Одна и без оружия

— Не буду с тобой воевать, — негромко и растягивая слова, сказал парень, — пусть начальство разбирается. Но он был неправ. — Он кивнул в сторону лежащего и спросил: — Ты его убила? Без оружия?

Я подошла, приложила ладонь к шее.

— Жив, но нужен врач, чтобы вправить челюсть, не то он останется инвалидом.

— Был неправ, — повторил он. — Так и скажу, если меня спросят.

Подъехал грузовик. Через окно было видно, как из кузова спрыгивают на землю вооруженные парни, почти все чернобородые, в повязках или круглых каракулевых шапках с плоским верхом.

— Сейчас придут, начнут разбираться, будь готова, — предупредил чеченец и предложил: — Если хочешь, спрячу его, никто не найдет.

Я отрицательно покачала головой:

— Это ничего не даст. Он скоро опомнится, начнет орать, и тогда несдобровать нам обоим. Скажи только, что сам видел, и спасибо тебе за понимание и честность.

Дальнейший наш разговор был прерван. В комнату один за другим вошли четверо из тех, кто приехал на грузовике. Впереди молодой, безусый в аккуратной чеченской папахе. Он выделялся и своей величественной осанкой, и почтительным к нему отношением окружающих.

— Что это такое? — спросил на чистейшем русском языке, окинув одним взглядом меня и обоих чеченцев.

Я пожала плечами, давая возможность высказаться парню, с которым нашла общий язык. Командир вопросительно посмотрел на него, и тот заговорил на чеченском.

Мне показалось, что слишком уж долго он объясняет и пора, наверное, самой что-то ввернуть, а то наплетет небылиц, выкручивайся потом. Командир в папахе слушал внимательно, ни разу не перебил парня и смотрел ему прямо в глаза.

— Это правда? — обратился он ко мне. Потом, вдруг спохватившись, что я ни слова не поняла, уточнил: — Ну что вы гость и он на вас напал?

— Это так, — подтвердила я, чтобы не подводить парня своими комментариями. Лучше потом, в спокойной обстановке, выдам свою легенду и буду настаивать на том, что военные меня бросили, испугавшись чеченского плена. Может, сойдет.

— Но как же вам удалось справиться с ним? — все еще не веря рассказу подчиненного, допытывался чеченец в папахе.

— Сама удивляюсь, наверное, с испугу, — объяснила я.

Между тем мой противник застонал и стал подниматься с пола, держась обеими руками за челюсть.

Командир попытался что-то спросить, но он только сильнее застонал и выскочил из комнаты.

— Ему нужен врач, — посоветовала я, — парень споткнулся и неудачно упал.

— Хорошо, о нем позаботятся. Обещаю еще: он будет наказан, если подтвердится все, что мне тут рассказали. — Командир предложил мне сесть. Устроился напротив меня, попросил показать документы и подробно рассказать о своей миссии.

Пока он читал мои бумаги, я рассматривала стены и углы комнаты, потом поглядела в окно. Господи!

Подкатил знакомый «джип», и из него выскочила Жанна. Бегом ринулась в дом. Не успела я прийти в себя, как она вбежала в комнату и, увидев меня, бросилась ко мне, норовя вцепиться ногтями в лицо. Я развернула в ее сторону спинку стула, на котором сидела, оставив его наедине с Жанной. Ломая в щепки ни в чем не повинную мебель, мощная туша оказалась на полу. Подняться самостоятельно Жанна была уже не в силах. Пришлось командиру дать ей руку и помочь встать на ноги. Видно, треснулась здорово, так как не делала больше попыток кинуться на меня, а может, просто вспомнила, к чему это может привести. Зато обрушила поток брани на чеченском в мой адрес, рассказывая командиру, кто я есть на самом деле и что там у них натворила.

— Это правда? — задал он мне тот же вопрос, хотя, кажется, не сомневался в достоверности рассказа Жанны.

Я молча пожала плечами.

— До выяснения вашей личности и цели приезда вынужден буду вас задержать, — заявил командир.

— Отдай мне ее, прошу! — взвилась Жанна. — Сама ее расстреляю.

— Ты всегда торопишься, — с укором ответил командир. — Давай вначале разберемся, а расстрелять успеем, если будет доказана ее вина.

— Почему ты мне не веришь? — обиделась она. — Хочешь внести раскол в наши ряды? Джафар будет очень недоволен, когда узнает, что ты пригрел шпионку. Она освободила летчика, который бомбил наши мирные жилища!

— Не надо мне угрожать, Жанна, — отрезал здешний начальник. — Мы не палачи. Я уже сказал: разберемся. А пока она посидит под арестом. — Он обратился ко мне: — Прошу вас пройти в соседний домик, там есть свободная комната. Отдыхайте, вам принесут еду, дадут напиться, ждите.

Он вызвал двоих чеченцев и приказал доставить меня в соседний дом и охранять. Сопротивляться было равнозначно самоубийству. К тому же командир вел себя по-джентльменски. Подождем, чем все это обернется. Проблемы надо решать по мере их поступления.

Вышли на улицу. Я в сопровождении двух вооруженных бородатых парней. Вдруг нас обогнала Жанна и загородила дорогу. Размахивая автоматом, начала орать по-чеченски, показывая рукой на меня. Можно представить, что она несла. Около нее начала собираться группа бородатых. Они оттеснили моих провожатых и уже готовы были схватить меня. Я спружинила и птицей перелетела через их головы, оказавшись за спинами нападавших. Легко, не спеша побежала. Толпа с криками — за мной. Я прибавила шаг, и, соответственно, возрос охотничий азарт у бородатых. Оглянулась. Кто-то уже вырвался вперед, вот-вот догонит. Остановилась. Резкий выпад носком по коленной чашечке. Он еще по инерции проскакал пару шагов, размахивая руками, потом грохнулся оземь, два раза перевернулся и оказался в кювете. Подоспевшие двое получили одновременно один ногой в пах, другой — тыльной стороной ладони по носу.

Снова помчались уже по кругу. Вижу, охотников гнаться стало меньше. Самые смелые все еще бегут в надежде ухватить добычу. И тут ударила автоматная очередь. Я залегла. Так мы не договаривались. Группа бородачей в темных повязках на лбу, держа наготове автоматы, приближались ко мне. Дело дрянь. Я поднялась, чтобы дорого продать свою жизнь. Когда они подошли ближе, и я была уже готова к последнему прыжку, нападавших разбросала в стороны какая-то неведомая сила.

— Действуй, Ия, действуй! — услышала я родной голос.

Меня не надо было упрашивать. Мои силы и воля собрались в один узел. Все, что было накоплено за годы, нашло теперь выход в яростных, мощных, резких атаках. Применяю стиль «пантеры», когда стремительные броски сочетаются с бурной сменой ударов и уходов, приседаний и подъемов, прыжков и рывков. Удары наносятся молниеносно кулаками, локтями, ногами, каждый из них достигает цели. Двое самых смелых уже приблизились, потеряв, видно, голову от бессильной злобы, вот-вот готовы схватить меня. Это прекрасная мишень для каскада ударов, поочередно ногами и руками. Все — и этих двух можно не считать. Теперь атака на бородатого гиганта, голого по пояс, с густой татуировкой на руках и на груди, откровенно демонстрирующего свои бицепсы. Прямо-таки Шварценеггер. Он уже направил автомат на Генриха. Снаряд бы не вылетел быстрее, чем я с бешеного разбега долбанула бородача в грудь сразу двумя ногами. Пятьдесят два килограмма плюс сумасшедшая инерция сделали свое дело. Не скоро гигант придет в себя. Если придет. Да, разметали мы с Генрихом солидное число нападавших. Лежат без движения — не то притворяются, не то действительно отключились. Хорошо, что дрались в общей куче. На расстоянии пристрелили бы нас и точка. Я бросилась Генриху на шею. Целую вечность не виделись. Засыпали друг друга вопросами. Я остановилась первая:

— Давай, Генрих, по очереди, вначале ты рассказывай, потом я. — Показываю на тела и спрашиваю: — А что с этими будем делать?

Да ничего. Скоро придут в себя и улетучатся. Какая-то приблудная группа утром забрела в наш поселок, а эта ненормальная женщина взбудоражила их. Я случайно узнал о тебе со слов Фарида. Это командир самого крупного отряда, толковый парень. Ты с ним уже разговаривала, и он арестовал тебя, чтобы избежать неприятностей и взять тебя под охрану. Он, по-моему, и не представляет, что произошло, думает, Жанна куражится. Ее все знают как человека неуравновешенного, истеричного, склонного к авантюризму. Ненависть переполняет ее сердце, она при каждом удобном и неудобном случае хватается за автомат и стреляет даже по безоружным военным.