Кровавый снег

— О, Ирвин. Ты меня слишком уж экстраординируешь. Женщины…

— Меня всегда интересовало, где вы откапываете ваши неологизмы, — улыбнулся Ирвин. — Похромайте немножко в память о нашей утренней комедии, чтобы усыпить бдительность наших соглядатаев.

— Ты — действительно считаешь, что нужно хромать?

— Уверен, что это придает вам особый шарм.

— Ладно. Но только немножко, вот так. — Марта поднялась и сделала несколько шагов.

— Марта, вы повредили правую ногу!

— А, черт, забыла!

Терраса постепенно заполнялась народом. Гвалт стоял ужасный, потому что каждый, рассказывая о своих утренних впечатлениях, стремился перекричать соседа. Ирвин и принцесса вернулись в бар.

— Зря вы так рано начали ходить, мадам, — крикнул им Анри, — ведь ваша нога еще болит? Марта изобразила слабое подобие улыбки.

— Вы правы, Анри. Силы воли уже не хватает, боль пересиливает.

— На вашем месте я лежал бы сейчас в постели с горячим компрессом. Это лучшее средство, поверьте.

— Ах, нет, увольте. Когда я лежу, я дурею. Лучше ходить. Нет ли у вас взаймы какой-нибудь тросточки?

— Сию минуту, мадам.

Рядом со стойкой, на высоком табурете, мужчина лет тридцати в затемненных очках приветливо улыбался Марте.

— Потянули ногу?

— Да, месье. Ехала сегодня утром с большой скоростью по глубокому снегу.

— Подобная неприятность случилась и со мной в прошлом году в Кортина д’Ампеццо. Ничего страшного, хотя немного больно.

Помогая Марте усесться, Ирвин толкнул незнакомца локтем.

— О, простите, — извинился он.

— Не беспокойтесь.

И между ними сразу установились простые и теплые отношения, как это бывает с людьми хорошо воспитанными и увлекающимися одними и теми же вещами. Они обсудили сломанные конечности, вывихи, лекарства, врачей, слалом, гонки, рекорды, стили, чемпионаты и еще массу всяких тем. Марта демонстрировала восхитительную наивность, Ирвин шутил. Их собеседник оказался образованным, всезнающим и спокойным — короче, вполне светским человеком. В его безукоризненном французском лишь некоторые слова выдавали иностранца.

Но с первой минуты Ирвин знал, что именно этот тип держал его менее двух часов назад под прицелом. Представился он коротко: Элиас Жуани, из Финляндии…

— Нельзя ли как-нибудь устроить, чтобы все это мне принесли в отель?

— Конечно, мадам. Я сама приду туда вечером. Целый час принцесса изощрялась в изобретательности. Она накупила кучу всяких безделушек, ни разу не спросив о цене. Продавщица была очарована элегантной клиенткой, которая под конец заявила:

— Поздравляю вас мадемуазель, вы прекрасная продавщица. Я отлично провела время. Сколько я вам должна?

— Триста сорок тысяч семьсот сорок франков, мадам, — ответила Дени Мормац.

Марта достала пачку купюр из кармана пальто и заплатила.

— Вы работаете здесь круглый год?

— О нет, только в зимний сезон. С мая по сентябрь я работаю в Экс-ле-Бене.

— Тоже продавщицей?

— Да, только там покупатели не такие, как здесь. У девушки был приятный, мелодичный голос. К тому же Марта никогда не видела настолько миниатюрную и в то же время пропорциональную фигурку, как у Дени Мормац.

«Венера-Дюймовочка», — подумала Марта, входя в магазин. — «От силы метр пятьдесят с каблуками».

Потом, когда она смотрела, как Дени, встав на стул, доставала что-то с верхней полки, ей пришла в голову другая мысль: «Если представить ее себе в интимной обстановке с великаном Рене Пра, в голову начинают лезть всякие непристойности».

— Здешние молодые люди, наверное, ухаживают за вами?

— Молодые как раз не очень. Зато все остальные… Не знаю куда деваться от приставал. Если бы они знали, до какой степени мне на них плевать.

Марта погладила ее по голове. Волосы Дени были тонкие и вьющиеся.

— Похоже, вы влюблены?

— Да, мадам, — просто ответила Дени. — Это ведь не возбраняется?

— Напротив! Вы такая симпатичная.

— Спасибо, мадам. Если позволите, я отвечу вам тем же.

— Ну вот, теперь мы квиты. Не сочтите меня чрезмерно любопытной, но кто он — из местных? Легкая тень пробежала по лицу Дени.

— Да. Но он не появляется уже несколько дней…

— И вы смертельно скучаете…

— О, да.

— Он надолго уехал?

— Не знаю, надеюсь, что нет.

— Пишет, наверное, каждый день?

— Увы, нет.

— Скажите, какой лентяй!

— Он просто не может. Иначе написал бы. Вы не представляете себе, насколько он ко мне внимателен.

— Не сомневаюсь. Как бы я хотела вернуться в ваши годы, влюбиться в кого-нибудь… Это так волнительно!.. Вы познакомились здесь, в Куршевеле?

— Нет, мы встретились в прошлом году в Экс-ле-Бене. Рене работал спортивным тренером. Он мне сразу понравился.

Марта отметила, что Рене явно предпочитает скромных и благоразумных девушек. В Шамбери Лоретта, здесь Дени. По-видимому, это своего рода стремление уравновесить свое непостоянство.

— Как его зовут?

— задушевным тоном спросила Марта.

— Рене, мадам. На этот вопрос Дени ответила уже гораздо суше. Она явно не собиралась говорить дальше на эту тему. Марта сделала вид, что не заметила.

— Рене… — мечтательно протянула она, — такое приятное имя… Рене… Боже мой! Уж не Рене ли Рра ваш возлюбленный! Приветливое личико Дени сразу стало настороженным.

— Почему вы так решили, мадам?

— Ну-у… в общем-то… Просто у меня в голове имя приклеилось к фамилии. Вот и все!

— Вы его хорошо знаете?

— М-м… Как сказать… Нет, наверное, не так уж хорошо. Просто он дал мне несколько уроков спуска на горных лыжах. Я даже осталась должна ему, ведь он так быстро испарился. Мне хотелось бы ему заплатить…

Сыграно это было великолепно. Марта что-то бормотала, запиналась, и в результате создалось впечатление, что у нее с Рене что-то было, дело зашло довольно далеко, и теперь она стремится всячески убедить в обратном. Игра на тонких струнах ревнивой любящей женщины — Марта была специалистом в этой области.

— Да, я понимаю, мадам, — прошептала Дени с глазами полными слез. — Только чему верить…

— О, я знаю Рене. Вы такая красивая… Дени изо всех сил пыталась выдавить из себя улыбку.

— Это ничего… Не важно… Когда человека любишь, надо принимать его таким, какой он есть. Рене меня любит, это несомненно, но он нравится стольким женщинам! Разве его в том вина?

— Не понимаю, мадемуазель, что вы стремитесь мне внушить, — сказала Марта и нарочито громко захохотала. — Я поняла одно — вы безумно любите Рене, ну и на здоровье. Вы могли бы всего лишь помочь мне вернуть ему долг. Я оставлю вам некоторую сумму, а вы передадите от моего имени, когда он вернется.

Дени вытянулась, как маленький петушок, всем своим видом выражая протест.

— Ах, нет… Вы должны понять, что когда Рене вернется, мне совершенно не захочется говорить с ним о вас. Тем более возвращать от вашего имени деньги. Простите меня, но есть же границы…

— В таком случае, — неожиданно высокомерно заявила Марта, — я пошлю ему чек. Вы дадите мне его адрес?

— А вы разве не знаете?

— Откуда же?

Дени заколебалась. Следует ли ей сообщать, что Рене в шамберийской тюрьме? Если эта обворожительная дама на самом деле близко его не знает, то зачем ей нужен его адрес?

Марта читала мысли по ее лицу, как в открытой книге. Ей хотелось получить еще неизвестный адрес Рене или хоть какую-то зацепку. То, что она услышала, разочаровало ее окончательно.

— Вы можете послать ему почтовый перевод до востребования в Экс-ле-Бен. В прошлом году он именно так получал свою корреспонденцию, потому что часто менял квартиры.

— А здесь, в Куршевеле, у него нет квартиры?

— В настоящий момент нет. До отъезда он снимал комнату, но позавчера ее уже сдали другому.

— Где же тогда он оставил все свои пожитки?

— Что вы, они все уместились в одном чемодане, который он взял с собой.