Оперативный центр

Худ собирался покинуть свой кабинет, когда поступило сообщение о прибытии президента. Ему ничего не оставалось, как снова опуститься в кресло.

Энн осталась с Худом.

С ее лица не сходила счастливая улыбка. Энн радовалась не только тому, что все складывалось как нельзя лучше для Оперативного центра, но и тому, что все без исключения телекомпании прервали свои передачи, чтобы сообщить миру об уничтожении «нодонгов», нацеленных на Японию. Она и ее коллега из Пентагона, Эндрю Портер, сообщили представителям средств массовой информации, что Грегори Доналд и генерал Шнейдер совершили акт гуманизма, а не терроризма. Энн и Эндрю изложили события достаточно правдиво, убедительно и очень оперативно, так что теперь уже не имело большого значения, что заявит правительство КНДР о господине Ли и его сообщниках. Кроме того, Энн искренне радовалась за Худа. Ему удалось совместить полную ответственность за работу Оперативного центра с ответственностью за сына, а ни одна из этих обязанностей не была ни легкой, ни такой, что ей можно было уделять лишь часть времени. Энн не могла себе представить, каким чудом Худ выстоял. Возможно, Шарон никогда не узнает, какого напряжения потребовал от Пола этот день, но Энн точно знала... Ей хотелось бы как-то дать понять это и Шарон, вопрос только в том, как это сделать...

Пресс-секретарь не находит слов, рассмеялась про себя Энн. Нет, это было не совсем так. Энн должна была бы сказать то, что искренний почитатель не имеет права говорить супруге предмета своего поклонения. Энн следовало бы сказать Шарон – хотя бы только в своих фантазиях, – что ей следует заботиться о Поле и позволять ему заботиться о ней.., что ей не следует забывать, что когда-нибудь он оставит свою работу, дети вырастут, и тогда их любовь расцветет и обогатит их.

Пол говорил, что он хотел бы организовать поминальную службу в память Грегори Доналда и Басса Мура, хотя Энн так и не поняла, что он мог бы сказать на этой церемонии. Ее сердце, ее разум, ее душа были где-то очень далеко.., вместе с Полом, в том воображаемом мире, где не было никого, где он взял бы ее за руку, где они пообедали бы в скромном уютном ресторане, а потом он отвез бы ее домой, и они занялись бы любовью, а потом он заснул бы, прижавшись к ее спине...

– Мистер Худ! – донес компьютер голос Багза.

– Да?

– Президент уже прибыл.

Худ улыбнулся, когда Багз перевел на экран компьютера изображение, которое регистрировала видеокамера в коридоре. Президент приветливо кивал сотрудникам Оперативного центра, столпившимся в своих клетушках, почти на ходу пожимал руки тем, кого он вовсе не знал, останавливая взгляд на их лицах ровно настолько, насколько это было необходимо.

Президент вошел в кабинет Худа, и директор Оперативного центра встал. Вслед за ним в кабинете появились помощники Худа. Президент неодобрительно покосился на них и жестом предложил всем сесть. Все так и сделали – за исключением Худа, который остался стоять у своего стола. Президент прошел через весь кабинет и пожал Худу руку.

– Как руководитель Группы по разрешению корейского кризиса вы проделали отличную работу.

– Благодарю вас, сэр.

Энн тихонько фыркнула за спиной президента. Группа по разрешению кризиса не сделала ровным счетом ничего. Вся заслуга принадлежит Полу и Оперативному центру.

Президент, довольно потирая руки, повернулся ко всем присутствующим:

– Отличная, действительно отличная работа. Все превзошли мои ожидания – и вы, Пол, и отряд «Страйкер», и персонал Стива Беркова, и все вы.

– Мы были не одни, – сказал Худ. – Нам помогли Грегори Доналд, Ким Хван из Корейского ЦРУ, северокорейский офицер, командовавший ракетными установками...

– Естественно, Пол. Но организовали эту помощь вы. Вам и следует воздать по заслугам, вам и тем правительственным ведомствам, которые способствовали урегулированию кризиса. Генерал Шнейдер заявил, что собирается представить Доналда к воинской награде. К наградам будут также представлены пострадавшие солдаты отряда «Страйкер».

Пострадавшие, подумала Энн. Так всегда говорят президенты, когда не знают, сколько человек погибло и сколько было ранено. Но Энн не могла позволить даже президенту испортить этот праздничный день и надеялась, что Пол отстоит тех, кто ему действительно помогал. Что бы Пол ни делал, у него все получалось лучше всех.

«Дорогая Шарон, – мысленно начала Энн сочинять письмо. – Надеюсь, вы простите меня за то, что я похитила вашего мужа. Я верну его, как только почувствую, что ношу в чреве его ребенка, потому что я отчаянно хочу, чтобы частичка этого человека навсегда осталась со мной...»

– Однако, – продолжал президент, – я приехал сюда не только для того, чтобы поздравить всех вас. Когда шесть месяцев назад я подписал решение о создании Оперативного центра, все мы, в том числе министр обороны Колон и Стив Берков, полагали, что полгода или год будут своего рода испытательным сроком, который оправдает или опрокинет наши надежды. Тогда мы предполагали, что нам целесообразно создать независимую организацию по урегулированию кризисных ситуаций, такую, которая активно взаимодействовала бы с существующими агентствами и армейскими штабами. Никто из нас не имел понятия, что получится из этой затеи. – Президент широко улыбнулся. – И уж наверняка никто не мог себе представить, насколько удачно все это получится.

Лоуэлл Коффи негромко зааплодировал.

Президент продолжал:

– Я и мои ближайшие помощники пришли к выводу, что Оперативный центр обрел крылья. Теперь вы – не временная организация, и я намерен завтра во время частного ленча в Белом доме официально окрестить вас. После торжественной части. Пол, мы сможем обсудить, что вам потребуется для того, чтобы ваши операции стали еще более эффективными. Я не хочу обещать, что Конгресс с радостью пойдет на уступки, но мы приложим все усилия.

– Господин президент, – сказал Худ, – все мы признательны за оказанное нам доверие. Этот день показался нам невероятно долгим.., как уже не раз бывало за последние полгода. Мы счастливы, что он закончился благополучно. Но что касается ленча, боюсь, я не смогу принять в нем участие.

За все время, что Энн Фаррис знала президента, она впервые видела на его лице неподдельное удивление.

– В самом деле? – сказал он. – Я бы вас понял, если бы вы имели в виду игру серии «плэй-оф».

– Дело не в этом, – ответил Худ. – Завтра я хотел бы взять выходной, научить сына играть в шахматы и почитать вместе с ним несколько ужасных комиксов.

Энн Фаррис мысленно зааплодировала.