Пока летит пуля

– С вами все ясно… И где же вы собираетесь открыть свое заведение?

– Здесь, в Брюсселе. Я знаю одно местечко около рынка, которое хозяева собираются продавать… Оно бы нам как раз подошло. Бистро сейчас принадлежит пожилой паре.

– Так в чем, собственно, проблема?

Она вздохнула и сказала:

– Проблемы есть две – ты и Блонди.

– Что-то я тебя не понял.

– Ну, что касается тебя, это проблема Макси. Он хочет пожить иной жизнью. Он действительно этого хочет. Но я прекрасно знаю, что если в один прекрасный день ты его позовешь, он пойдет за тобой. – Все время, пока она говорила, взгляд ее не отрывался от покрывавшего кровать одеяла. Потом она резко подняла голову и взглянула ему прямо в глаза. – Я знаю это наверняка – он тебя просто боготворит.

– С этим, Николь, проблем не будет, – задумчиво сказал он и улыбнулся ей: – Теперь ты меня снова увидишь только тогда, когда я буду заходить к вам в бистро, чтобы выпить или закусить… Кстати, как вы собираетесь его назвать?

Лицо ее просияло.

– “У Макси”, – ответила Николь. – Но он сказал, что дело, которым ты сейчас занимаешься, еще далеко от завершения.

– Так оно и есть, – сознался Кризи. – Но Макси свою роль в нем уже сыграл. Скажи мне теперь, какие проблемы у тебя могут возникнуть с Блонди?

Ее лицо вновь стало серьезным.

– С этим я справлюсь сама, – тихо произнесла она. – Когда Блонди берет к себе девушку, с самого начала подразумевается, что она берет ее не меньше чем на год. Я работаю у нее только пять месяцев. У Блонди здесь немалое влияние, и мне совсем не хочется приступать к новому делу, поссорившись с ней.

– Ты хочешь, чтобы я с ней поговорил? – спросил Кризи.

Николь хмуро кивнула.

– Я с ней поговорю, – сказал он.

– Все будет в порядке?

– Обещаю тебе, – ответил Кризи. – А теперь давай-ка иди, занимайся своими делами и дай мне уснуть.

Она допила виски, встала с постели и сверху вниз на него взглянула.

– Хочешь, я лягу с тобой? – спросила она. – Я сделаю это в последний раз.

На вопрос Николь Кризи ответил с той же серьезностью, с какой он был задан.

– Знаешь, в свое время я успел сделать в жизни глупостей, но мне даже в кошмарном сне не приснится увеличивать их число, переспав с женщиной Макси Макдональда.

– Я передам ему твои слова.

– Делать это совсем не обязательно.

Первый дождь прошел на Гоцо в конце октября, а через пару недель остров, казавшийся нагромождением голых известняковых холмов, покрылся пышным, густым, зеленым ковром.

Внезапно раскрывшаяся красота этой земли просто разбивала Леони сердце: ее контракт подошел к концу, на следующее утро ей предстояло лететь в Лондон. Она ехала на машине к Шкембри, чтобы попрощаться, и скорое расставание с этой семьей вызывала в ее душе щемящую грусть. Она должна была сказать им то же самое, что и всем остальным, кто стал бы спрашивать о причине отъезда: ей нужно на несколько недель отлучиться, а потом она вернется обратно. Однако все это было шито белыми нитками.

Уезжать она совсем не хотела, но Кризи был неумолим.

– Уговор дороже денег, контракт есть контракт, – бесстрастно сказал он и вручил Леони конверт с билетом на самолет и письмом местного нотариуса к лондонскому адвокату.

Теперь она вела машину по проселочной дороге, ведущей к дому Шкембри, и молила Бога помочь ей вынести предстоявшее расставание и не потерять в их присутствии самообладания.

“Ты же актриса, – уговаривала она саму себя, – и должна доиграть свою роль до конца”.

* * *

Действительно, прощание прошло, как заранее отрепетированная сцена спектакля, все актеры которого хорошо выучили свои роли, но сыграть их с душой не смогли. Джойи с Марией тоже там были. Все сели во дворе, Леони угостили стаканом домашнего вина. Глядя на заходящее солнце, они обменивались ничего не значащими фразами, которые, как правило, говорят друг другу случайно оказавшиеся вместе люди. Чувства проявились лишь потом, когда Шкембри провожали ее к машине. Леони обняла Лауру и, казалось, повисла на ней, чувствуя силу этой женщины и стремясь впитать ее в себя.

– Я тебя никогда не забуду, – прошептала Леони на ухо Лауры. – Мне никаких слов не хватит, чтобы сказать, как я тебе благодарна.

Лаура с силой сжала ей руку и ответила:

– Конечно, ты меня не забудешь. На Рождество я уговорю Пола, чтобы он свозил меня на все праздники в Лондон. А до того времени я буду тебе писать. Да благословит тебя Господь.

* * *

Утром Кризи отвез ее до парома. На заднем сиденье джипа сидел Майкл, там же лежали вещи Леони. Ехали они молча. В Мджарре все вышли из машины, Майкл внес ее чемодан на паром, отдал его знакомому матросу и спустился на пристань.

Какое-то время они втроем стояли в молчании, потом Кризи сказал:

– Когда сойдешь с парома, тебя будет ждать такси. – Он посмотрел на часы. – До вылета у тебя останется почти час. До свидания, и большое тебе спасибо. Ты справилась со своей ролью гораздо лучше, чем можно было ожидать.

Он обнял ее за плечи, склонился к ней и расцеловал в обе щеки, потом отошел в сторону. Леони обернулась и взглянула на Майкла. Он уставился в землю, лицо его напоминало восковую маску.

– До свидания, Майкл, – мягко сказала она.

Он поднял голову. Леони увидела в его глазах боль. Она порывисто подошла к нему и обняла. “Ты должна доиграть свою роль до конца… до самого конца”, – повторяла она себе, всеми силами стараясь справиться с охватившими ее чувствами.

Расцеловав его в обе щеки, она сказала:

– Береги себя, Майкл. Будь таким, чтоб я могла тобой гордиться.

Леони резко развернулась и, не оглядываясь, пошла на паром. Она поднялась по ступеням на верхнюю палубу и оттуда смотрела на двух мужчин, оставшихся около джипа. Она помахала им рукой. В чрево парома въезжали последние машины.

Майкл повернулся к Кризи.

– Я, пожалуй, отправлюсь с ней на пароме. Прослежу, чтоб не было накладок с такси. Ты меня не жди, домой меня потом кто-нибудь подбросит.

Когда Майкл уже подходил к сходням, Кризи крикнул ему вдогонку: