Завет

Твой отец был убежден в том, что орден предали; ты сам сказал это мне. Однако ты, вероятно, не знаешь о плане, согласно которому Декстер должен был вычислить изменника, чтобы мы могли допросить его, таким образом добраться наконец до того, кто стоит за всем этим, и уничтожить врага в его логове раз и навсегда…

— Допросить? — нахмурился Браво. — Уж не имеете ли вы в виду пытку?

— Для получения нужных сведений хороши любые средства.

Браво покачал головой.

— Отец никогда бы не дал согласия на то, чтобы мучить человеческое существо.

— Но все-таки этот план, порожденный отчаянием, предложил он сам, — ответил отец Мосто. — И все, включая — такова ирония жизни! — самого предателя, с ним согласились. Это война, Браверманн. Здесь, сейчас, в этот самый момент существуют только два возможных варианта. Жизнь или смерть. — Он махнул рукой в сторону двери. — Вот почему я вынужден настаивать, чтобы дальнейший разговор остался между нами.

Дженни вскочила.

— Я не предательница!

— Браверманн определенно верит в это. Но я не могу позволить себе такую роскошь. Я полон подозрений по отношению к любому, кто не является сыном Декстера Шоу.

— Но как я могу быть предательницей? — горячо возразила Дженни. — Все мы знаем, что это кто-то из внутреннего круга…

— …Возможно, заключивший союз с кем-то из стражей, охраняющих членов высшей ступени.

Браво бросил взгляд на священника.

— Вы сами верите в то, что говорите?

— Половина посвященных высшей ступени убита менее чем за две недели. Где же были их достойные защитники? — Отец Мосто покачал головой. — Сейчас не время полагаться на умозрительные доводы и якобы самоочевидные факты. Твой отец согласился бы со мной, Браверманн. И ты должен согласиться.

Браво, поднявшись со стула, молчал, обдумывая положение. Потом обернулся к Дженни.

— Пожалуйста, подожди за дверью.

— Браво, не думаешь ли ты, что…

— Я хочу быть уверен, что нашей беседе со святым отцом никто не помешает.

Ее лицо застыло; она коротко кивнула и вышла из комнаты, не взглянув на священника.

Когда они остались вдвоем, отец Мосто спросил:

— Ты доверяешь ей?

— Да, — в ту же секунду отозвался Браво.

— Полностью?

— Отец назначил ее моим стражем. Он сделал так, чтобы мы встретились…

— Да, верно. Твой отец… — Отец Мосто сложил вместе руки, сплетя пальцы. — Позволь мне кое-то рассказать тебе о твоем отце. Декстер обладал даром предвидения… Он не мог точно предугадывать будущее, нет, но… Никто из нас не мог понять, каким образом ему это удавалось, но довольно часто он, похоже, знал, к чему в конце концов приведет то или иное событие.

— Я уже слышал об этом.

— Если Декстер, как ты сам утверждаешь, привел тебя к Дженни, можешь быть уверен — это не просто так.

Браво пожал плечами.

— Просто она лучший страж.

— Не лучший. Но сейчас мы не будем это обсуждать. Даже если бы так оно и было, твой отец сделал это по другой причине. Он о чем-то догадывался или знал… Что-то должно было произойти в будущем, до которого, как чувствовал Декстер, ему не суждено было дожить.

Браво смотрел на священника во все глаза.

— Вы это серьезно?

— О, совершенно серьезно, уверяю тебя.

— Вот уж не подумал бы, что вы мистик.

— Я верую в существование добра и зла, в вечность духа, в миропорядок, заповеданный нам Господом. Мистики верят в добро и зло, в вечность духа, в существование высшего разума и установленного миропорядка… Полагаю, в самом главном мы не так уж далеко расходимся.

— Но с точки зрения церкви подобные мысли богохульственны.

— Полагаешь, теперь они должны сжечь меня на костре? Что ж, века три тому назад, возможно, так бы оно и случилось, — хмуро ответил отец Мосто. — Но обрати внимание: и служители церкви, и мистики соглашаются с тем, что в этом мире существует многое помимо человека и творений рук его. Я поддерживаю эту теорию, и ты должен прислушаться к ней. Где твоя вера, Браверманн?

Вопрос священника прозвучал эхом давешних слов Дженни, и Браво, захваченный врасплох, не знал, что ответить.

Помолчав, отец Мосто продолжил:

— В любом случае, ты должен запомнить мои слова насчет дара твоего отца, прежде чем двинешься дальше по оставленному для тебя лабиринту… Ведь так ты себе это и представляешь, не правда ли? Как лабиринт?

Браво кивнул.

— Хорошо. Поскольку именно так и есть. Лабиринт, в котором заблудятся недостаточно подготовленные и неверные, в то время как ты сумеешь пройти его до конца. Я хорошо знал твоего отца. Уверен, он учел все возможные случайности. Должно быть, это прозвучит невероятно, немыслимо, но… как бы близки вы ни были с Декстером, ты не знал его так же хорошо, как я. Его ум работал особенным образом… не так, как мой или твой.

— Я знаю. Мы играли в изобретенную отцом игру с зашифрованными сообщениями…

— Речь идет не о шифрах и не об играх, Браво, — резко перебил его святой отец.

Что-то в голосе священника насторожило Браво, и он немного подался вперед, сконцентрировав все внимание в ожидании объяснения. Отец Мосто заметил это и, казалось, был удовлетворен.

— Как я уже говорил, Декстер обладал особым даром. Он догадался о существовании предателя задолго до того, как это стало очевидным для остальных. Вначале некоторые не поверили ему. Глупцы…

— Но вы поверили.

— Да. Он поделился со мной своими подозрениями.

— И рассказал, кого подозревает?

— Нет. Но я убежден, что он знал.

— Тогда почему бездействовал?

— Потому, — произнес священник, — что боялся…

— Боялся? Мой отец? Он ничего не боялся. — В наступившей тишине Браво наконец продолжил: — Что же его пугало?

— Думаю, Декстеру удалось установить личность изменника… И это потрясло его до глубины души. Предателем оказался человек, которого он хорошо знал и которому безоглядно доверял.

Отец Мосто извлек из складок одеяния сложенный листок бумаги и протянул его Браво.

— Что это?

— Список тех, кого подозревал твой отец.

Браво развернул листок и пробежал глазами по строчкам.

— Здесь имя Паоло Цорци… — Неожиданно у него перехватило дыхание. — И Дженни… Но вы же сказали — кто-то, кого отец хорошо знал и кому безоглядно доверял!

Священник кивнул.

— Декстер и Дженни… довольно много общались.

— Ну разумеется, они же работали вместе.

Отец Мосто покачал головой.

— Их отношения выходили за рамки профессиональных. Они были личными… и близкими.

В этом есть что-то волнующее, подумала Камилла. Переодеться в мужскую одежду, более того, в одежду священника! Ее грудь была перетянута, талия исчезла под пухлой подушкой, создающей иллюзию полноты. На лице Жана-Карло, одного из людей Корнадоро, тоже переодетого священником, застыло приличествующее сану служителя церкви смиренное выражение, так хорошо знакомое Камилле. Верно сказал Корнадоро, этот человек явно жаждал актерской славы.

— В этом смысле он просто ненормальный, — жаловался Корнадоро. — Стоит команде из Голливуда приехать в Венецию для съемок какого-нибудь фильма, как он тут как тут. Вертится вокруг них, словно дворняжка, выпрашивающая подачку.

— Он достаточно надежен? — спросила в ответ Камилла.

— Ну разумеется. Иначе я давно вышвырнул бы его пинком под зад.

Корнадоро рвался на задание сам, но Камилла легко это пресекла. Жизнь Жан-Карло ничего не стоила, а рисковать Корнадоро она не собиралась. Элементарное уравнение, не требующее усилий для решения.

Ощущение становилось все более волнительным. Они с Жан-Карло приближались по галерее северного нефа церкви Сан-Николо к ничего не подозревавшим Дженни и Браво. Камилла чувствовала себя рыцарем в ожидании битвы, словно ткань, стянувшая ее грудь, и пышная подушка на талии были боевыми доспехами. Яростное ликование молнией пронизывало ее тело.

Они с Жан-Карло остановились в тени беломраморной статуи Иисуса, наблюдая за тем, как отец Мосто открыл потайную дверь и повел Браво и Дженни в свое жилище.