Ночная Жизнь

Он спросил:

– Ты серьезно говорил насчет того?

– Насчет чего? – спросил Мартин, не глядя на него.

– Ну, ты сказал, что у тебя СПИД.

– У меня действительно СПИД.

– О Господи.

– Не так уж все и плохо. Сейчас по крайней мере. Все приходит и уходит.

– И сколько тебе еще осталось?

– Не знаю. Меньше года, наверное.

– Господи.

– Думал, как мне помочь? Строил планы? А это все меняет, уже не сочтешь меня долгосрочным вложением капитала. Что бы ни случилось, я недолго смогу ценить твою помощь.

– Ты подцепил это от… ну, от этих?

– Скорее всего. Когда столько желающих залезть тебе в задницу, обязательно что-нибудь подцепишь.

– Вот гадость! Не рассказывай мне такие вещи.

– Ты сам спросил.

– Но нельзя же быть настолько тупым! Ты что, никогда не слушал новости, не читал газеты?

– Надо было что-то есть, что-то надевать. – Мартин усмехнулся, потом пожал плечами: – Мне наплевать. Когда все будет кончено, все будет кончено.

Ли только головой покачал. Помолчав, он сказал:

– Когда я восстановлю дом, можешь переехать ко мне.

Мартин взглянул на него, нахмурившись, и уставился себе под ноги. Они прошли мимо женщины, лежащей под куском картона. Мартин наклонился к ней и, прошептав что-то, вручил ей пластиковый крест. Рука, высунувшаяся из-под картона, была похожа на крысу. Ли передернуло. Они пошли дальше.

– Почему ты предлагаешь это мне? – спросил Мартин.

– Не знаю. Ты мне нравишься. Однажды для меня сделали то же самое… Не спрашивай.

Мартин не стал спрашивать. Они вышли из переулка на ярко освещенную авеню Маркет. По сравнению с переулками это был совсем другой мир.

– А ты тоже мужик ничего, – сказал Мартин.

Ли не ответил. Он стоял и смотрел в сторону Вашингтон-авеню.

– Что там? – спросил Мартин.

– Не знаю… Не уверен.

– Ты что-нибудь заметил?

– Я же говорю, не знаю. Просто…

Движение тени. Ничего больше. На прошлой неделе он бы и головы лишний раз не повернул, а сегодня весь покрылся гусиной кожей. На мгновение им показалось, что через Маркет проскочила пантера: одна широкая полоса тьмы.

– Так пойдем, черт возьми, и посмотрим, – сказал Мартин.

Ли только вздохнул. Они пересекли улицу и пошли по направлению к Вашингтон-авеню.

Заходить ночью в переулок, оканчивающийся тупиком, все равно что сделать шаг в бездну. Повсюду темнота, шум машин сзади на улице и прочие звуки кажутся какими-то потусторонними.

– Он зашел сюда, – сказал Бобби. Голос его звучал хрипло.

Ронни нащупала его руку и крепко сжала. В другой руке Бобби держал свой деревянный крест. Ронни коснулась своего креста, который висел у нее на шее, и вдруг остановилась:

– В чем дело?

– У меня неправильное чувство.

– Неправильное?

– Ну да. Чувство, что здесь его нет. Трудно объяснить. Той ночью я его чувствовала. Всем телом. Понимаешь? Как будто рядом со мной открыли холодильник.

– Да, понимаю.

– А сейчас я ничего такого не чувствую.

– Давай дойдем до конца, чтобы быть уверенными.

Они снова пошли вперед. Сюда практически не проникал свет фонарей, были видны только неясные тени. В дальнем конце тупика зияла чернотой стена старого здания. На этот раз остановился Бобби. Ронни тоже замерла, остановилась и вопросительно посмотрела на него. Бобби склонил голову набок, словно к чему-то прислушивался. Ронни затаила дыхание. Впереди, может быть, всего метрах в пяти, послышалось какое-то хрюканье, потом раздался хриплый свист. И чей-то голос:

– Дерьмо!

Потом впереди вспыхнул луч света, и они увидели на земле человека. Это был мужчина лет приблизительно сорока. Нос у него был разбит и сильно кровоточил. Он прикрывал ладонью глаза от света. Над ним склонился тот, кто держал фонарь.

– Отстань от меня, – застонал лежащий мужчина.

– Заткнись! – ответил ему другой.

– Эй, – крикнул Бобби, шагнув вперед.

Луч света тут же повернулся на голос. Ронни прикрыла глаза рукой.

– Выключи этот чертов фонарь! – заорал Бобби.

Но свет не погас. Наоборот, он понесся к ним, как поезд в тоннеле. Первой мыслью Ронни было отпрыгнуть в сторону, но она отбросила ее и пригнулась, выставив вперед плечо. Сильный удар опрокинул ее на землю. Она услышала громкий вскрик, и фонарь, сверкнув над ее головой, перелетел через нее и упал где-то сзади. Что-то тяжелое навалилось на нее сверху, холодные руки коснулись лица. Она вскрикнула, и тот, кто навалился на нее, вскочил. Фонарь, перелетев через нее, упал очень удачно и теперь освещал все место действия. Ронни увидела, что Бобби одной рукой прижимает кого-то к стене. В другой руке у него, поднятой как для удара, она заметила что-то длинное и тонкое. Кол.

– Бобби! Не надо!

– Порядок, детка, – отозвался Бобби. – Я не собираюсь его протыкать. Пока.

Пойманным оказался подросток лет шестнадцати. Высокий, худощавый, с прямыми светлыми волосами. На нем была кожаная клубная куртка «Миннесота Викингз». Похоже, дорогая. Лицо парня было искажено от страха. Ронни подошла ближе.

– Какого черта ты здесь делаешь? – сказала она.

Парень съежился и отвернулся:

– Ничего Я ничего не сделал, я просто смотрел. Только смотрел.

Старик, все это время молчавший, застонал:

– Пытался убить меня, сволочь. Забрал у меня все деньги.

Парень заерзал, лицо его стало белее полотна. Ронни подняла фонарь и посветила в сторону, где лежал старик. Рядом с ним на земле валялась маленькая бейсбольная бита. Ее конец был в крови и на него налипли волосы.

– Ах ты маленький кусок дерьма, – сказала Ронни.

– Что такого, это ведь всего лишь бродяга, – ответил парень.

– Может, мне его убить? – спросил Бобби.

– Посмотрим, – сказала Ронни. Она присела на корточки рядом со стариком и коснулась пальцами его щеки: – Вы целы?

– Да, но мои деньги! Он взял мои деньги!

Ронни подняла биту, подошла к подростку и обыскала карманы его куртки. В одном из них она нашла бумажник, в другом – ключи и комок мокрых купюр. Она открыла бумажник и увидела там четыре купюры по двадцать долларов.

– Эй, это мои! – слабо пытался протестовать парень.

Ронни улыбнулась, сложила деньги и отдала их старику. Затем она снова открыла бумажник и вытащила оттуда школьную карточку с фотографией.

– Джин Томпсон, – прочитала она. – Ты очень плохо вел себя сегодня, Джин.

– Отпустите меня, – заныл парень.

– Отпусти его, Бобби, – сказала Вероника.

Бобби отпустил подростка. Ронни подошла ближе и с таким видом, будто собираясь поделиться с ним какими-то интимными подробностями, сказала:

– Я оставляю у себя твою карточку. Если ты когда-нибудь еще кого-то обидишь, я отнесу ее в полицию, понял? Я могу это сделать прямо сейчас. И если ты будешь продолжать заниматься подобными делами, я не стану тебя жалеть.

Парень зашмыгал носом:

– Как я теперь доберусь до дома! Вы отобрали у меня все мои деньги!

– Пешком, говнюк! – сказал Бобби.

– Вот именно, – улыбнулась Ронни. – Пешком, говнюк.

Подросток повернулся и побежал.

Ронни вернулась к старику и протянула ему пластмассовый крест. Он непонимающе посмотрел на него:

– А это еще зачем?

– Сегодня ночью на улице можно встретить гораздо худшие вещи, чем малолетний грабитель, – ответила Ронни.

Что-то темное метнулось через Вашингтон-авеню. На мгновение уличные огни скрылись за этой тьмой, похожей на черную простыню, раздуваемую ветром.

– Скажи мне, что ты тоже это видел, – сказал Ли.

– Я тоже это видел, – сказал Мартин.

– Это он.

– И посмотри, куда он направляется.

Прямо напротив стоял тот самый сгоревший дом, у которого они первый раз встретились с ним. Ли взглянул на его мрачный силуэт и содрогнулся. Он достал рацию и поднес ее к самым губам.

– Мы его нашли, – сказал он.

– Ли? – спросил Джек.