Час волкодава

– Через минутку, Вася, я вытащу кляп из твоего рта, и мы побеседуем. – Сан Саныч уселся обратно в крутящееся полукресло. – Надеюсь, оставшейся дозы достаточно, чтоб ты не заснул раньше, чем через полчаса. У меня есть к тебе множество вопросов, помимо насущного интереса насчет оружия и Полковника с Петром. Ты понимаешь, Вася, что, уснув, уже никогда не проснешься, и я хочу, чтобы ты понял, пока еще ты в состоянии соображать: я не держу на тебя зла, братишка. На войне как на войне, сам знаешь. И-и-эх, ребята! Не повезло вам, что вы на меня нарвались! Очень не повезло...

Непрезентабельная «Нива» въехала во двор-колодец в начале третьего ночи.

– Глянь, Петь, тачки самбистов до сих пор на месте! – проворчал Полковник недовольно, паркуя «Ниву» возле иномарок. – Который час?

– Два десять.

– Тогда понятно. Они собирались тренироваться до двух, полуночники. Знать, не успели еще пот под душем смыть, переодеться и свалить. Айда, Петь, поторопим хлопцев, спасших нас от «рэкетира», да пособим Васе угомонить спесивого Торнаду.

– Рановато приехали. – Петр вылез из машины. – Я говорил Наталье Николаевне: давайте сперва Чумакова допросим, а то Бульдозер все равно до утра в отрубе проваляется, а она возражает: мол, Чумаков тоже в отрубе неизвестно сколько пролежит, велела страшилку для Мишки организовать, устроить цирк с овчарками. Ты мне можешь объяснить, зачем? Чумаков, по-любому, труп, допрос его никому не нужен. Чего нового он нам скажет, а? Объясни.

– Она – Генерал. Я – Полковник. Ей виднее. До сих пор она не ошибалась. Пока ее руководство всем на пользу, пусть руководит, как считает нужным.

Полковник подошел к дверям в спортклуб, помахал рукой, глядя в окуляр видеокамеры над дверной притолокой. Открывай, мол, запоры, Турист, свои пришли. Электронный замок, щелкнув, послушно открылся.

– Ты прав, – продолжал возмущаться беззлобно толстяк Петр. – Она башковитая. Но не пойму я, почему бы Кешу не придушить, чтоб не мучился? Она чего? Все же решила прежде его к нотариусу свозить? Как думаешь?

– Кеша Горцу, Георгию, шею сломал. – Полковник потянул за ручку двери. – Горец, конечно, сам дурак. Он, ей-богу, вроде этого Торнадо, гордый, сука, как...

С чем или с кем, кроме мистера Торнадо, Полковник хотел сравнить Горца-Кавказца, которого, как оказалось, звали Георгием, Петру услышать не довелось. Болтая о насущном, оба мужчины вошли под своды родимого спортклуба. Нога Полковника встала на первую из ступенек, спускавшихся под землю. Петр загородил собой дверной проем. В это время прозвучал тихий шлепок выстрела. Пуля попала в лоб Петру, толстяк качнулся и, навалившись сзади на Полковника, сшиб старшего по званию, покатился вместе с ним по ступенькам лестницы. Перед глазами у Полковника все закружилось, завертелось каруселью. Одна угловатая ступенька пребольно ударила его по коленке, другая стукнулась о плечо. Перевернувшись через голову, он едва не свернул шею. Падение-верчение завершилось у подножия столика вахтера. Ноги Полковника придавил к полу толстяк Петя с дыркой во лбу, из которой струйкой сочилась бурая кровь, а щека Полковника легла на грудь капитана Василия с точно такой же, как и у майора Петра, дырочкой между бровей.

– Лежать по стойке «смирно», Полковник! – Цилиндрический глушитель уперся в висок свалившегося с лестницы человека, столь похожего на шотландца Шона О'Коннери.

Полковник скосил глаза. Увидел равнодушное лицо Сан Саныча и сморгнул, движением век давая понять вооруженному противнику, что понял приказ. Входная дверь под действием пружины громко хлопнула, электрический замок, щелкнув, закрылся.

– Игра проиграна, Полковник. Ваши не пляшут. – Сан Саныч ослабил давление глушителя на седой висок. – Когда я шел к вам в гости, я рассчитывал на вашу жадность и не просчитался. Напрасно вы экономили «сыворотку правды». Зря побоялись растрясти в машине, расплескать из вскрытой ампулы редкую субстанцию. И ехать докладывать своей атаманше вы поспешили. Она, эта ваша Наталья Николавна, быть может, и гениальный теоретик, но и я, знаешь ли, не самый последний практик. Практика – критерий истины. Понятно? Я исключение из правил. Собираясь к вам в гости, я принял таблетку, отчасти нейтрализующую действие «сыворотки правды». Особенно в малых дозах. Не слышал про такие таблетки? Конечно, нет! Но и без всяких таблеток мой организм устойчив и к пролонгированным снотворным побочным действиям «сыворотки правды», и ко многому другому. Я таким родился и жить собираюсь долго. Уяснил? Это не бравада и не хвастовство. Выживать меня научили в тех условиях, где боевой пловец, за которого вы меня приняли, погибнет и не заметит, как это произошло. Я не Бульдозер, я скорее Танк. Дошло? Ты понял? Уяснил, что сопротивляться бесполезно? Если будешь очень и очень стараться помочь мне, господин Полковник, кто знает, а вдруг я сохраню тебе жизнь? Ежели уровень старательного рвения с твоей стороны меня не удовлетворит, гарантирую мгновенную смерть. И без тебя я от ныне покойного Васи узнал все, что хотел. Два автомата, четыре рожка с патронами, два штык-ножа, «макаров» с глушителем – более чем достаточно, чтобы разнести в щепки домишко-флигель на территории конно-спортивного центра близ Химок. Согласен?

– Деньги... – прошептал Полковник.

– Не понял? – Сан Саныч пощекотал его седой висок пистолетным глушителем. – Решил выкупить свою жизнь? Воспользоваться тем же самым приемом, что и я у вас на допросе?

– Нет! – испугался Полковник. – Нет, что ты! Я не дурак, я все понимаю. Правда! Я все понял, осознал свое положение. Скажи, ты спрашивал у Васи о наших накоплениях?

– Да, конечно. Стопки баксов пылятся в сейфе в кабинете у Генерала Натальи Николаевны.

– Так он считает... Считал. И все остальные, кроме нас с Натальей, уверены, что в сейфе лежат общие сбережения. Мы все приехали в Москву из разных концов страны: у Васи семья в Пензе, у Пети в Улан-Удэ, у Наташи дочь в Выборге, зять-раздолбай, внучка. Все обо всех все знают, и это служило залогом, что кто-то один не попытается заграбастать всю выручку себе. Мы всегда работали, разбившись на несколько разрозненных групп. В одиночку физическое уничтожение остальных участников предприятия исключалось, поскольку вряд ли реально осуществимо. Украсть общие деньги, завладеть ими ценою одной-двух жизней в принципе возможно. На этот случай была общая договоренность, что оставшиеся в живых обкраденные сотрудники отомстят семье вора. Вырежут его детей, родственников. Мы с Наташей сами изобрели эту страховку, и мы же нашли способ, как ее обойти. В сейфе сейчас лежат фальшивые баксы.

Полковник замолчал. Говорил быстро-быстро, тараторил и вдруг примолк.

– Чего заткнулся? – Сан Саныч легонько постучал краешком глушителя о височную кость Полковника. – Ау! Продолжай. Я слушаю внимательно.

– Пускай я жадина, а ты, брат, транжира! – Полковник нашел в себе силы улыбнуться. – Извел весь «говорунчик» на Ваську, и пытай теперь меня, убивай – не узнаешь правды о шести с половиной миллионах долларов! А тебя, брат, прежде всего интересуют деньги! Будь по-другому, ты в первую очередь спросил бы меня, жив ли еще Миша Чумаков и как обстоят дела с Кешей!

– А что с Кешей? Я думал, он дома.

– Я тоже думал, пока ты рассказывал, какой ты крутой и особенный! И придумал! Когда ты предоставишь мне гарантию полной безопасности, я готов отстегнуть тебе «лимон» в баксах!

– Что ты подразумеваешь под гарантией полной безопасности? Конкретно?

– Не знаю! Ты банкуешь, ты и придумай, как гарантировать мне жизнь, чтобы я в это поверил! Без обмана!

– Дружок, ты не забыл, часом, про Наталью Николаевну? Я ведь и от нее могу узнать все ваши страшные тайны.

– Стреляй мне в висок и поезжай к Наташке! Скатертью дорога! Наталью Николаевну мы, брат, не зря зовем Генералом. Она всех нас нашла, собрала, все придумала и организовала! И ни одного прокола... до того, как об тебя споткнулись, – ни одного! Ее нервам не один мужик позавидует, а об уме я вообще не говорю!