Крестное знамение

Альстер виновато потер лоб, из чего Пейн заключил, что появление в зале Ванке никоим образом не запланировано.

— Все остальное оказалось чрезвычайно несложным, — продолжал Ванке. — Я послал Франца, чтобы он отвлек охранника, а Петр тем временем сообщил мне самые основные факты. Как только я услышал имя Чарлза, я тут же понял, что обязан помочь. Хочет он того или нет.

— Надеюсь, ничего страшного не произошло, — извиняющимся тоном произнес Альстер. — Знаю, не следовало вовлекать Германа в наши дела, однако поразмыслив и приняв во внимание специфику его научных интересов, я понял, что он может быть для нас небесполезен. По крайней мере, я надеюсь на это. Мне очень не хочется думать, что я сильно навредил.

Бойд взглянул на Пейна и пожал плечами, так словно хотел сказать: «Ну все равно уж ничего не поделаешь». Какой смысл теперь орать на Альстера или набрасываться с кулаками. Он пригласил помочь в их расследовании одного из старых друзей Бойда, человека, знавшего об истории Австрии гораздо больше всех остальных, вместе взятых. Если Альстеру суждено было кому-то проболтаться, это самый лучший выбор из возможных. К счастью, Альстер оказался вовсе не так болтлив, как они поначалу предполагали. Он сообщил Ванке кое-что о смеющемся человеке, но не произнес ни слова о катакомбах. Бойд добавил ему еще кое-какой информации, и Ванке из блаженного старичка мгновенно превратился в историка с мировым именем.

— С чего начать? С чего начать? — бормотал он шепотом. Затем, не произнося больше ни слова, направился в самые глубины библиотеки. За ним последовали Бойд, Мария, Альстер и его похожий на тень ассистент. Пейн схватил Джонса за руку в тот самый момент, когда тот готов был двинуться за остальными, и сказал, что им необходимо кое о чем переговорить.

— Что случилось? — спросил Джонс.

— У меня появилось ощущение, что мы так много времени тратим на беспокойства по поводу Бойда, что потеряли целостное представление о происходящем. Ведь дело-то не сводится только к проблеме катакомб.

— Не сводится к проблеме катакомб? Да мы вот-вот докажем, что Христос не был распят. Вот это проблема так проблема, по-моему.

— Да, я понимаю, но… У меня начинает складываться впечатление, что здесь есть что-то еще.

Джонс пристально взглянул Пейну в глаза.

— Мужик, только не говори, что у тебя снова разыгралась интуиция.

— На сей раз дело далеко не только в моей интуиции. — И Пейн протянул другу газету. — То, что здесь описывается, слишком грандиозно, чтобы быть простым совпадением.

— И что это?

— А то, что мы расследуем историю распятия, а вокруг нас одного за другим распинают людей. Первым убили священника из Ватикана, затем непальского принца, а прошлой ночью они уж совсем обнаглели и добрались до Орландо Попа.

— Святого игрока?

Пейн кивнул.

— Его нашли в Фенвее.

— Без дураков? — Джонс замолчал и задумался. — Думаешь, это имеет отношение к нам?

— А знаешь, когда начались распятия? В понедельник. В тот же день, когда Бойд обнаружил катакомбы и когда взорвался автобус. В тот же день, когда нас ввели в игру… Считай меня параноиком, но это не может быть простым совпадением.

— Ну почему же? — возразил Джонс. — Черт, возможно, здесь всего лишь…

— Что? Счастливое совпадение? Напомни-ка мне, когда мы в последний раз читали газетную заметку о распятии. Боюсь, что, как ни старайся, все равно не вспомнишь. А когда в последний раз убивали священников из Ватикана? Ты можешь привести хоть один пример за последние двадцать лет?

Пейн сделал вид, что ждет ответа, который так и не последовал.

— Я говорю тебе, Ди-Джей, все эти события связаны между собой. Не знаю, каким образом и почему, но мы оказались замешаны во что-то гораздо более значительное, чем какой-то доктор Бойд. И я нутром чую, что, если мы в самое ближайшее время не выясним, в чем тут дело, всем нам — да и не только нам — придется ох как не сладко!

Глава 66

Тэнк Харпер со своими людьми прибыл на аэродром Дасинь до того, как тело четвертой жертвы коснулось земли. Пилот делал низкие и широкие круги, зная, что о радарах беспокоиться нечего. По крайней мере в Китае. К тому времени, когда поисковые самолеты поднимутся в воздух, всю посадочную полосу заполонит скот, а самолет Харпера будет надежно скрыт в зарослях.

Именно по этой причине его и выбрал Манзак. Он знал, что Харпер не попадется.

Манзак не мог предположить, что Харпер с самого начала раскусит его тайные намерения. По опыту Харпер знал, что в его деле самое сложное не выполнение задания, а получение вознаграждения за него. Упомянутая задача доставляла ему больше всего хлопот — и притом весьма опасных! — но и больше всего наслаждения, в особенности в том случае, если он работал на нового клиента. Которого он практически не знал. Которому не мог доверять. В общем, такого, как Ричард Манзак.

Тот позвонил Харперу в начале недели и сообщил, что вознаграждение будет поделено между всеми участниками в субботу на вилле в Риме. Единственное, что требовалось от Харпера, — это прибыть туда вовремя. Харпер улыбнулся, услышав слова Манзака, и затем напрямую спросил:

— А вы сами там будете?

Манзак заверил его, дав слово джентльмена, что лично их встретит.

Конечно, Харпер не поверил ни единому его слову. Манзак не просто назвался чужим именем — на самом деле его звали Роберто Пелати, — но по какой-то причине взял в качестве псевдонима имя пропавшего без вести оперативника ЦРУ. Зачем? Почему он не предпочел взять вымышленное имя?

Харпер не нашел удовлетворительных ответов на свои вопросы, и тем не менее главное уяснил отлично — Пелати вовсе не собирался с ним расплачиваться. Более того, Харпер понимал, что на вилле в Италии, должно было произойти нечто грандиозное. Нечто по-настоящему кровавое. Нечто жуткое и жестокое.

Впрочем, это его не пугало.

Харпер надеялся на миллион долларов, но теперь его устроил бы и скальп негодяя.

Крест, сброшенный Харпером, приземлился на главном дворе Запретного Города, где его сразу окружила группа солдат в масках. Представители местного отделения Интерпола стояли поодаль. Они прибыли сюда вовремя благодаря звонку Дайала, который умолял их насколько возможно сохранить улики.

Специальная антитеррористическая группа осмотрела крест на предмет возможной опасности и радировала о результатах в центр. Прошло несколько минут, прежде чем военным медикам было разрешено осмотреть жертву. Врачи пришли к выводу, что у Пола Адамса еще есть шанс выжить, но только в том случае, если его немедленно доставят в больницу и срочно прооперируют. Командир подразделения поблагодарил их и пообещал добиться соответствующего разрешения. Кивнув, врачи вернулись к Адамсу без единого слова возмущения. Им было хорошо известно, что в их стране возмущением они ничего не добьются, а только наживут неприятностей себе и своим семьям.

Час спустя поступило решение сверху: вывозить умирающего с места преступления запрещено. Адамсу не разрешается покидать пределы Запретного Города, даже если ему грозит смерть.

Пейн с Джонсом догнали остальных в отделе библиотеки, который был заполнен тысячами экземпляров одной и той же книги. По крайней мере, именно так показалось Пейну. Все тома были переплетены в красный, голубой и позолоченный сафьян, и на каждом стояла печать в виде герба принца Евгения, представителя одного из самых аристократических семейств средневековой Европы. [31]

Евгений родился в Париже, но, несмотря на это, его очень почитали в Австрии, где принц прославился участием в сражениях с турками за «Священную Римскую империю». Позднее к воинской славе он добавил еще и славу мецената, передав свою библиотеку — десятки тысяч томов, среди которых были редчайшие рукописи, полученные из Италии и Франции, — дворцу Хофбург, где ею смогли бы пользоваться все жители Вены. И вот по прошествии нескольких столетий она все еще продолжала выполнять свою великую просветительскую миссию.