Подснежник

– Да, – сказал Гарри в трубку. – Принеси один из них сюда, ко мне на квартиру. И оставь в прихожей. Да, прямо сейчас.

Он повесил трубку на рычаг и посмотрел на меня.

– Ты бы лучше оделась.

– Что нам теперь делать?

– Я обо всем позаботился. Одевайся.

Пока я одевалась и приводила себя в порядок, Гарри принес аптечку. Смотав с плеча пропитавшийся кровью рукав, он занялся своей раной, похожей на небольшую темно-красную дырочку в мякоти. Шипя от боли, он обработал рану смоченным в йоде марлевым тампоном, потом приложил к ней салфетку и стал бинтовать. На бинте тотчас проступила кровь, и Гарри туже затянул бинт. Когда он закончил, мы выпили еще бренди и долго сидели молча.

– Он собирался меня убить, – проговорил наконец Гарри.

– Гарри, насчет…

– Я не хочу об этом говорить, – перебил он. – Ничего не было. Понятно?

В дверь постучали, и Гарри вышел в прихожую. Послышались приглушенные голоса – он отдавал какие-то распоряжения. В прихожую внесли что-то тяжелое и поставили на пол. Потом второй человек ушел, а Гарри вернулся в гостиную.

– Вот что, – сказал он, – тебе придется мне помочь.

– Что мы должны сделать?

Гарри вздохнул:

– Избавиться от тела.

– Но…

– Ни слова больше. У нас нет другого выхода, Руби. Идем.

Гарри крепко взял меня за руку и вывел в коридор.

– Ты должна мне помочь, – сказал он. – Никто больше не должен знать о том, что произошло. Я не доверяю ни одной живой душе.

У входной двери стоял большой пароходный кофр. Гарри открыл его, и я увидела, что внутри лежат пачки упакованных в целлофан журналов. Скандинавское «жесткое» порно. Он ввез его контрабандой как часть личного багажа Джуди Гарленд. Ловко действуя здоровой рукой, Гарри начал доставать журналы и передавать мне.

– Неси в гостиную, – распорядился он.

Нам потребовалось что-то около четверти часа, чтобы освободить кофр и сложить стопки журналов за диваном.

– Отлично. Ну, последнее усилие, – сказал Гарри и подтолкнул меня к спальне.

Я застыла.

– Я не могу войти туда, Гарри.

– Мне его не поднять – у меня осталась только одна рука!

– Все равно я не могу.

– Возьми себя в руки. У нас нет другого выхода.

Мы вошли в спальню. Гарри успел завернуть Томми в простыню и счистить часть крови со стен. Мы развернули тело поперек матраса, потом я взяла Томми под мышки, а Гарри просунул здоровую руку ему под колени. Вдвоем мы выволокли Томми в прихожую и опустили в кофр.

Потом Гарри закрыл крышку и запер на замок.

– Ну вот, теперь кто-нибудь приедет и увезет этот чемодан. О том, что там внутри, знаем только мы с тобой, и пусть это так и останется, о'кей? Ничего не случилось. Родных у Томми не было, так что разыскивать его никто не станет. Ну а если кто-нибудь спросит, где он, говори, что не знаешь.

– Гарри…

– И давай не будем говорить об этом. Даже друг с другом, хорошо? А теперь мне нужно закончить уборку. Ты можешь ехать домой.

Домой… Как раз сегодня вечером я должна была ужинать с Джеральдом Уилменом. У нас было что-то вроде романтического свидания. Я должна ехать, – твердила я себе. Пусть никто даже не заподозрит, что что-то произошло. Я должна притвориться, будто все отлично, будто все как всегда.

У себя в квартире я отправилась в спальню и села перед туалетным столиком. Из зеркала на меня смотрело бледное, бескровное лицо. Убрав волосы назад, я толстым слоем наложила на лицо успокаивающую маску, служащую основой всякого грима. Потом я приклеила искусственные ресницы, подвела глаза, наложила голубые тени для век, чуть подкрасила брови. Я старалась ни о чем не думать, полностью сосредоточившись на этой работе. Тушь для ресниц засохла, я плюнула на нее, и меня едва не стошнило. С трудом сглотнув, я принялась водить щеточкой, размешивая пигмент со слюной, потом густо накрасила ресницы. Немного румян. Немного пудры. Темно-красная помада «Шанель».

Мои волосы перепутались и торчали во все стороны. Корни нуждались в подкраске. С помощью щетки и большого количества лака я кое-как привела их в некое подобие порядка.

Покончив с этим, я достала свое любимое платье. Вечерний туалет от Белвилля Сассуна из расшитого стеклярусом розового органди. Оно все еще было мне впору. В нем я выглядела на все сто. Несколько капель «Шалимэ», и я была готова.

Я вышла за дверь и поехала на встречу.

Следующие несколько дней прошли как в тумане. Забытье, которое приносил алкоголь, сменялось периодами тревоги и страха. Меня преследовали кошмары. До сих пор мне иногда снятся страшные сны. Чтобы хоть изредка высыпаться, я обратилась к врачу, и он дал мне какие-то желтые таблетки.

Я ждала. Каждую минуту – ждала. Я старалась держаться как можно дальше от Сохо. Я перестала ходить в «Звездную пыль». Я избегала встреч с Гарри и Муни. Ничего не происходило. Я не знала, как развиваются события и развиваются ли вообще. Я не хотела знать, и незнание буквально сводило меня с ума.

Ужасные картины тревожили меня. Словно наяву, я снова и снова видела перед собой залитое кровью тело Томми и кровавое месиво, оставшееся от его лица. Я воображала себе страшные вещи, которые мог сделать Гарри, чтобы заставить меня молчать.

В конце концов я не выдержала и поехала к нему домой. Он сам открыл мне дверь. Глаза у него были красные и мутные.

– Руби? – прохрипел он с таким видом, словно не сразу меня узнал.

Гарри пригласил меня в гостиную. Проигрыватель играл «Будь счастлив».

– Ты уже слышала про Джуди?

Я ничего не слышала, но мгновенно поняла, что он имеет в виду. Наверное, самым удивительным в смерти Джуди Гарленд было то, что это событие никого не удивило. Скорее уж удивляться следовало тому, как ей удалось продержаться так долго.

– Она умерла от передозировки. Мики нашел ее сидящей на унитазе.

– Гарри, насчет того, что случилось…

– Я же сказал тебе, Руби: я не желаю об этом говорить.

– Но…

– Хватит об этом. Все в прошлом. То есть – вообще все. «Грязный взвод» шерстит мои магазины, Муни не отвечает на телефонные звонки. Мои продавцы и партнеры разбежались. Со мной кончено, Руби.

– Неужели ничего нельзя сделать?

– Нет.

– Но ты же можешь переложить часть вины на полицию. Если обвинить того же Муни в коррупции…

– «Грязный взвод» не имеет никакого отношения к делу, которое шьют мне легавые. Меня обвиняют в мошенничестве – когда-то давно я открывал фирмы-«подснежники». Кроме того, публично обвинять полицию в продажности нет никакого смысла. Результат может быть только один – в будущем ты уже никогда не сможешь иметь дела с фараонами. Тот, кто поступает подобным образом, навсегда остается для них «гнилым», и с таким человеком они никогда больше не будут иметь дела. Один взгляд в твое досье – и пиши пропало. Нет, не стоит катить бочку на легавых – себе дороже выйдет. Что касается тюрьмы, то это не такая большая беда. Иногда, Руби, приходится отправляться за решетку. Нужно утереться и отсидеть срок, и тогда в следующий раз – а следующий раз обязательно бывает, Руби! – у тебя есть шанс начать все сначала.

– Как ты думаешь, что с тобой будет?

– Не знаю. – Гарри фыркнул. – Мне дадут лет семь, может быть десять, если судья будет настроен особенно кровожадно. Ну а пока я должен привести в порядок свои дела.

И он печально улыбнулся мне. «Забудь о проблемах, будь счастлив!» – хрипло пела в проигрывателе Джуди Гарленд. О Томми мы так и не упомянули, только в какой-то момент Гарри постучал кончиками пальцев по вырезанной на подлокотнике его кресла надписи: «Никто не избегнет Судного дня».

– Бедная Джуди, – проговорил он, как бы подводя итог нашему разговору. – Бедная, бедная Джуди…

Гарри арестовали на следующий день. Поначалу один пункт обвинения касался нанесения тяжких телесных повреждений, один – неспровоцированных угроз. Но это были, так сказать, формальные поводы для задержания. Как только Гарри оказался за решеткой, потенциальные свидетели сразу начали чувствовать себя увереннее. К началу судебных слушаний в деле Гарри было уже четырнадцать случаев нанесения ТТП, а также несколько эпизодов, связанных с угрозами и мошенничеством.