Король сделки

Позвонив с Сент-Барта, Ридли сообщила тревожную новость: перед «их» виллой выставили табличку с надписью «Продается».

– Это потому, что она продается, – ответил Клей.

– Не понимаю.

– Приезжай, я объясню.

– Какие-то неприятности?

– Можно выразиться и так.

После долгой паузы она заявила:

– Я предпочитаю остаться здесь.

– Ридли, заставить тебя вернуться я не могу.

– Конечно.

– Ну и прекрасно. Оставайся на вилле, пока ее не продадут. Мне все равно.

– И скоро это может случиться?

Он ясно представил, как она будет предпринимать все возможные усилия, чтобы воспрепятствовать продаже дома. Но в этот момент ему действительно было все равно.

– Может, через месяц, а может, через год. Не знаю.

– Тогда я остаюсь.

– Отлично.

Родни нашел старого друга сидящим на ступеньках своего дома, скрюченным, скособоченным, в пледе, наброшенном на плечи, чтобы оберечься от осеннего холода. Ветер нес по Дамбартон-стрит осенние листья.

– Хочется подышать свежим воздухом, – объяснил Клей. – Я три недели был заперт в четырех стенах.

– Как твои кости? – спросил Родни, присев рядом и глядя на улицу.

– Срастаются потихоньку.

Родни распрощался со столицей и стал пригородным обывателем. Брюки цвета хаки, кроссовки, смешной полуспортивный пикап – чтобы возить детей.

– А голова?

– Лучше, чем было, мои мозги урона не претерпели.

– А что с душой?

– Она болит, чтобы не сказать больше. Но я выстою.

– Полетт говорит, ты собрался уехать?

– Во всяком случае, на время. На будущей неделе объявлю о своем банкротстве, но не собираюсь присутствовать при последующей процедуре. У Полетт есть квартира в Лондоне, она отдает мне ее на несколько месяцев. Там мы и спрячемся.

– Банкротства никак нельзя избежать?

– Никак. Слишком много претензий, причем обоснованных. Помнишь нашего первого клиента по дилофту, Теда Уорли?

– Конечно.

– Он вчера умер. Не я спустил курок, но я не защитил от пули. Если бы его дело попало в суд, он получил бы минимум пять миллионов. А таких клиентов у меня двадцать шесть. Нет, я уезжаю в Лондон.

– Клей, я хочу помочь.

– Я не возьму у тебя денег. Ты ведь для этого пришел, я знаю. У меня уже дважды были такие разговоры – с Полетт и с Ионой. Ты заработал эти деньги, и у тебя хватило ума их сберечь. А у меня – нет.

– Но мы не собираемся стоять в стороне и смотреть, как ты погибаешь. Ты не был обязан давать нам по десять миллионов, однако дал. Мы хотим кое-что вернуть тебе.

– Нет, – твердо сказал Клей.

– Да. Мы поговорили между собой и решили подождать, пока процедура банкротства будет завершена, после чего каждый из нас сделает перевод на твой счет – в качестве дара.

– Ты заработал эти деньги, Родни. Пусть они останутся тебе и твоей семье.

– Никто не может заработать десять миллионов за полгода, Клей. Такие деньги можно выиграть, украсть, они могут свалиться с неба, но никто не «зарабатывает» подобным образом. Это смешно и даже неприлично. Я верну часть денег. Полетт тоже. Насчет Ионы не уверен, но и он думает об этом.

– Как твои дети?

– Ты хочешь сменить тему?

– Да, хочу сменить тему.

Они поговорили о детях, о старых приятелях по БГЗ, о тогдашних своих клиентах и их делах. Так и сидели на ступеньках, пока не стемнело. Пришла Ребекка, настало время ужинать.

Глава 42

Молодой репортер из «Пост» Арт Мариани очень хорошо знал Клея Картера, поскольку стал летописцем его стремительного восхождения и столь же ошеломительного падения и следил за каждым шагом адвоката очень внимательно и, надо признать, довольно беспристрастно. Прибыв в дом Клея, Мариани был встречен Полетт и препровожден по узкому коридору в кухню, где его уже ждали. Клей неловко поднялся на ноги и представился, потом представил поочередно остальных: Зак Бэттл, его адвокат, Ребекка Ван Хорн, его друг, и Оскар Малруни, его партнер. Мариани включил диктофон. Ребекка подала кофе.

– Это длинная история, – сказал Клей, – но времени у нас полно.

– Я никуда не спешу, – подтвердил Мариани.

Клей отпил кофе, сделал глубокий вдох и принялся рассказывать. Он начал со своего тогдашнего клиента Текилы Уотсона, застрелившего Района Памфри по прозвищу Пампкин. Даты, время, места – у Клея все было записано и подтверждено документально. Затем последовал рассказ об Уошеде Портере и двух его жертвах. Потом еще о четырех, о реабилитационном центре, о чудовищных последствиях лечения препаратом под названием «Тарван». Хотя он ни разу не упомянул Макса Пейса, поведанную тем историю тарвана воспроизвел доподлинно – секретные клинические испытания в Мехико, Белграде и Сингапуре, желание производителя испытать препарат на африканцах, желательно в Соединенных Штатах. Появление препарата в округе Колумбия.

– Кто выпустил этот препарат? – спросил Мариани, явно потрясенный.

После долгой паузы, в течение которой Клей, судя по всему, просто не мог говорить, он наконец произнес:

– Я не до конца уверен, но думаю, что «Фило».

– "Фило продактс"?

– Да. – Клей протянул руку, взял толстую папку и подтолкнул ее через стол Мариани. – Здесь один из договоров сделки. Вы увидите, что в нем упоминаются две оффшорные компании. Если вам удастся туда проникнуть и взять след, весьма вероятно, что он выведет вас на некую теневую люксембургскую компанию, а оттуда – на «Фило».

– Я так и сделаю, но почему вы подозреваете «Фило»?

– У меня есть источник информации. Однако это все, что я могу вам сообщить.

Этот таинственный «источник» в свое время выбрал Клея среди всех адвокатов округа Колумбия и уговорил продать душу за пятнадцать миллионов. Тогда Клей быстренько бросил свое БГЗ и основал собственную фирму. Но об этой части его биографии Мариани уже был неплохо осведомлен. Клей заключил контракты с семьями шестерых погибших, легко уговорив каждого за пять миллионов держать язык за зубами, и уладил дело в течение месяца. В рассказе всплывало все больше подробностей, все больше документов ложилось на стол.

– Когда я опубликую эту историю, что станется с вашими бывшими клиентами, с семьями убитых? – спросил Мариани.

– Вот это главным образом и не дает мне спать, но, я думаю, все обойдется, – ответил Клей. – Во-первых, деньгами они владеют уже год, поэтому могут заявить, что большая их часть потрачена. Во-вторых, было бы безумием со стороны компании пытаться оспорить сделку.

– В этом случае семьи погибших могли бы подать в суд непосредственно на производителя, – подоспел на помощь Зак Бэттл. – А вердикты по такому делу способны разорить любую корпорацию. Мне никогда не доводилось сталкиваться с настолько чудовищными фактами.

– Компания не станет оспаривать сделку, – кивнул Клей. – Им повезло, что удалось тогда замять дело всего за пятьдесят миллионов.

– А семьи могут отказаться от сделки, когда правда выйдет наружу? – поинтересовался Мариани.

– Это трудно сделать.

– А что будет с вами? Вы ведь заключили тайную сделку.

– Обо мне больше речи нет. Я без пяти минут банкрот и собираюсь сдать лицензию на юридическую практику. Меня им не достать. – Это было грустное признание, причинившее друзьям Клея не меньше боли, чем ему самому.

Мариани сделал какие-то пометки и сменил пленку.

– Что будет с Текилой Уотсоном, Уошедом Портером и остальными осужденными за убийство?

– Во-первых, они могут подать в суд на производителя препарата, хотя в тюрьме это слабо им поможет. Но есть вероятность, что их дела будут пересмотрены, по крайней мере в части приговора.

Бэттл закашлялся, все ждали тишины.

– Это не для печати, – сказал Клей. – После того как вы опубликуете то, что сочтете нужным, и после того как уляжется пыль, я собираюсь заняться этими делами и добиться их пересмотра. Я подам иск от лица семерых осужденных, разумеется, в том случае, если удастся идентифицировать компанию-производителя. Тогда я смогу обратиться в уголовный суд с требованием заново открыть дело.