Эфирное время

Вообще никаких проблем. Жена ни разу не повысила голоса. Не высказала недовольства чем-либо Наоборот, без конца повторяла, как она счастлива. Счастливой ее делало все: каша, съеденная ребенком до последней ложечки, удачное тесто для пирожков, стиральный порошок, который в магазине на соседней улице на два рубля дешевле.

Росла девочка, она была такой же тихой и пухленькой, как мама, она училась печь пирожки и шила куклам платьица. Мальцев делал карьеру, был постоянно занят на службе. Жена сидела дома, полнела, старела, вечерами встречала его сдобными пирогами и тихим щебетом. Он приходил усталый и сладко засыпал под этот щебет, не дожевав очередной пирог.

– Она быстро деградировала, сидя дома, – говорил Дмитрий Владимирович о своей второй жене, – неприлично растолстела и выглядела старше своих лет. Но главное, с ней неудобно было появляться в приличных местах потому, что она щебетала, не закрывая рта, и все о своих кулебяках, об огородных удобрениях и о мексиканских сериалах. Я пытался как-то встряхнуть ее, оживить, просил, чтобы она занялась собой, почитала что-нибудь, кроме кулинарных книг, сходила в театр или, ну я не знаю, на показ мод хотя бы, начала делать гимнастику и бегать по утрам вместе со мной. Дочка выросла, я отправил ее учиться в Англию, и жене было совершенно некуда себя деть.

С первой своей супругой Мальцев прожил семь лет, со второй пятнадцать. Официально они еще не развелись, но уже полгода жили врозь. Мальцев в загородном доме, супруга в хорошей двухкомнатной квартире в Москве, которую он приобрел для нее, когда почувствовал, что просто сходит с ума от вкусных кулебяк и тихого щебета.

И как будто по заказу, в одно прекрасное утро, совершая свою обычную пятикилометровую пробежку, Дмитрий Владимирович встретил на лесной дорожке юную красавицу с ярко-синими глазами и шелковыми черными волосами.

Она подвернула ногу, не могла встать, и пожилому чиновнику пришлось помочь ей добраться до Дома отдыха, – проводить прямо до номера. Вывих прошел удивительно быстро, и всего лишь через три дня они опять встретились в лесу. Она тоже бегала каждое утро. И Дмитрию Владимировичу показалось, что вместе бегать значительно интересней.

Нравится мне твоя поза унылая,

Грустно опущенный взгляд,

Я бы любил тебя, но, моя милая,

Барышни замуж хотят, –

Пел своим нежным тенором со сцены «голубой» певец Пусик.

– Это называется «классический репертуар», – с усмешкой заметила Варя, – это Моцарт и Чайковский.

Мужской кордебалет был обнажен только до пояса. Мальчики отплясывали вокруг толстой звезды в штанах и галстуках-бабочках на голых, еще по-детски тонких шейках.

Ужин состоял из двух порций запеченной семги с зеленым салатом, минеральной воды и фруктов. Дмитрий Владимирович спиртного на дух не переносил и мяса не ел. Варя старалась перенимать его здоровые привычки. Единственное, от чего не могла отказаться, это от курения.

Взгляд его надолго застыл в одной точке. Казалось, он ничего не видит и не слышит, не чувствует