Оборотни

Что касается Эдема, то он, сидя впереди, с удовольствием наблюдал, как молодая женщина управляла самолетом — легко и с полным знанием дела. Когда они пролетали над Массачусетсом, Мэном и пересекали границу с Канадой у Новой Шотландии, летчица включила систему автопилота. Таким образом она свободно могла объяснять своему пассажиру, как работает система навигационного контроля. Более того, разрешила ему управлять самолетом рычагами второго пилота. Он безукоризненно выполнял все необходимые операции.

— Вы уверены, что никогда раньше не держали рычаг самолета? — спросила Дженни, удивленная его инстинктивным пониманием искусства управления.

— Уверен. — Он не добавил, что управление «сенекой» не шло в сравнение с подавлением грубой силы «Феррари Ф-40». Но все равно приятно было снова вести мощную машину.

Им пришлось садиться во время снегопада. Когда «сенека» снизился на последний заход, перед их взором замелькали фонари недавно расчищенной от снега посадочной полосы.

Она уже объяснила ему всю процедуру посадки с помощью двигателей и руля управления, как использовать элерон для удержания самолета в равновесии. Она держала руки на своем рычаге и следила за его движениями на случай промаха, но он безо всяких затруднений посадил «сенеку» на посадочной полосе 27 в Гуз-Бее, которая простиралась на одиннадцать тысяч футов.

Затем она полностью приняла на себя управление и вывела самолет с посадочной полосы в тот момент, когда немного к северу в тренировочный полет поднимались три «F-11» канадских военно-воздушных сил. Когда она подводила «сенеку» к маленькому гражданскому терминалу, Эдем увидел, как три истребителя, задрав носы в небо, взмыли вверх со скоростью свыше тридцати тысяч футов в минуту. Вот это была мощность! Его «Феррари Ф-40», разумеется, детская игрушка на фоне этих гигантов.

Билли, сраженная внезапным холодом, устремилась в тепло терминала. Эдем и Дженни последовали за ней с багажом в руках.

— Вы что же, команда? — спросил таможенник.

— Да. — Эдем указал на Билли, которая уже вытирала ноги у терминала. — А она моя подруга. Полетела с нами прокатиться.

— Улетаем на рассвете, — добавила Дженни.

Таможенник кивнул. Он подменял еще иммиграционного чиновника, который ушел домой посидеть с детьми, пока его жена с сестрой были в кино. Никаких отметок об их прибытии не было сделано. Перегоночные полеты в Гуз-Бее считались обычным делом.

Как отель «Аврора», так и «Лабрадор» были полностью заполнены, и таксист в конце концов высадил их у отеля «Королевский». Там им повезло: оказалось два свободных номера, и женщины решили спать вместе.

Эдему достался номер 17, тот самый, где был убит русский агент Ханс Путилофф в первые дни развития этого дела. Эдем запер дверь, принял душ, чтобы освежиться перед ужином. Покинув свой номер, он постучал к женщинам, сказав через дверь, что будет ждать их в небольшом ресторане у гостиницы.

Они присоединились к нему через десять минут. Он стоял у бара, беззаботно флиртуя с бесформенной молодой официанткой, одетой в еще более бесформенный свитер. Она наслаждалась беседой — не каждый день случались в этой дыре такие славные парни.

— Я заказываю бутерброд с лосятиной, — сказал он, указывая им на столик у окна. — Бутерброд с лосятиной! Хотите?

Официантка приняла заказ. Ее мечта о приятном вечере мгновенно испарилась.

Разговор носил общий характер; Дженни рассказывала о своем летном опыте, а Билли вспоминала о теплоте ее родной Южной Калифорнии. Это было вполне понятно; поскольку она дрожала от холода и тоскливо поглядывала через окно на толстый слой снега, отражающий свет уличных фонарей. Она поехала совершенно неподготовленной к северному климату и по настоянию Эдема купила себе кое-что из одежды в Ньюарке по пути в аэропорт Тетерборо. Так она и сидела в ожидании ужина, глубоко завернувшись в пальто.

— Вы что же, вместе проводите время? — услышала она слова Дженни, проглатывая свой кофе, как воду, для согрева.

— Нет. Мы просто друзья, — ответил Эдем, понимая, что она имела в виду.

— Это не совсем так, — вмешалась Билли. — Мы просто хорошие друзья.

— Почему же вы путешествуете вместе? — продолжала настаивать Дженни.

— Смотрим на мир.

— Но для этого существуют и более комфортабельные маршруты.

— Ощущение авантюры! — объяснил Эдем.

— Чепуха! — Дженни повернулась к Билли. — Ведь меньше всего вы хотели бы оказаться в этом месте. Вам не нравится холод. Вы даже ненавидите его. Все, что вам следовало бы сделать, это нанять здесь самолет и вернуться обратно на юг. Вы могли отправиться в Англию прямо из Нью-Йорка. Но вы почему-то захотели лететь этим путем. Если вы считаете, что здесь холодно, то подумайте о Гренландии. При сухом воздухе там температура опускается до минус сорока. А здесь только минус десять. Может, вы убегаете от кого-то?

Позже, когда обе женщины поднялись в свою комнату, Билли показалось, что летчица как-то подозрительно ее осматривает.

— В чем дело? — спросила она у Дженни.

— Вы уверены, что между вами ничего нет?

— Уверена.

— Тогда почему вы с ним? Он из тех людей, которые путешествуют поодиночке.

— Откуда вы это знаете?

— Угадайте сами.

— Просто мне захотелось. Тогда это представлялось хорошей идеей.

— Это еще не основание. Почему бы вам не пройти в следующую дверь?

Билли была застигнута врасплох словами Дженни.

— Я здесь не для этого. — Ей была неприятна беспардонная прямота Дженни. Она вдруг с ужасом почувствовала себя старой развалиной рядом с этой пышущей здоровьем девицей.

— Так вы уверены?

— Да, уверена. Что вы в самом деле!

— Тогда вы не станете возражать, если пройду я?

Такая примитивная бесхитростность вовсе привела ее в замешательство. Девица делала все, что хотела. Да черт с ней, холодно только, вот что плохо.

— Пожалуйста, — услышала она свой ответ, а в голове застучало: «Да, возражаю. Да, я против этого…»

— О’кей. Имейте в виду, он может меня выпихнуть. С некоторыми людьми никогда не знаешь, как себя вести.

Билли слышала, как Дженни постучала к Эдему, слышала, как дверь открылась и закрылась. Она немного подождала, а затем разделась и забралась в постель, набросив поверх одеяла пальто, чтобы верней согреться. Она лежала головой к тонкой стенке, отделявшей ее от тех двоих.

Подслушивать было мерзко, она не хотела, но каждый звук казался ясным, понятным и знакомым.

Она старалась лежать как можно спокойнее, кровать перестала скрипеть, и все, что, наверное, происходило там, воссоздавалось в ее голове.

— Ничего не делайте. Я сама, — услышала она слова Дженни. Все было ужасно ясно. Она воспылала ненавистью и слушала дальше.

Он рассмеялся. Негодяй смеялся! Он наслаждался этим. Глупая ты баба, сказала себе Билли, чего же ты ожидала?

— И вам всегда нравится делать все самой? — услышала Билли.

— Всегда. Вы, голубые, не имеете права делать это только по-своему. Не двигайтесь, — предостерегла Дженни. — Не делайте дурацких движений.

И Билли лежала замерев, представляя себе Эдема с гнусной ухмылкой на лице, жадно осматривающего молодую голую суку и облизывающего ее тело с головы до пят.

— Тихо, негодяй, сказала же вам, тихо. — Она, вероятно, играла языком с его пенисом, а потом пальцами гладила гениталии, вызывая эрекцию. Интересно, сделали ему это собачье обрезание? Они при этом становятся вроде лучше. Ползая по нему снизу доверху, вероятно, она и облизала уже все его тело, сгибалась над ним и поднималась, а его пальцы уже проникли в женское лоно.

— Лижи, лижи меня такой, какая я есть… Готовой и мокрой для тебя. — Теперь скользнуть на его вершину и запустить его в себя, задохнуться от удовольствия, ощущая его круговые движения в своей глубине и наконец, сидя на нем, почувствовать влажную полноту кульминации. — Тихо, негодяй, побудь там еще, милый!

Звуки нарастали, поскрипывания становились сильнее, голова ее, наполненная видениями, пошла кругом. Она повернулась на спину и запустила пальцы между ног. Влажность растекалась по ее пальцам, по вещам. Она погрузилась в свои собственные соки, и они смачивали простыню. Стук двери прозвучал как удар механического барабана, как грохот пневматического молотка. Он нажимал и нажимал на Дженни, она кричала. Ее крики были ужасны. Дрянь, дрянь, дрянь! Почему ей всегда приходится трахать саму себя… Почему?