнул зубами. Под сверкающим куполом бритого черепа блуждала на губах кривая улыбка. Именно в этот момент Босх уловил близкое сходство между лицом Ирвинга и татуировкой на руке Мура – дьявольская маска под нимбом святого. Потом глаза шефа понимающе вспыхнули, и он быстро посмотрел туда, где сидела Сильвия Мур.

– Играете в благородство, детектив? Хотите, чтобы вдова получила пенсию? – Босх промолчал. Он пытался понять, известно ли Ирвингу что-нибудь, или это просто догадка; пытался, но не мог. – Откуда вам известно, что она здесь ни при чем? – спросил Ирвинг.

– Я знаю это.

– Откуда у вас такая уверенность? Вероятность…

– Оттуда же, откуда и у вас, шеф. Из письма.

– И что же?..

По пути в Лос-Анджелес Босх размышлял только о Муре. За четыре часа езды по пустому шоссе Гарри успел обдумать все, что оставалось неясным. Теперь ему казалось, что он способен объяснить почти все.

– Это письмо написал Мур, – начал он. – Можно сказать, что Кэл донес сам на себя. У него был отличный план, и письмо послужило началом. Он написал его сам, больше некому. – Он замолчал, чтобы закурить сигарету. Ирвинг не торопил его, терпеливо ожидая продолжения. – По ряду причин, которые, должно быть, уходят корнями в его далекое детство, Мур считал себя неудачником, но надеялся когда-нибудь все поправить. Он перешел черту, как только ему представилась возможность что-то изменить. И лишь оказавшись по другую сторону баррикад, Мур понял, что обратного пути нет. Но он не мог и оставаться тем, кем стал. Ему хотелось выбраться, спастись. Не важно, какой ценой.

План его заключался в том, чтобы заставить ОВР начать расследование. Он и сделал это, написав письмо. В нем Мур привел такие подробности, чтобы, с одной стороны, уверить Частина в его серьезности, а с другой – не дать ему раскопать что-то по-настоящему серьезное. Письмо должно было бросить тень на имя Мура, возбудить подозрения. Кэл долго проработал в управлении и хорошо представлял себе, как будут развиваться последующие события. Он знал, как работают ОВР и люди, подобные Частину. Своим письмом Мур создал себе соответствующую репутацию, замутил, так сказать, воду, чтобы, когда «его» труп обнаружат, управление, то есть вы, шеф, не пожелало проводить подробное и тщательное расследование. Мур читал вас как открытую книгу, Ирвинг. Он не сомневался: едва до вас дойдут новости, вы сразу же решительно, энергично броситесь защищать честь управления, расследование как таковое заинтересует вас лишь во вторую очередь. И Мур послал письмо. Он использовал вас, шеф. И меня тоже.

Ирвинг повернулся боком к могиле. Церемония должна была вот-вот начаться.

– Продолжайте, детектив, – сухо поторопил он. – И побыстрее, пожалуйста.

– Не спешите, шеф, здесь далеко не все лежит на поверхности. Помните, вы говорили мне, что Мур снял номер в мотеле на месяц? Это была лишь первая линия его обороны. Если бы за все это время тело так и не нашли, разложение зашло бы так далеко, что ни о каких отпечатках пальцев не было бы и речи. В нашем распоряжении оказались бы только отпечатки, оставленные им. В этом случае Мур чувствовал себя в полной безопасности.

– Но его нашли раньше, – заметил Ирвинг.

– Да. Но, как я говорил, Мур умело построил оборону, и мы наткнулись на ее второй эшелон. На вас… Кэл давно был копом и знал, что вы предпримете. Он не сомневался, что вы пойдете в отдел кадров и воспользуетесь дактилокартой из его личного дела.

– Но это весьма маловероятно, Босх. Не мог же он всерьез строить на этом свои расчеты.

– А на мой взгляд, это был беспроигрышный вариант. В рождественскую ночь, увидев вас с папкой, я догадался, что это такое, еще до того, как вы открыли рот. Поэтому меня не удивляет, что Мур безошибочно раскусил вас и подменил дактилокарту. Да он и не рассчитывал, что до этого дойдет, хотя и подготовился.

– А вы, Босх? Вы были третьим эшелоном его обороны?

– Да. По крайней мере мне так кажется. Мур воспользовался мной как страховкой, на самый крайний случай, если номер с самоубийством не пройдет. Он хотел, чтобы кто-то отыскал правдоподобную причину для оправдания «убийства». Его выбор пал на меня, и сначала я действовал точно так, как он предполагал. Мур оставил мне подборку материалов, тем самым подтолкнув меня на тот путь, который был нужен ему. Я почти убедил себя в том, что знаю, почему убили Мура, но все это была липа. Мур добивался одного: чтобы никому не пришло в голову внимательнее заняться трупом, который он оставил в ванной. Ему нужен был выигрыш во времени.

– Но вы пошли дальше, Босх. На это Мур не рассчитывал.

– Наверное, нет…

И Гарри вспомнил их последнюю встречу в замке. Про себя он до сих пор не решил, предвидел ли Мур его появление. Неужели Кэл нарочно медлил, ожидая, пока Гарри придет и убьет его? Но эту последнюю тайну Калексико Мур унес с собой.

– Для чего? – спросил Ирвинг.

– Что? – не понял Босх.

– Я спрашиваю, для чего ему нужен был выигрыш во времени?

– Полагаю, он планировал вернуться в Мексику, занять место Зорилло, а потом бежать со всеми его деньгами. Вряд ли он намеревался оставаться Эль-Папой всю жизнь. Он просто хотел снова поселиться в замке…

– Что?

– Так, ничего… – Они немного помолчали, а потом Гарри подвел итог: – Уверен, шеф, вы все это уже знали.

– Знал?

– Да. Вы догадались после того, как Частин доложил вам, что Мур сам написал письмо.

– А как об этом узнал детектив Частин?

Ирвинг упорно не хотел открыть Босху ни одной подробности, но Гарри не нуждался в этом. Он обнаружил, что, рассказывая шефу всю историю, начинает лучше понимать, как стыкуются друг с другом отдельные части. Это было то же самое, что рассматривать на просвет одежду в поисках дырок и прорех.

– Когда пришло письмо, Частин решил, что его написала жена. Тогда он направился к ней домой, чтобы допросить, но она все отрицала. Детектив попросил разрешения взглянуть на пишущую машинку, чтобы убедиться, но Сильвия Мур выставила его за дверь. Прежде чем сделать это, она сказала, что у нее вообще нет пишущей машинки. И вот, когда обнаружили «труп» Мура, Частин начал размышлять. Именно тогда он забрал пишущую машинку из рабочей комнаты Мура в участке. Должно быть, он сравнил шрифт машинки со шрифтом письма и понял, что письмо прислал либо сам Мур, либо кто-то из его ребят из БАНГ. Думаю, как раз на этой неделе Частин допросил их по одному и пришел к заключению, что автор письма – сам Мур. – Ирвинг молчал, ничего не подтверждая и не опровергая, но Босх не нуждался в этом. – Отличный план, не так ли, шеф? Мур разыграл все это, как партию в солитер, только он заранее знал все карты, лежавшие на столе, прежде чем их открыли.