Соломенные люди

Радуясь своей удаче, она всего за тридцать секунд сумела подняться на ноги. А потом снова прошла через холл, мимо трупа полицейского, через дверь и обратно на автостоянку. Второе дыхание покидало ее, и она это знала – утихшая было боль постепенно возвращалась. Потеря крови и шок. Ее тело нуждалось в энергии, а она израсходовала ее чересчур много.

Она подошла к машине, радуясь, что не закрыла дверцу, и забралась на сиденье, промокшее от дождя.

Второй комплект ключей подошел к замку зажигания. Только тогда она закрыла дверцу, зная, что идти на поиски Бобби ей не придется.

Мотор завелся с первого раза, и она поблагодарила Форда и его рабочих. В годы ее молодости все было иначе. Автомобили приходилось упрашивать, чтобы они ожили, и в итоге все их любили и давали им имена. К счастью, в наше время они всегда заводились сразу. Им уже не приходилось давать имена, чтобы заставить их работать. Единственное, что требовалось, – знать, куда едешь.

Она опустила голову на руль, всего на секунду, и почувствовала, что теряет сознание. Резко тряхнув головой, Нина включила заднюю передачу и проехала десять ярдов.

Затем она выехала на дорогу, вдавила педаль газа и направила машину прямо на ограду.

Я сдержал слово, хотя мне было страшно, я был совершенно сбит с толку и мне не хотелось оставаться одному в доме. Я продолжал стоять у подножия лестницы, глядя на уходивший наверх толстый кабель, пока из передней комнаты не послышался голос Зандта.

– О господи, – сказал он, а девочка снова вскрикнула. Раздался щелчок. Я бросился туда.

В передней горела единственная лампа, отбрасывая болезненный желтоватый свет. Девочка сжалась в комок в углу, издавая мяукающие звуки. Зандт лежал на спине, пистолет валялся в нескольких ярдах от него. На лице у него застыло странное выражение.

Над ним стоял человек с пистолетом, направив ствол прямо в голову Зандта.

– Оставь его, – заорал я, выхватывая свой пистолет. – Пошел прочь, черт бы тебя побрал.

– Или что? – спросил незнакомец, даже не оглядываясь. – Или что?

– Или я разнесу твою гребаную башку.

– Думаешь? – Наконец он повернулся ко мне. – Привет, Уорд. Давно не виделись.

Я увидел свое собственное лицо. Мир словно накренился, и у меня перед глазами все поплыло.

Его волосы были чуть длиннее и выкрашены в более светлый цвет. В его чертах чувствовалось некое неуловимое отличие, но не большее, чем то, которое могло бы быть следствием иного образа жизни. В определенные моменты и в определенных ситуациях мое лицо могло бы выглядеть точно так же. Во всем остальном никакой разницы не было. Даже телосложение было в точности одинаковым. Я моргнул.

– Верно, – приветливо кивнул Человек прямоходящий. – Ну так что, до сих пор думаешь, что сможешь это сделать? Убить единственного кровного родственника, который у тебя когда-либо был?

Его палец слегка надавил на спусковой крючок.

– Мне действительно очень интересно это знать, и я бы не хотел, чтобы тот факт, что тебе предстоит убить и Джона, хоть как-то повлиял на твое решение.

Он снова перевел взгляд на Зандта.

– Я же говорил, что рано или поздно верну ее.

Он с размаху ударил его ногой в лицо. От удара голова Зандта дернулась столь резко, что мне на мгновение показалось, что у него сломана шея. Я попытался нажать на спуск, но не смог.

– Ты убил одного из моих людей, придурок, – продолжал Человек прямоходящий. – Ты уничтожаешь тех, кто лучше тебя. Если хочешь знать, я пытался изменить Карен, сделать ее другой. Пытался очень долго, но мне это не удалось. И я сварил ее. Но теперь я возвращаю ее тебе обратно. Тебе понравилась моя "посылочка"?

Зандт пошевелил головой, застонав от боли.

– Мне плевать, кем ты себя считаешь, – ровным голосом сказал он. – Меня это никогда не интересовало. Пристрели эту сволочь, Уорд.

Во рту у меня пересохло, руки не дрожали, но казались каменными. Я не мог пошевелить пальцами, и мне казалось, что единственное, в чем еще осталась жизнь, – мои глаза.

Человек прямоходящий посмотрел на меня и улыбнулся.

– Странно, а? Нам много о чем есть поговорить, – сказал он. – Но я знаю, что сейчас ты немного не в себе, и нам нужно уходить. В качестве жеста моей доброй воли по отношению к тебе я намерен оставить один из этих кусков дерьма в живых. Ты сам выберешь одного и прикончишь другого. Ты еще слишком мало убивал, братишка, и придется наверстать упущенное.

– ФБР уже едет сюда, – сказал я.

Голос мой звучал слишком тихо и неуверенно, даже для меня самого.

– Сомневаюсь, – небрежно бросил Человек прямоходящий. – А если приедут – окажутся там же, где и ты.

– Почему ты это сделал? Почему убил моих родителей?

– Они не твои родители, придурок. И ты это знаешь. Они убили нашего отца и разрушили наши жизни. Мы должны были быть вместе, с самого начала. Только представь, что мы уже могли бы совершить. У "соломенных людей" есть деньги, брат, но в наших жилах течет чистая кровь. Мы – средоточие всего сущего. Мы – носители Истины.

Сара лежала в углу, закрыв руками уши и крепко зажмурив глаза. Однако она до сих пор слышала голос этого человека – ненавистный голос, который она слышала раз за разом, который говорил, говорил и говорил, пока она не решила, что не голод, а именно этот голос в конце концов и убьет ее, что рано или поздно он скажет нечто такое, от чего у нее просто лопнет голова, только бы больше его не слышать.

– Советую убить Джона, – говорил Тук-тук. – У него все равно больше ничего не осталось в жизни. К тому же таким образом ты оставишь в живых девчонку. Она слегка поизносилась, но все же можно будет немного развлечься.

Сара открыла глаза.

– Пристрели его, Уорд, – сказал человек на полу. – Просто пристрели.

– Ты начинаешь меня утомлять, Джон, – покачал головой Тук-тук, снова пиная его. – И ты тоже, Уорд. Пора двигаться. Моя работа здесь, в горах, закончена. Пора улетать.

Сара не понимала, что происходит. Человек, который, как она думала, мог быть ее отцом, был ей незнаком, и он лежал на полу. Второй... она не знала, кто это. Человек-зеркало.

Тук-тук разговаривал с человеком-зеркалом, который стоял не шевелясь.

– Давай, брат, заканчивай. Прикончи эту мразь. Ты же знаешь, что тебе этого хочется. Ты уже убивал раньше. И это не случайность.

Тук-тук направил пистолет в голову лежащего. Он собирался убить его и улететь. Так он сам сказал. И если человек на полу не был ее отцом, значит, отец сейчас дома, с матерью и сестрой. Но в их доме была крыша. А если в доме была крыша, то Тук-тук мог пролететь сквозь нее, и если он поступил так с ней, невозможно было сказать, как он может поступить с ними.

Сара убрала руки от ушей. Они все равно уже не заглушали никаких звуков.

– Это у тебя в крови, – говорил Тук-тук. – Я знаю, что ты читал Манифест. Ты читал его, и ты знаешь, что все это правда.

– Все это чушь, – сказал человек по имени Джон.

Нога Тук-тука с размаху опустилась на его руку.

– Уорд, я отказываюсь от своего предложения, – сказал дьявол, и его голос впервые за все время сорвался. – Тебе все равно, кого убивать, так пусть это будет она. А с ним у меня уже давно свои счеты.

Он направил ствол прямо в лицо Зандта.

Но тут его голова дернулась, словно он услышал что-то снаружи.

Даже не раздумывая, Сара метнулась из своего угла к нему.

Я вдруг увидел рванувшуюся в нашу сторону девочку. Тело ее не слушалось, и она начала падать, еще не успев толком подняться на ноги. Однако силы толчка ей хватило, чтобы по инерции перелететь через ноги Зандта и всем телом удариться прямо о Человека прямоходящего. Он опрокинулся на спину, отбиваясь от девочки, пытавшейся вцепиться зубами ему в лицо.

Он хлестнул ее по глазам, и она отлетела назад, но охватившее меня оцепенение внезапно прошло.