У Адских Врат

Нельзя допускать, чтобы клиенту причинили ущерб. Бок представляет себе, как Воорт заряжает оружие, строит баррикады.

«Именно так я бы и поступил».

Внезапно он понимает, как попасть внутрь.

— Позиция В? — шепчет он.

— Я, черт побери, не птица, — огрызается голос в наушнике. Бок представляет, как Австралиец взбирается по крутой тропинке от галечного пляжа, а «Скиталец» с включенным двигателем ждет у берега. — Дай мне, черт побери, еще минуту. Я, черт побери, не умею летать.

Почти готовы.

Бок бессознательно похлопывает южноафриканский «би-экс-пи» — свое любимое личное оружие: маленький черный пистолет-пулемет без зарядов весит всего пять фунтов, но способен выпускать девятимиллиметровые патроны очередью по тысяче выстрелов в минуту. Удлиненный магазин на тридцать две пули. Точность попадания и вблизи, и на большой дальности.

К сожалению, остальное вооружение команды легче, но в наши дни нельзя рисковать, ввозя в США пятерых наемников с серьезным оружием. Особенно если они приехали для тихих спасательных работ. И нельзя рисковать, перевозя в машине или на лодке гранаты и ракетные установки. Особенно если копы постоянно устраивают проверки — на реке, на мостах. И особенно если четверо крутых наемников в машине подходят под описания разыскиваемых этими самыми копами преступников.

«Мы не похожи на бухгалтеров. Мы похожи на самих себя. Людей, которых они хотят остановить».

Поэтому в последние минуты перед боем Бок мысленно осматривает арсенал, собранный у церкви. У Австралийца револьвер 44-го калибра и еще один, 38-го калибра, на лодыжке. У остальных — ассортимент полуавтоматических пистолетов с глушителями и увеличенными магазинами. «Беретта». «Глок».

«Они специалисты. А еще у них есть ножи».

— Любители регби, встречайте на поле команду В!

Это означает, что Австралиец на месте — снова спасибо сайту Уэйн-Хиллза. Бок вызвал лодку на Гудзон, как только Воорт назвал ему мост Джорджа Вашингтона. К тому времени как он узнал точное место встречи, «Скиталец» был уже достаточно близко, чтобы успеть сюда вскоре после них.

Бок приказывает Австралийцу обойти церковь и подойти к нему, не выходя из лесу — на случай, если Воорт наблюдает за окрестностями.

Из церкви доносится пронзительный крик. Стоун.

«Выходим из себя, Воорт?»

Ему нравится, когда враг выходит из себя.

Он слышит еле уловимый хруст — настолько слабый, что нетренированное ухо упустило бы его. Закрывает наладонник и чувствует запах наемника раньше, чем гибкий ныряльщик, служивший когда-то в ВМС Австралии, и главный умник команды появляется из тумана.

— Он схватил клиента, да? — шепчет Австралиец. — Плохо для репутации.

Австралиец всегда был жутким занудой.

Еще один крик.

Страдания Стоуна Бока не волнуют. Воорт позаботится, чтобы заложник мог двигаться. Стоун не привык к боли. Жалуется, даже если порежется бумагой. Нельзя ожидать, что Воорт не воспользуется возможностью сорвать зло.

Бесит Бока то, что детектив сумел захватить его клиента.

Похоже, Австралиец думает о том же.

— Теряем лицо, приятель?

Бок вздыхает.

Набирает на телефоне номер Воорта. Если Воорт уцелеет при первом ударе, он, вероятно, отступит в подвал или спрячется на балконе или в задних комнатах.

— Готов к переговорам? — небрежно спрашивает Бок.

На заднем плане слышен стон Стоуна. Это вызывает у Бока раздражение — на юриста.

«Заканчивай. Боль не вечна. Через два часа ты будешь в самолете. Полиция не поймет, что произошло. Трупы, если здесь будут трупы, исчезнут».

Голос Воорта по телефону звучит словно издали.

— Винс? Майк? — кричит детектив. — Начинаем!

Винс?

Потом Воорт говорит Боку:

— Давай сюда Микки. Я хочу убедиться, что с ним все в порядке.

Бок кивает, словно они с Воортом могут видеть лица друг друга.

— Я тоже поболтаю с мистером Стоуном.

Воорт берет прислоненный к стене «ремингтон». Еще раз проверяет готовность к стрельбе. Второй дробовик устроился в деревянной подставке, но накрученная на курок бечевка еще не прикреплена к двери.

Когда Воорт отстегивает наручники Стоуна от кольца в стене, глаза львов на витраже словно загораются ярче. Любая слабость привлекает их внимание. Люди обычно стараются не встречаться с такими напряженными взглядами.

Лишившись опоры, юрист оседает на колени.

— Вставай, — приказывает Воорт.

— У меня болит спина.

— Хочешь остаться со мной? Ну-ну.

Стоун с трудом встает. На лбу снова выступает пот.

Он бредет вперед, подгоняемый Воортом. Вытянув скованные руки перед собой. Повязка остается на месте.

Воорт знает, что через мгновение отопрет дверь для Стоуна. С этого все и начнется.

«Я не хочу, чтобы Стоун увидел, что я здесь приготовил. А Бок не хочет, чтобы я знал, где он в этом тумане».

В разговоре по телефону он сказал наемнику:

— Пошли Микки через поляну. Когда он будет близко, Стоун выйдет.

— Значит, Микки нырнет внутрь, а ты снова схватишь Стоуна? Хорошо придумал.

Вперед-назад. Переговоры что об увеличении зарплаты, что об освобождении заложников — принципы те же. «Выпусти Микки». — «Нет, заложники разминутся в девяти футах от двери». — «Нет уж, в тридцати футах». — «А давай на полпути к деревьям?»

— Преимущество на твоей стороне, — настаивал Воорт. — Ты можешь уйти.

— О, сегодня вечером мы все отправимся по домам, — убеждал Бок.

В конце концов Бок выторговал немного лучшие условия. Пленники должны разминуться примерно в двадцати футах от центрального входа. Оба будут идти медленно.

— Спускай брюки, — приказывает Воорт.

— Как… брюки?

Воорт помогает ему свободной рукой. Грубо расстегивает ремень и брюки Стоуна. Церковь кажется маленькой, тесной, холодной. Гулкой и тихой одновременно. Даже шепот отдается эхом. Бок обязательно расставит у церкви стрелков. Было бы безумием встать в дверях, на виду. Но единственный способ осмотреться — это как можно дольше держаться рядом со Стоуном, используя его как живой щит. Этот момент будет самым незащищенным и опасным.

Другого пути нет.

Серые шерстяные брюки Стоуна падают, обнажая загорелые, мускулистые ноги. Но кожа испачкана калом и мочой. Черные трусы надуты, как памперс.

— На этой улице введено ограничение скорости, Тед.

— Я ничего не вижу.

— Что ты не рассказал мне?

— Тебе от этого не будет толку.

Воорт тянется к замку. Заставляет пальцы отпереть его. Сердце колотится в груди. А если люди Бока ждут снаружи, прижавшись к стене?

«Зря я приехал сюда».

Воорт кричит:

— Я пускаю его! Винс, я внизу! Готов!

«Мне ни за что не обмануть их».

Встав сбоку от закрытой пока двери, Воорт говорит Стоуну:

— Протяни руку. Толкай.

Стоун мотает головой. Несомненно, он думает о том же, что и Воорт. Ему тоже не хочется стоять одному, когда дверь распахнется.

— Открывай, — приказывает Воорт.

И Стоун делает шаг вперед, словно спотыкающийся автомат, протягивает скованные руки, и… Дверь со скрипом открывается.

«Господи, защити Мика и меня».

На мгновение Стоун замирает в лучах света.

Не гремят выстрелы. Никто не пытается ворваться внутрь.

Из-за деревьев раздается голос Бока:

— Вон идет твой дружок!

У Воорта нет выбора. «Мне придется выглянуть».

Воорт высовывается из-за дверного косяка на несколько дюймов. Стоун прикрывает его — по крайней мере от прямого удара.

На поляне ничего, кроме тумана. Потом раздаются нетвердые шаги. Одинокая фигура бредет к церкви.

— Микки? — В сердце Воорта оживает надежда. Одновременно сжимается желудок.

Фигура приближается.

— Кон, с ним четверо.

«Благослови тебя Боже, Мик. Неужели действительно сработало?»

Бок окликает:

— Теперь пускай Стоуна.

— Иди.

Ощупью, со спущенными брюками, Стоун забирает влево, пробираясь по поляне вслепую. Натыкается на скамью и вскрикивает. Микки проходит мимо него. В пятнадцати футах от двери.