Зов издалека

Винтер посмотрел на Микаэлу — та кивнула.

— Шеф обычно протестует, — сказал Бендруп, показав зажженной спичкой на Микаэлу. — Но, как говорится, ради гостей… Можешь и сам воспользоваться случаем.

Винтер покачал головой. Достаточно и пассивного курения — такой сигары хватит на десятерых. Бендруп уселся на стул.

— Молодой парень погиб, — мрачно произнес он. — Мне пришлось извещать невесту… такое не сразу забудешь. Она к тому же ждала ребенка.

— А что случилось?

— Дураку понятно, что поработал инсайдер, но мы так и не смогли ничего доказать. Это-то меня больше всего и бесит. — Он выдохнул облако дыма, и Винтер вспомнил, как в детстве видел паровоз. — В тот день поступило семь миллионов наличными, и они об этом знали.

— А почему вдруг такая крупная сумма?

— Чем-то они там занимались… Ревизия системы, инвентаризация, ремонт хранилища… — Бендруп пожал плечами и посмотрел на свою сигару. — Такое только в Дании возможно…

— А разве банк не был закрыт? Рабочий день ведь уже закончился.

— Формально — да. Закрыт. Банк закрыт, а дверь открыта. Все потом кивали друг на друга. Но это не то… Во всяком случае, не в этом дело… Я не поэтому считаю, что это работа инсайдера. Не потому, что дверь не заперли. Ты же понимаешь… никто не бежит по часам поскорее запираться. Все думают, будто живут в старой доброй Дании. Люди и так знают, что банк закрыт и никто не войдет, даже если там кто-то и есть. Не важно, заперта дверь или открыта.

— А эти вошли, — сказала Микаэла. — Просто взяли и зашли. И еще как… Черные чулки на мордах… только держись. Трое прошли в зал, один остался у дверей.

— Это точно известно?

— Была камера, — пояснил Бендруп. — Может, тебе и кажется, что все произошло во времена Ганса Христиана Андерсена, но камера была.

Винтер кивнул.

— А потом все пошло наперекосяк… прямой дорогой наперекосяк, если так можно выразиться. — Он улыбнулся собственной шутке и пыхнул сигарой. — Мы поехали туда еще до того, как они вошли в банк.

— Я слышал… Как это получилось?

— Такое бывает только с идиотами или гениями. Я же сказал — ремонт хранилища… Эти кретины электрики перепутали что-то с проводами… короче, сработала тревога. Мы поднялись и поехали… Кстати, управление помещалось на том же месте, но куда там… не сравнить, что было и что есть.

Винтер кивнул. Польсен стояла, опершись на стол. За окном остановился грузовик и начал газовать по неизвестной причине. Кто-то крикнул, мотор со скрежетом заглох, и сразу стал слышен шум проходящего поезда.

— А весь персонал сидит там со своими семью миллионами в старых ассигнациях. Мы пытались им позвонить, но эти болваны не только замкнули цепь тревоги, но и одновременно повредили телефонную линию. Значит, тревога прошла, банк не отвечает… первая машина мчит по Эстергаде, останавливается у банка, и ребята попадают в разгар праздника. Даже нет… бандиты уже направляются к выходу. Сорен Кристиансен вылетает из машины и тут же получает пулю. АК-4… Сволочное оружие, рвет на части, даже если стрелок никудышный… — Бендруп посмотрел в окно и перевел взгляд на Винтера. Пососал погасшую сигару и чертыхнулся. — О… если иметь богатую фантазию, можно и сейчас увидеть следы его крови.

— Но вы тоже стреляли?

— Да… Ребята укрылись за машиной и открыли огонь. Тут как раз подоспела вторая машина с Вед Странден… Могу, если хочешь, показать тебе на месте… И они оказались у бандитов за спиной. Стрельба как на Диком Западе… Прямо «Бонни и Клайд». Ребята так потом и называли всю эту историю — случай «Бонни и Клайд». Многие называли… но не я. Дело уж больно серьезное для шуток.

— Двое бандитов убиты.

— Один умер на месте. Пуля попала в глаз… Не то чтобы у нас такие уж стрелки, но бывает. Второй еще подавал признаки жизни, но состояние было… скажем так, критическое. Мы-то думали, очухается, но нет — умер, не приходя в сознание. Врачи сказали, жировая эмболия. Знаешь, что это за штука?

— Смутно, — честно признался Винтер.

— И я не знал… теперь знаю. Кто-то старался стрелять по ногам, перебил кость. И там, где кость сломана, костный мозг попадает в кровь и закупоривает важный сосуд. Да… это было разочарование. И допросить некого.

— Остальные ведь ушли? — Винтер намеренно поставил вопросительный знак, хотя мог бы и не ставить.

— Ушли… Пара бандитов, водитель и, возможно, ребенок. За рулем была женщина. Двое инспекторов клятвенно утверждают, что, когда парни прыгали в машину, они видели детскую мордашку на полу.

— Они были совершенно уверены, — вставила Микаэла Польсен. — И в том, что за рулем была женщина, тоже.

— Бригитта Делльмар. Очевидно, ее идентифицировали уже потом.

— Ее здесь никто не знал.

— Значит, они ушли… — Винтер изо всех сил старался сохранять нейтральную интонацию.

— Это, может, и выглядит странно, — сказал Бендруп, — но представь сам — ребята из первой машины занимались Кристиансеном, они же не знали, что ему уже не поможешь. А на второй два колеса были прострелены. А когда они сообразили, что есть еще одна машина, те уже были за Лимфьорденом и растворились в трущобах в Нересундбю.

Грузовик под окном опять заурчал.

— Вот и вся история… в общих чертах… Эпилог — компания укрылась в летнем коттедже… в том же, что и до ограбления. А один из грабителей всплыл во фьорде через пару недель. С пулей в черепе… Во всяком случае, мы считаем, что это один из них. Приятель убитых… вернее, одного.

— А есть ли какая-нибудь связь с бандами байкеров? — спросил Винтер.

— Как тебе сказать… — Бендруп начал заново раскуривать сигару. Винтер терпеливо ждал. Микаэла подошла к окну — ее, очевидно, тоже раздражал звук работающего дизеля. Как только она выглянула наружу, мотор смолк. — Как тебе сказать… Тогда они только организовывались. Явились из Калифорнии, назывались «Бич бойз» или еще какое-то дерьмо… Почему-то в Дании они прижились лучше, чем в других европейских странах. В общем, пионеры движения были и тогда, и по крайней мере двое из грабителей вышли именно из этих пионеров. Это все, что мы знаем. Но то, что мы знаем, и то, что думаем, не одно и то же.

— И что же вы думаете? — спросил Винтер.

— Мы думаем… Мы думаем вот что — ограбление предназначалось для финансирования организации. Семь миллионов в семьдесят втором году — очень большая сумма. Они хотели создать сильную структуру, а для этого нужен капитал. Кстати, может, ты не знаешь — ограбление Датского банка было не единственным. И не первым, а лишь одним из нескольких. Хотя и самым крупным и самым кровавым.

— В пользу этой теории говорит и то, что одного из грабителей убили свои же, — вставила Микаэла Польсен.

— Как это?

— Его застрелили, поскольку он был больше не нужен. Звучит дико, но… чего только не насмотришься. Может, по их меркам он был слабоват, или ему не стоило доверять…

— Или не сошлись мнениями, — добавил Бендруп. — Это мог быть наемник, который и знать не знал, что у них за планы. Помочь организации — пожалуйста. А сделал свое дело… Это тоже вариант.

— Ты сказал, не сошлись мнениями, — повторил Винтер. — В каком смысле? В чем они могли не сойтись? — Его словно окатили ледяной водой.

— Я вижу, о чем ты думаешь… — кивнул Бендруп. — Неприятная мысль.

— Ты считаешь, что… женщина и ребенок тоже должны были… исчезнуть?

— Да, — сказал Бендруп. — Много об этом размышлял и исключить не могу. Или им сверху приказали избавиться от слабого звена, или что-то между ними случилось потом. Какая-то кошка пробежала. Или кто-то встал на защиту матери с ребенком. Может, конечно, все шло по плану, а может, случайно получилось так, как получилось. Только я в это не верю.

— Получилось так, как получилось… Ты имеешь в виду, что одного из них убили сами грабители?

— Да… его застрелили. Но почему именно его?

Винтер молча полез в карман за сигариллой.

— Ну хорошо, — сказал он закурив. — Они рвут когти, и это им удается. Где-то они прячутся. Вероятно, другие в организации знают, где именно, а может, и нет. Потом что-то происходит. Возможно, они решили разбежаться и уходить поодиночке, но мы исходим из того, что кого-то убили… в присутствии и с согласия остальных. Значит, остались мужчина, женщина и, видимо, девочка. Женщина шведка… Они же каким-то образом вернулись в Швецию!