Ледяное пламя

- Я рада, что вы наконец приехали. Надеюсь, вам у нас понравится, - сказала миссис Дэнфорт Джиму. В ее словах угадывался мягкий укор, и в то же время чувствовалось, что она не хочет обидеть невнимательного внука.

Выйдя из кабинета миссис Дэнфорт, они остановились в вестибюле в стороне от инвалидных колясок и снующих по коридору сиделок.

- Послушай, давай зайдем к нему в другой раз, - упрямо сказал Джим. - Не сегодня.

У меня все внутри переворачивается, как подумаю, что он... Я боюсь его, Холли.

- Почему?

- Не знаю.

Взгляд Джима выражал такое отчаяние и панический страх, что она не выдержала и опустила глаза.

- Когда ты был маленький, он к тебе плохо относился?

- Нет, не думаю. - Он напряг память, но безуспешно. - Не знаю.

Боясь оставлять Джима одного, Холли предложила идти к деду вместе, но он настоял, чтобы она пошла первой.

- Постарайся разузнать побольше. Чтобы, когда я приду, мы могли не задерживаться дольше чем нужно.., если беседа окажется не слишком приятной. Пожалуйста, подготовь его к встрече со мной, Холли.

Поняв, что спорить с Джимом бесполезно, она неохотно согласилась. Однако не прошло и нескольких секунд, как Холли пожалела о своей уступчивости: если Джим снова потеряет контроль над собой, а ее не будет рядом, неизвестно, сумеет ли он устоять в схватке с Врагом.

Палата Генри Айренхарта оказалась пустой, но дружелюбная сиделка провела Холли в комнату отдыха, где за столом шла азартная игра в карты, а в другом углу смотрели телевизор.

Генри играл в покер со своими приятелями. Все четверо сидели за столом, специально предназначенным для инвалидов в колясках. Компания состояла из седой, похожей на птицу старушки в ярко-розовом костюме и двух старичков весьма хрупкого вида. Один из них был одет в красную майку, другой носил белую рубашку с галстуком-бабочкой. Заметив, что игра в полном разгаре и на кону возвышается целая гора голубых пластмассовых фишек, Холли решила не мешать участникам и отошла в сторонку, наблюдая за концом захватывающей партии.

Игроки, продемонстрировав незаурядную склонность к драматическим эффектам, один за другим открыли карты, и седая женщина, которую звали Тельма, с торжествующим возгласом сгребла со стола выигрыш. Мужчины добродушно посмеивались и выражали сомнения в том, что победа досталась ей честным путем.

Улучив момент, Холли вмешалась в их забавную перепалку и представилась Генри Айренхарту, не упоминая, что она невеста Джима.

- Вы не могли бы уделить мне несколько минут? Я хотела бы кое о чем с вами поговорить.

- Боже правый, Генри! - вскричал старичок в красной майке. - Да ты ей в отцы годишься!

- Можно подумать, ты не знаешь этого старого развратника, - ввернул его приятель с бабочкой.

- Лучше помолчи, Стюарт, - вступилась за Айренхарта Тельма. - Генри - истинный джентльмен, не то что некоторые.

- Да, Генри, на этот раз тебе не уйти от женитьбы.

- Зато тебе бояться нечего, Джордж, - отпарировала Тельма. - Впрочем, насколько я помню, - она подмигнула приятелям, - Генри в таких делах обходится без формальностей.

Раздался взрыв хохота. Холли улыбнулась:

- Похоже, у меня нет никаких шансов.

- С Тельмой играть бесполезно. У нее всегда все козыри на руках, - сообщил Джордж.

Заметив, что Стюарт собрал карты и тасует колоду, Холли сказала:

- Извините, я не хотела прерывать вашу игру.

- Ничего страшного, - ответил Генри. Он говорил немного невнятно, очевидно, после перенесенного инсульта. - Мы все равно делаем перерывы, чтобы сходить в уборную.

- В нашем возрасте, - добавил Джордж, - если не следить за подобными вещами, нам никогда не удалось бы всем вместе собраться за столом.

Они разъехались на своих колясках, а Холли пододвинула стул и села возле Генри.

Она с большим трудом узнала в нем сильного мужчину с квадратным подбородком, которого видела на фотографии в гостиной. От инсульта больше всего пострадала правая сторона тела, и, хотя Генри не парализовало, Холли обратила внимание, что он, точно раненый медведь, бережно прижимает к груди свою большую руку. Он сильно похудел и, несмотря на здоровый загар, выглядел истощенным. Мышцы правой щеки казались неестественно расслабленными, и лицо несколько вытянулось.

Грустное зрелище старческой немощи могло бы повергнуть Холли в тоскливые размышления о неизбежности конца каждой человеческой жизни, но в глазах старого Айренхарта она увидела несгибаемую волю и нежелание покориться судьбе. Говорил Генри медленно, запинаясь, но его речь выдавала в нем умного, веселого человека, не склонного впадать в отчаяние. Такие люди если клянут свою слабость, то так, чтобы их не слышали.

- Я друг Джима, - произнесла она заранее приготовленную фразу.

Лицо старика изобразило сильное удивление. Похоже, он не знал, что ответить. Наконец сказал:

- Ну и как дела у Джима?

- Не слишком хорошо. Генри. - Она решила говорить только правду. - Он очень несчастный человек.

Старик отвел взгляд и уставился на гору голубых фишек для покера.

- Да, - тихо произнес он.

Раньше Холли не исключала возможности, что именно на Генри лежит доля ответственности за то, что Джим предпочел жить в мире фантазий. Однако сидящий перед нею человек совсем не походил на жестокого истязателя малолетних.

- Генри, я хотела с вами поговорить, потому что мы с Джимом больше чем друзья, я люблю его, и он тоже признался, что любит меня. Я надеюсь, мы будем вместе очень, очень долго.

К ее изумлению, глаза старика наполнились влагой и по морщинистым щекам побежали крупные слезы.

- Простите, я не хотела вас расстраивать, - смутилась Холли.

- Ну что вы, что вы. - Он левой рукой вытер глаза. - Это вы простите меня, старого дурака.

- Зачем вы так!

- Видите ли, я никогда не думал.., мне казалось, что Джим так и останется один-одинешенек.

- Но почему?

- Видите ли...

Нежелание Генри говорить плохо о внуке полностью рассеяло ее подозрения.

- Он привык держать людей на расстоянии. Вы это имеете в виду? - попыталась ему помочь Холли.

Генри горестно кивнул.

- Джим всегда был такой неласковый, даже со мной. Я люблю его всем сердцем, но он никогда не показывал своих чувств, никогда не говорил, что любит меня, хотя я-то знаю, как он ко мне относится.

Холли открыла рот, чтобы задать новый вопрос, но старик вдруг тряхнул головой, и его лицо исказилось страданием. Она даже решила, что у него начинается приступ.

- Но это не его вина, видит Бог, он здесь ни при чем. - Генри начал заикаться от сильного волнения. - Я сам виноват в том, что наши отношения стали такими. Я не имел права тогда его обвинять.

- Обвинять?

- Я обвинил его в смерти Лены.

Страх закрался в сердце Холли и уколол противной болезненной дрожью.

Она выглянула в окно. Джима не видно. Он остался во дворе по другую сторону здания. Где он сейчас.., что с ним.., кто он...

- Но что случилось с Леной? Не пойму, о чем вы говорите, - спросила она, боясь, что уже не нуждается в объяснениях.

- Не могу себе простить того, как я тогда поступил, что подумал. - Генри замолчал и посмотрел на Холли, но она видела, что мысленно он весь в прошлом. - Джим казался таким странным, в нем ничего не осталось от мальчишки, которого я знал раньше. Таким его сделала Атланта.

Холли сразу пришли на ум имена Сэма и Эмили Ньюсомов, чьи жизни Джим спас в хозяйственном магазине Атланты, расстреляв из дробовика грабителя Ринка. Однако Генри явно имел в виду совершенно другой случай, произошедший гораздо раньше.

- Так вы ничего не знаете об Атланте? - спросил он Холли, заметив ее недоумение.

С улицы донесся странный шум, заставивший Холли насторожиться. Она не сразу сообразила, что непонятные звуки напоминают пронзительный клекот птиц, защищающих свои гнезда. Холли подумала, что птицы вьются над крышей и их крики отражаются эхом в дымоходе камина. Ничего страшного. Птичьи голоса постепенно отдалились и затихли Она вернулась к прерванному разговору.