Удар шаровой молнии

– А она говорила, зачем ей понадобилась эта копия? – вмешался Майринг.

– Не-ет! Ни хрена! Будет она со мной делиться своими секретами!

– Какая она? Описать можешь?

– Молодая, шустрая… Не сестричка ли твоя? – Николай Степанович повернул голову и впервые как следует рассмотрел Аиду. – О! Даже похожи чем-то!

Хотя мне нынче все девицы на одно лицо! А потом, та была иностранка. Финка, скорее всего. Правда, финки в основном страхолюдные, а эта красавица. Глаз не оторвешь. Глазища у нее зеленые! Я раньше думал, таких в природе не бывает.

Видать, ошибался.

– Блондинка? – опять спросил Марк.

– Я же говорю, финка.

– Как ты это понял?

– Акцент. Очень сильный акцент.

– Ты можешь отличить финский акцент от эстонского или от шведского? – продолжала донимать его Аида.

– Куда уж мне! Но на вид финка. Точно, финка. Даже не сомневайтесь. Я их за свою жизнь много повидал.

– Так сам же говоришь, они – некрасивые, а эта – раскрасавица.

– Природа шутит иногда. А еще у нее вот тут родинка! – вспомнил дядя Коля и ткнул себя пальцем в правое крыло увесистого, горбатого носа.

– Ладно, дай ему денег, – обратилась Аида к Марку, – и пусть проваливает!..

Сначала ехали молча, потом Майринг поинтересовался:

– Откуда у тебя пистолет?

– Подарок поклонника.

– Я не знал, что у тебя есть поклонники. – И после паузы добавил:

– Я вообще про тебя ничего не знаю.

– А нужно ли?

– Мне кажется, твой брат о тебе тоже ничего не знает.

– Мой брат живет в иллюзорном мире. Он – идеалист, а это очень опасно и для него самого и для окружающих. Он даже ни разу не поинтересовался, откуда я взяла столько денег на покупку квартиры в центре Питера. Его вообще деньги не волнуют. Он может обойтись и без них.

– Родион действительно не придает значения деньгам, – согласился Марк.

– Может, так и надо?

Аида ничего не ответила и предложила:

– Поговорим о деле. Похоже, ты оказался прав. Твоего кузена и вправду убили. И я бы на твоем месте не лезла в это дерьмо. Какой из тебя сыщик? Только нахватаешь проблем на свою задницу!

– Да, я пожалел, что взял тебя в помощники, – признался Майринг. – Такие методы мне не подходят. Уголовщина какая-то!

– Хочешь все-таки найти эту бабу? Разве не достаточно того, что уже знаешь? Разве твоя совесть до сих пор не успокоилась?

Он молчал, пристально глядя на дорогу.

– Хорошо, давай рассуждать логично, – вздохнула Аида, всем своим видом показывая, что ей надоел этот разговор и она продолжает его толь-„ ко из уважения к Марку – Не думаешь же ты, что эта финка была любовницей Виктора? И наняла Дядю Колю, преследуя какие-то личные, корыстные цели. Убийство на почве ревности, в состоянии аффекта, тоже надо сразу отмести. Все было тщательно продумано. Скорее всего, Виктор оказался втянут в какую-то нечистую игру, и в нужный момент его убрали. Пожертвовали пешкой. Как тебе моя версия?

– Вполне.

– В таком случае, начиная расследование ты попадаешь на ту же шахматную доску. И для деловых, солидных игроков ты тоже не более, чем пешка.

– Я люблю шахматы, – упрямился Марк.

– Но, наверное, не такие, где под каждой клеткой заложена взрывчатка.

Высади меня на площади Восстания, – без перехода попросила она. – И давай не будем ссориться. Я просто хотела тебе показать, что ты не владеешь правилами игры, а я их знаю с детства. Зай гезунд <Будь здоров (идиш).>, дорогой Марик!

– Я не понимаю по-еврейски, – ухмыльнулся Майринг. Он видел, как она старается не портить с ним отношения, и поэтому немного смягчил тон. – Родион рассказывал мне, что ты владеешь многими языками. Как это тебе удается? И, черт возьми, кто ты, в конце концов, по национальности? Я давно над этим ломаю голову! – Подобные вопросы у Марка были не в ходу, но сегодня он решил отбросить всякие приличия.

– Я тебя разочарую, – предупредила Аида. – Я даже не полукровка. Если не считать прабабку-цыганку, я – русская до мозга костей. Правда, не православная и не патриотка, а волей судеб католичка и космополитка. Поэтому люблю изучать языки. Это мое хобби, если хочешь. Даются они мне легко, на слух.

В грамматику стараюсь не вникать. У меня это получается быстрее, чем у многих известных миру полиглотов. Как? Не знаю сама, это выше моего понимания.

Говорят, талант. Прощу тебя, Марк, оставь эту дерьмовую волокиту с кузеном!..

В здании гостиницы «Октябрьская» укрылся маленький, уютный китайский ресторанчик. До него не так уж легко было добраться. Сначала следовало пройти через ливанское кафе со специфическими запахами и засаленными столиками, а потом по причудливо изогнутому коридору попасть в обитель света и тьмы, с красными фонариками и золотыми драконами на черных шелках.

Посетителей не было, а русские официантки и китайские повара увлеченно смотрели телевизор и время от времени смеялись. Это было празднование Нового года на пекинском телевидении, веселое, разноцветное шоу. Рядом с поварами сидел старичок в шляпе, с узенькой бородкой. Он сжимал коленями трость и прятал в кулачок свои старческие, скромные смешки. Он-то, видимо, и привез видеокассету с далекой родины.

Аида незаметно прошмыгнула за спинами зрителей к установленной в нише стены чугунной статуэтке Будды. У него в ногах возвышалась груда монет, привезенных со всего света. Она добавила к ним русскую рублевку, зажгла ароматные палочки и уселась за один из пустовавших столиков. Зал постепенно наполнялся запахами лаванды, лилии и сандала. Кое-кто из зрителей обернулся.

Китаец средних лет, в довольно потрепанном пиджачке встал со своего места и приблизился к Аиде.

Дальнейшая беседа происходила на китайском языке.

– Я рад видеть вас, госпожа, – поклонившись, произнес китаец.

– Я отвлекла тебя, Хуан Жэнь?

– Я уже видел эту кассету, госпожа. Что вам приготовить?

– На твое усмотрение. Только не больше двух блюд. Я не очень голодна. И обязательно чай с лепестками розы.

Она была единственной посетительницей этого ресторанчика, которую лично обслуживал самый лучший повар. Давнюю дружбу с Хуан Жэнем она держала в тайне от родственников и знакомых. Они не могли не слышать о громком Екатеринбургском деле – об отравлении в доме Сперанского полтора года назад. Из всех гостей уральского бизнесмена чудом выжила только Аида. А китайский повар Сперанского до сих пор числится в розыске. Но Хуан Жэнь и не думает прятаться, живет почти в центре Питера, правда, на улицу не выходит, спит на кухне, на старенькой советской раскладушке и вечерами, когда в зале становится многолюдно, не высовывается по пустякам. Ох, нелегко «белому человеку» отыскать «желтого человека» <Хуанжэнь – в переводе с китайского означает «желтый человек».>, похожего на миллиард других представителей желтой расы.

Он стал называть ее госпожой после того как она впервые заговорила с ним по-китайски. Прожив несколько лет на чужбине, Хуан Жэнь так и не освоил русский язык. Поэтому сладкие звуки родной речи, прозвучавшие из уст молоденькой девушки, показались ему чудом из чудес. Он считал ее феей, спустившейся с небес. Она соответствовала его представлениям о феях – добрая, обаятельная, но подчас жестокая.

– Мой любимый салат из черных грибов и «шанхайский сюрприз»! – по-детски радовалась Аида. – Но ты не удержался и приготовил пять блюд. Составь мне компанию!

Теперь так было всегда. Это приглашение к столу она называла «китайской церемонией». Хуан Жэнь при ней пробовал каждое блюдо. И это нисколько не оскорбляло повара, он прекрасно понимал, что после происшествия в доме Сперанского у девушки возник психологический барьер по отношению к китайской пище.

– На днях я приду сюда с одним человеком. Будь начеку, – предупредила она. – Я не знаю что он закажет, но требуется легкое отравление…

– Это опасно, госпожа. Здесь все-таки ресторан.

– Знаю, что ресторан, а не богадельня. Но не всякому русскому желудку подходит ваша кухня. Вот что требуется, понятно? Он должен почувствовать недомогание минут через двадцать после того как поест.