Перекличка мертвых

Ребус, кивнув, ответил:

— Пеннен оплачивал проживание вашего брата в отеле.

— Странно, — задумчиво произнесла она. — Отношения между ними вовсе не были теплыми.

— Да?

— Бен побывал во многих горячих точках. Он отлично знал, к каким ужасным последствиям может привести торговля оружием.

— Но ведь мне настойчиво внушают, что Пеннен продает технологии, а не оружие.

Она фыркнула:

— Где технологии, там и оружие. Бен хотел всем открыть на это глаза. Вам следовало бы заглянуть в «Хансард» [19]— в своих выступлениях в палате общин он поднимал множество весьма непростых вопросов.

— Но тем не менее Пеннен платил за его номер…

— И Бен наверняка испытывал злорадное чувство. Жить в номере, который оплачивается властным негодяем, и одновременно разоблачать его махинации. — Сделав паузу, она качнула свой стакан, размешивая содержимое, а потом снова подняла глаза на Ребуса. — А вы подумали, что это была взятка, верно? Что Пеннен покупал Бена? — Молчание Ребуса было ответом. — Мой брат был порядочным человеком, инспектор. — И тут наконец ее глаза наполнились слезами. — А я, черт возьми, даже не пришла на его похороны.

— Он наверняка понял бы вас, — стал утешать ее Ребус. — Мой собственный… — У него перехватило горло, и он откашлялся. — Мой собственный брат умер на прошлой неделе. В пятницу его кремировали.

— Искренне сочувствую.

— Ему было чуть за пятьдесят. Врачи сказали, что это инсульт.

— Вы с ним много общались?

— В основном по телефону… Я когда-то засадил его в тюрьму за наркотики.

Он посмотрел на Стейси, ожидая ее реакции.

— И именно это не дает вам покоя? — спросила она.

— Что именно?

— То, что вы так и не сказали ему… — Она не смогла договорить — лицо перекосилось, слезы хлынули из глаз. — Так и не сказали, что сожалеете об этом.

Встав из-за стола, она направилась в туалет — сейчас это была на сто процентов Стейси Уэбстер. Ребус собирался было пойти за ней или хотя бы послать в туалетную комнату девушку, прислуживающую в баре. Но, подумав, снова опустился на стул и, размышляя о родственных связях, стал крутить в руках кружку, пока на поверхности пива не появилась свежая пена. Эллен Уайли и ее сестра, Дженсены и их дочь Вики, Стейси Уэбстер и ее брат Бен.

— Микки, — прошептал он.

Перекличка мертвых, необходимая для того, чтобы они не чувствовали себя забытыми. Бен Уэбстер. Сирил Коллер. Эдвард Айли. Тревор Гест.

— Майкл Ребус, — сказал он громко, поднимая руку с бокалом пива.

Затем встал и пошел к стойке за новыми порциями пива и водки с тоником. Пока бармен отсчитывал сдачу, он слушал прогнозы завсегдатаев в отношении шансов британской команды на Олимпиаде 2012 года.

— Как это Лондон умудряется повсюду поспеть? — недоумевал один из посетителей.

— Странно, что они не захотели принимать у себя «Большую восьмерку», — поддержал его собутыльник.

— Знали, гады, во что это выльется.

Ребус задумался. Сегодня среда… саммит заканчивается в пятницу. Еще один день, и город снова начнет возвращаться к нормальной жизни. Стилфорт, Пеннен и все прочие отправятся к себе.

Отношения между ними вовсе не были теплыми…

Депутат парламента пытался противостоять грандиозным планам Ричарда Пеннена. А ведь это переводит Пеннена в разряд подозреваемых или, по крайней мере, свидетельствует о том, что у него был мотив. Но если надо от кого-то избавиться, зачем привлекать к этому столько внимания? Можно ведь сделать так, что комар носу не подточит, — задушить подушкой во сне, накачать наркотиками и оставить в мчащемся автомобиле или устроить так, что человек вышел из дому — и с концами…

«Господи, Джон, — упрекнул он себя, — ты еще скажи: вышел из дому — и инопланетяне зацапали».

Во всем виноваты обстоятельства: с этим саммитом «Большой восьмерки» поверишь в любую чертовщину. Вернувшись к столу и не застав Стейси, он даже слегка встревожился ее столь долгим пребыванием в туалетной комнате, и вдруг его осенило — он сам слишком долго простоял у стойки спиной к залу. Он подождал еще минут пять, а потом попросил девушку, помогавшую бармену за стойкой, узнать, в чем дело. Она вышла из дамской комнаты, качая головой.

— Три фунта впустую, — сказала она, указывая на стакан Стейси. — Позвольте заметить, она слишком уж молода для вас.

Вернувшись на Гейфилд-сквер. он не обнаружил ее чемодана, зато нашел оставленную ею записку.

До отхода ее ночного поезда оставалось еще несколько часов. Он мог бы поехать на вокзал, но решил, что не стоит: все вроде бы переговорено. Внезапно он сообразил, о чем стоило бы ее спросить:

Как по-вашему, что произошло с вашим братом?

Впрочем, у него есть ее визитка, которую она дала ему у морга. Вот он и позвонит ей, возможно даже завтра, заодно поинтересуется, удалось ли поспать в поезде. Когда он сказал ей, что продолжает расследовать смерть ее брата, то услышал в ответ лишь одно слово: «Знаю». Ни вопросов, ни ее собственных предположений. Инструкции Стилфорта? Хороший солдат всегда подчиняется приказам. Но ведь наверняка она думает о случившемся, взвешивает возможности.

Падение.

Прыжок.

Толчок.

— Завтра, — сказал он себе, возвращаясь к себе в отдел, где ему предстояло всю ночь заниматься недозволенным копированием документов.

Четверг, 7 июля

19

Его разбудил сигнал домофона.

Нетвердым шагом Ребус вышел в прихожую и нажал клавишу переговорного устройства.

— В чем дело? — хрипло спросил он.

— Я думала, тут у нас штаб! — ответил искаженный, но все-таки узнаваемый голос Шивон.

— А сколько времени? — спросил Ребус, откашливаясь.

— Восемь.

—  Восемь?

— Рабочий день начался.

— Мы же отстранены, не помнишь, что ли?

— Ты что, в белой горячке?

— Я вообще не в белом.

— На этом основании ты держишь меня на улице?

— Я оставлю дверь в квартиру открытой.

Ребус впустил ее в подъезд, подхватил со стоящего у кровати стула одежду и заперся в ванной. Он слышал, как она, постучав, вошла.

— Две минуты! — крикнул он, вставая под душ.

Когда он вышел из ванной, она уже сидела за обеденным столом и разбирала фотокопии, которые он сделал прошедшей ночью.

— Только не чувствуй себя как дома, — буркнул он, затягивая галстук, но тут же вспомнил, что на работу идти не нужно, и сорвал его. — Нам требуется подпитка.

— А мне требуется тайм-аут часа на два.

— Когда?

— Днем. Хочу сводить родителей в ресторан.

Он кивнул:

— Как мама?

— Вроде нормально. Решили забыть про «Глениглс».

— А домой они возвращаются завтра?

— Вероятнее всего, так.

— Ну а как вчерашний концерт? — Она медлила с ответом. — Я захватил самый конец по телевизору, и мне показалось, что ты мелькнула среди зрителей.

— В это время меня там уже не было.

— Да?

Она лишь пожала плечами:

— Так что ты говорил про подпитку?

— Я имел в виду завтрак.

— Я уже позавтракала.

— Тогда придется понаблюдать, как я буду расправляться с рулетом с беконом. Пойдем в кафе на Марчмонт-роуд, а пока я буду есть, ты можешь позвонить муниципальному советнику Тенчу и условиться с ним о встрече.

— Он вчера был на концерте.

— Ну и вездесущий!

Шивон подошла к стереосистеме. На полке над ней стоял ряд пластинок, она достала одну.

— Этот альбом вышел еще до твоего рождения, — сказал Ребус. — Леонард Коэн: «Песни любви и ненависти».

— Послушай-ка, что написано на конверте: «Они изолировали человека, который хотел править миром. Глупцы, не его надо было изолировать». Как ты это понимаешь?

— Ложное опознание? — предположил Ребус.