Русский транзит-2 (Образ зверя)

- Нет, конечно, я не против, если за счет мэрии,- сказал, смягчаясь, главврач, подумав, что действительно глупо отказываться от таких подарков. "Но каков маляр? И про Землянику помнит! Да, интеллигенция теперь в маляры пошла. А что прикажете делать, если интеллигенты не нужны, а маляры нужны?"

Двое маляров с кистями и ведрами поднялись в люльке на уровень второго этажа и сразу принялись за работу.

Главврач в умилении залюбовался малярами: он даже невольно прослезился, представив себе, как царская фамилия в сопровождении фрейлин выйдет из больницы с черного хода, и мать наследника престола, ахнув, скажет: "Какой молодец этот Кузнецов, это что-то!"

Оксана Николаевна втолкнула каталку с раненым Пашей в перевязочную и стала прятать ее за стеклянный шкаф с медикаментами.

- Паша, каталка не помещается. Может, ты ляжешь на пол, а я ее вывезу отсюда?

- Давай, Ксюша, помоги мне,- сказал, приподнимаясь на локте, раненый.

- Это что здесь такое?! - На пороге перевязочной стояла побледневшая от негодования медсестра.- Что вы тут делаете???

- За нами гонятся бандиты,- затараторила Ксюша.- Они хотят убить больного. Я хочу спрятать его от них!

- Да ты в уме ли, милочка моя! - гомерически захохотала медсестра, уперев руки в боки.- Да этот больной сейчас сам помрет. Нет, вы только посмотрите на нее! У нее не все дома!

- Тише, пожалуйста, не кричите так! Они услышат вас! умоляла Ксюша.

- Тише?! Услышат?! Да тебя надо в психушку сдать! - еще громче заверещала медсестра.- А ну убирайся отсюда, пока я бригаду не вызвала!.. А вы куда еще лезете? - медсестра повернулась спиной и загородила своим внушительным телом проход.

- Пусти, милая,-с ядовитой улыбкой пытался оттеснить ее в сторону Николай Николаевич. Из-за его плеча выглядывал бледный Лелик. Рядом с ним по-волчьи хищно горели узкие щелки Корейца.

- А вы кто такие? - боевито выставив вперед могучую грудь, стояла на своем медсестра.

- Санитары мы.

- Нет у нас таких санитаров, голубчик мой. Иди-ка ты отсюда подобру-поздорову! - Медсестра уже начала сомневаться в праведности своего гнева по отношению к этой девчонке. Эти трос действительно смахивали на бандитов. Поэтому весь запал своего благородного негодования она направила в сторону потенциальных злодеев.-А ну, пошли отсюда, я сейчас милицию позову!

Николая Николаевича, который уже хотел проскользнуть мимо, медсестра тесно прижала к косяку. Николай Николаевич в бешенстве заверещал и вытащил из кармана бритву. Медсестра в страхе отпрянула и закричала, срываясь на визг:

- Помогите! На помощь! Скорей!!! Ксюша схватила со стола ножницы и выставила их перед собой. Паша, изо всех сил напрягшись, поднялся с пола и встал рядом с Ксюшей, разбив бутылку с перекисью о край железного шкафа.

В этот момент Кореец, опережая Николая Николаевича, уже готового с помощью своей бритвы заткнуть рот этой вопящей дуре, с силой вогнал свой железный палец ей под ребра, и медсестра, охнув, села на пол, прижав к животу ладони.

- Давай, сынок! - крикнул старик Корейцу и, прячась за его спину, молча двинулся на Ксюшу и Пашу.

Ксюша только собиралась ткнуть маленького азиата зажатыми в ладони оружием, но тот первый махнул ногой в воздухе и отбросил сразу отключившуюся девушку к стене.

- Отойди, отойди. Кореец, дай я! - Оттолкнул в сторону азиата вошедший в раж урка.- Ну как здоровье, Павлушенька? обратился он к Паше, привалившемуся от слабости к стене и опустившему голову на грудь. Паша смотрел на бритву в руке старика.- Видишь, какой ты везучий, ничто тебя не берет. А я должок пришел отдать. Да, сынок, долг-вещь святая.- И он стал стремительно играть бритвой перед Пашей, выбирая момент и место, чтобы полоснуть. Сил защищаться у Паши не было, и он лишь медленно водил рукой с зажатым в кулаке горлом разбитой бутылки, стараясь перехватить выпад противника. Неожиданно Николай Николаевич ударил Пашу ногой в живот, и тот рухнул на пол.- Ну все, Павлушка,- сказал Николай Николаевич, придавив Пашу коленями полу и занеся над ним руку.- Приплыли...

Бичу снился зверь. Зверь рыскал по огромному полю в поисках Хмурого Утра, заглядывал под коряги и в ямы. А бич бежал по дренажной канаве, то и дело проваливаясь по горло в воду. Странно, но сколько бы ни бежал бич от зверя, зверь был все время где-то рядом, причем он был то черной кошкой с желтыми глазами и крысиным хвостом, то человеком в длинном белом плаще и с огненными глазами, а то большой змеей, изумрудно отливающей в красном сумраке чешуйчатой кожей. Целиком змею бич не видел: иной раз он угадывал ее положение по шевелению высохшей травы и кустарника. И это было страшнее всего... Бич менял направление, петлял, как заяц, но зверь неумолимо приближался.

Бич понял, что ему не уйти, что зверь лишь играет с ним, как играет кошка с мышью перед тем, как удавить ее...

И вдруг он понял, что ему надо делать. Из последних сил напрягая память, с трудом, словно преодолевая сопротивление. Хмурое Утро начал читать пятидесятый псалом: "Помилуй меня, Боже, по велицей милости Твоей, и по множеству щедрот Твоих очисти беззаконие мое. Наипаче омый мя от беззакония моего, и от греха моего очисти мя; яко беззаконие мое аз знаю"... Бич поднялся в полный рост, обнаруживая себя перед зверем.

И зверь пошел на него. Пошел с трудом, словно пробиваясь сквозь какую-то невидимую глазу вязкую преграду. Полы бледно-серого плаща его надулись ветром, как паруса шхуны. Глаза сверкали красным огнем, а лицо - бич никак не мог уловить его выражение - вдруг искривилось. По мере того как бич все быстрее, все легче произносил слова псалма, зверь шел все медленнее, все тяжелее... Наконец он остановился всего в нескольких шагах от бича: тонкое лицо зверя было исковеркано какой-то нечеловеческой мукой...

Все еще боясь зверя, но уже не боясь той смерти, которую зверь ему уготовил, бич вдруг неожиданно для самого себя сведенными воедино большим, указательным и средним пальцами крестообразно рассек перед собой воздух, осеняя зверя крестом, нет, скорей ограждая им себя от этих огненных глаз. И, запрокинув голову, зверь закричал...

Хмурое Утро оторвал голову от мешка и сел, стирая со лба пот. "И я взглянул, и вот, конь бледный, и на нем всадник, которому имя смерть; и ад следовал за ним..." -ясно, как будто на странице книги всплыли в его сознании строки Апокалипсиса.

"Вот до чего Питер довел - уже и кошмары снятся! - подумал он, скорбно покачав головой.- Надо же, я во сне перекрестился. Наяву не крестился, а тут во сне угораздило. И псалом прочитал. Но ведь я же его не помню наизусть? Странно это все... Или во сне я - уже и не я вовсе? Фу-у, что за чертовщина!"

Бич прислушался. В пакгаузе кто-то был. Два человека тихо беседовали где-то у самых контейнеров. Хмурое Утро осторожно высунулся из-за ящиков и всмотрелся в густой сумрак. Он увидел лишь силуэты разговаривающих, но сразу узнал их: одним оказался Эдуард Львович, то есть Леонид Михайлович, а вторым - молодой человек в сером плаще, который только что приснился бичу зверем с огненными глазами.

- Ну как твой замысел? - спросил Леонид Михайлович.- Все конечно как всегда удалось?

- Все по сценарию. Артисты играли ту пьесу, которую написал я!- Молодой человек был немного возбужден.

- А нельзя было обойтись без твоих эффектов?

- Нельзя. Разве можно отказывать себе в удовольствии? Я люблю красивую игру: руку бы отдал за возможность посмотреть эту комедию еще раз!

- Ну уж и руку! - Леонид Михайлович похлопал молодого человека по плечу.Сегодня утром я улетаю. И ты тоже тут не задерживайся. Сделаешь дело - и на самолет. Вот твой билет. Оставаться тут будет опасно, реакция может последовать в течение нескольких дней, и тогда... Да, о твоей операции я похлопочу. У них там пластическая хирургия на уровне, так что не переживай.

- А я и не переживаю. Мне она, в общем-то, не нужна... Слушай, Леня, а тебе людей-то не жалко?