Дорога смерти

– Как дела у Жени? Я слышала, что он женился.

– Да, – Лиза старалась, чтобы ее голос звучал как можно более естественно.

– Надеюсь, у него все хорошо?

«Чуть больше суток назад все было прекрасно. Но теперь он лежит на железном столе, голый, холодный… и мертвый».

– Все нормально, – ответила Лиза, невольно отведя глаза.

«Как же ты мне надоела, дура. Нет, Женька – не в порядке, ему только что засадили заточку в шею. Парочка наркоманов, подумать только! И он сдох… сдох, корчась в агонии на снегу, в луже крови».

– Передай ему привет, – улыбнулась Светка. – Ну, нам пора, посмотри, уже подают багаж.

Действительно, конвейерная лента тихо тронулась. Показались первые сумки. Лиза быстро забрала свой чемодан и попрощавшись с одноклассницей, направилась к выходу. Спиной она чувствовала взгляд Светки, изучающий и наполненный плохо скрываемой завистью.

Да уж, сколько раз Лиза доказала своим бывшим одноклассникам раз и навсегда, чего она стоит! Ее странички в социальных сетях пользовались неизменным успехом среди тех, кто когда-то был с ней знаком. Те, кто учился с ней вместе в школе, в том числе и в параллельных классах, постоянно отправляли свои запросы в друзья. Лиза добавляла далеко не всех. Однажды она стала замечать, что на ее страничку в «Одноклассники» периодически заходит один и тот же человек. С фотографии на Лизу смотрел симпатичный молодой мужчина с темными волосами и спортивной фигурой. Он попытался начать с ней диалог, но Лиза ничего не ответила, а потом и вовсе ограничила доступ к своей странице, так и не внеся этого парня в список друзей.

Прежде чем сделать это, Лиза еще раз всмотрелась в знакомые черты на фотографии, и лавина воспоминаний нахлынула на нее. Вот она выходит из школы и видит, что он, как обычно, ждет ее после уроков возле крыльца. Высокий худенький мальчишка с мечтательным взглядом карих глаз, он уже давно засматривается на Лизу. На переменках, в столовой он – всегда где-то рядом, их взгляды пересекаются, вспыхивает невидимая искра… И вот он снова здесь, караулит возле выхода, потом подходит и с плохо скрываемой робостью предлагает поднести ее сумку с учебниками… А вот они вдвоем гуляют недалеко от дома Лизы. Дует осенний ветер, в лужах лежит опавшая листва, но в ее сердце словно начинается весна. Девушка отпускает с поводка своего любимого пса, и тот радостно носится по двору. Ее руки нежно касаются обтянутые перчаткой пальцы. В его глазах она читает безграничную нежность. «Я люблю тебя… очень-очень… никуда тебя не отпущу…» Их губы соприкасаются, и земля уходит из-под ног. Несмотря на осенний холод, Лизу охватывает жар. «Я тоже тебя люблю, Дима».

Дима… Дима… Когда-то он ей снился почти каждую ночь, и Лиза просыпалась с предвкушением новых встреч. Как давно это было! Тогда она еще могла видеть сны… А потом случилось ужасное… И внутри Лизы Кропоткиной умерли все чувства. Ее сердце словно превратилось в камень, а душа покрылась коркой льда – защитная реакция на то, что ей пришлось пережить. Ее словно пропустили через мясорубку… Она стала куском кровоточащей плоти… той, что никогда не видит снов…

Лиза вздрогнула от внезапно нахлынувших воспоминаний. Нужно взять себя в руки. Скоро она увидит мертвое лицо своего брата, и это положит конец прошлому.

Лиза вышла в зал прилета. Она уже достала смартфон, чтобы позвонить Валерию Константиновичу, как вдруг увидела его совсем рядом, напряженно всматривающегося в толпу, идущую с московского рейса. Он мало изменился: невысокий, щуплый, только в волосах появилось больше проседи, да голубые глаза, окруженные морщинками, поблекли.

– Валерий Константинович? – обратилась к нему Лиза. Когда– то она называла его дядей Валерой, но теперь почему-то сочла такую фамильярность неуместной.

– Лиза? Это ты? – Валерий Константинович поднял брови от удивления.

– Да, это я, – улыбнулась девушка.

– Ну ты изменилась, – изумленно сказал он. – Видимо, в Москве ты действительно процветаешь.

– Не жалуюсь, – все так же с легкой улыбкой ответила Лиза. – Спасибо вам большое, что взялись меня встретить, да еще и дождались здесь.

– Да ничего страшного, – Валерий Константинович взял Лизин чемодан. – Я всегда рад помочь. В Сургуте днем была непогода, а сейчас все устаканилось, да вот только мороз заметно крепчает.

– Да уж, – поежилась Лиза. Они как раз выходили из аэропорта. – Я отвыкла от таких температур.

– Ничего, – сказал Валерий Константинович ободряюще, – ты ведь северянка, снова привыкнешь.

Они прошли через стоянку прямо к его машине – серебристой «десятке».

– Ну что же, не «Мерседес», конечно, но домчит. Через пару часиков, даже меньше, будем в Лангепасе, – бодро сказал он, открывая дверь со стороны водителя. Лиза в свою очередь села рядом на переднее сиденье.

Валерий Константинович включил фары, завел мотор и тронулся с места. Миновав шлагбаум, «десятка» выехала с парковки и бодро помчалась в направлении загородной трассы.

4

Дальний свет фар освещал обледенелую дорогу: две темные полоски – следы от колес, убегавшие куда-то вдаль, темные угрюмые ели и сугробы снега, лежащие на обочине.

Поначалу водитель и пассажирка хранили молчание. Валерий Константинович осторожно вел машину, Лиза смотрела в лобовое стекло на вертевшиеся в причудливом танце снежинки, сверкающие в свете фар. В салоне играла какая-то сургутская радиостанция. Впрочем, когда машина немного отъехала от города, оставив позади зарево его вечерних огней, из приемника донеслось противное шипение, прервавшее веселую песенку. Валерий Константинович выключил радио.

– Ты знаешь, я поражен до глубины до души случаем с твоим братом, – сказал он наконец. – Что же это творится? Что за бардак вокруг? Раньше вот мы ничего не боялись, ходили себе спокойно по улицам хоть ночью, а теперь после девяти вечера и нос лишний раз из квартиры не высунешь. Кругом – одна шпана! Лиза, прими мои соболезнования.

– Спасибо. Все это очень печально, – тихо ответила Лиза, все также задумчиво глядя в окно. Они ехали по совершенно пустынной дороге, лишь один раз шустрая «пятнашка» обогнала их, и вскоре веселые огоньки ее задних фар скрылись за поворотом.

– Как страшно, когда умирают такие молодые, – Валерий Константинович вздохнул и немножко прибавил газу.

«Пусть будет так. Женька заслужил сполна все, что с ним случилось! Я так надеюсь, что он уже горит в аду, что его жалкая подлая душонка предателя пылает в ярком пламени. Еще немного… совсем немного, и я смогу окончательно убедиться, что он заплатил за все сполна».

Лиза на миг представила тело брата на жестяном столе патологоанатома: холодное, застывшее, бледное, словно высеченное из камня, с обескровленными губами и приоткрытыми остекленевшими глазами на мертвом неподвижном лице, со следом от заточки, удар которой, нанесенный рукой убийцы, положил конец его жалкой никчемной жизни, больше похожей на паразитическое существование.

«Это конец… конец. Расплата за все, что он совершил».

На губах Лизы заиграла легкая улыбка. Сколько раз она желала ему смерти! Если бы ненависть Лизы Кропоткиной к родному брату стала океаном, она бы затопила весь мир! А теперь… подумать только! Заточкой в шею! Все-таки курение действительно оказалось для Женьки смертельной привычкой.

Лизу одолевала дремота. Скорее бы доехать и хорошенько выспаться. Такая долгая дорога слишком утомляет, да еще и в аэропорту пришлось посидеть больше трех часов.

Вдалеке показались яркие огни фар, и вскоре по встречной полосе пронесся внушительный внедорожник. Лиза с трудом подавила зевок. После всей этой суматохи у нее болела голова и ломило спину. Видимо, сказалось долгое сидение в жестком кресле зала ожидания.

Внезапно машина как-то странно дернулась. Слегка задремавшая Лиза вздрогнула и резко открыла глаза. Она посмотрела в сторону Валерия Константиновича. Его лицо выражало явное беспокойство.

– Да что такое, понять не могу. Сегодня же нормально завелся, – хмыкнул он себе под нос.