Доплыть до Каталины

Вэнс позеленел. "Я не верю", сказал он. "Это было вложение капитала, а не подарок".

"Вэнс, это был обман, чистый и простой".

На прекрасном загорелом лице промелькнула вспышка гнева. "Сукины дети", тихо проговорил он.

"Хочется отомстить им, не так ли? Они похитили твою жену, ограбили тебя, унизили и хотели вырвать из твоих рук акции студии Центурион. И это будет только начало, если им это сойдет с рук. Рано или поздно, ты станешь марионеткой, управляемой Ипполито, а Стармак будет поглаживать тебя по головке и уверять, что все замечательно. Центурион перестанет существовать, все талантливые люди будут уволены. Кто-то из них никогда не найдет работу. Луи Ригенштейн будет разорен, твоей карьере будет нанесен смертельный урон. В конце концов, будет большой удачей, если ты сможешь участвовать в телевизионных мыльных операх. И Ипполито станет твоим фактическим владельцем".

"Чертова мать"! задумчиво произнес Вэнс.

"Вот именно". Стоун, представил, какая картина нарисовалась в голове Вэнса. "А теперь скажи, что ты собираешься со всем этим делать"?

Вэнс показал Стоуну всю силу своего таланта.

" Что угодно! Чего бы мне это не стоило"! медленно сказал он.

"Сумеешь обнажить душу перед налоговой службой"?

"Да"! Вэнс сейчас был, как на сцене.

"Поможешь мне обвести вокруг пальца Ипполито и Стармака с их маленькой империей"?

"Да, черт возьми, да"!

"Дашь показания против них в суде"?

Красивое лицо Вэнса напряглось в раздумье. "Ни в коем случае"! заорал он.

Стоун глубоко вздохнул. "Вэнс", сказал он.

"Да, Стоун"?

"Имеется единственный шанс - совершенно крохотный - что я сумею вытащить тебя без того, чтобы это не стало общественным достоянием".

Вэнс просиял, демонстрируя замечательную работу дантистов. "Я знал, Стоун, что ты можешь это сделать".

"Я не сказал, что могу. Я сказал, что есть малюсенький шанс. И это значит, что ты должен будешь рассказать налоговикам и ФБР абсолютно все".

"Хорошо, если только это не просочиться в прессу".

"И это также означает, что ты должен навсегда распрощаться с теми полутора миллионами долларов".

"В самом деле"?

"В самом деле! И при всем этом не исключена вероятность того, что федералы пошлют тебе повестку, и ты будешь обязан дать показания".

"Я воспользуюсь Пятой поправкой к Конституции"! сказал Вэнс с достоинством.

"Вэнс, это полностью разрушит твою репутацию".

"Разве"?

Стоун надеялся заставить Вэнса полностью осознать, что тому предстоит, но не был уверен, что ему это до конца удалось. В конце концов, Вэнс Калдер был звездой киноэкрана.

57

В то время, как Вэнс дремал в своем номере, Стоун попытался оценить ситуацию. У него был свидетель, знающий, что происходит в империи Ипполито, но отказывающийся давать показания в суде. Более того, теперь, когда Стоун объявил себя адвокатом Вэнса, он, в какой-то степени, утратил силу убеждения, лишившись возможности угрожать кинозвезде обращением к таблоидам. Он собирался "сдать" Вэнса федералам и, в то же время, хотел знать, что те могут дать Вэнсу в обмен на его информацию. Он позвонил Хэнку Кэйблу в ФБР.

"Хэлло, Хэнк, беспокоит Стоун Баррингтон".

"Привет, Стоун".

"Есть что-либо новое"?

"Шифровальщики работают над кассетами, которые мы записали в компании Барона, но санкция на прослушивание вот-вот истечет, а мы еще не готовы, и не уверен, что получим дополнительное время".

"Может, я могу помочь".

"Надеюсь. Похоже, мы уперлись в стенку, если только дешифровальщики не выдадут нам на закуску что-нибудь эдакое".

"Ты знаком с главным следователем налоговой службы Лос Анжелеса"?

"Само собой. Мы общаемся время от времени".

"Я хотел бы сегодня встретиться с вами обоими, и как можно скорее".

"Стоун, если ты подождешь минуточку, может, я сумею поймать его по другой линии".

"Конечно". Стоун выждал пару минут.

"Ты еще здесь"?

"Да".

"Как насчет ланча? Ты платишь".

"Стоун назвал ему свой телефон в Бел-Эйр. "Через час"?

"До встречи".

Стоун разъединился и позвонил Рику Гранту. "Рик, у меня ланч с Хэнком Кэйблом и налоговиком. Не желаешь присоединиться к нам в моем номере"?

"Почему бы и нет. О чем будет речь"?

"Думаю, и тебе кое-что перепадет, но, предупреждаю, большая часть пирога достанется федералам".

"Что еще"?

"Можешь появиться через час"?

"Конечно, но ты должен немного меня просветить перед тем, как мы встретимся с федералами".

"Вряд ли сейчас это имеет смысл. От тебя потребуется только умение слушать и прикрыть меня, когда попрошу".

"Буду слушать и прикрою, если смогу. Но, если там будет все официально, то мне надо будет защищать интересы моего департамента".

"В утешение, могу заверить, твой департамент получит больше, чем тебе дали бы федералы, если бы я не оказался посередине. По крайней мере, у меня есть то, чего они хотят. Я всего лишь хочу узнать, как сильно они этого хотят".

"Окей, я тебе доверяю".

"Увидимся через час". Стоун повесил трубку, пошел в офис администрации и одолжил компьютер. Ему с удовольствием помогли.

"Кстати, мистер Баррингтон, вам несколько раз звонили, но по вашей просьбе я говорила, что вас здесь нет", сказала женщина за стойкой.

"Они представлялись"?

"Нет, сэр".

"Я так и думал". Стоун сел за компьютер, быстро составил текст документа и распечатал несколько копий, потом вернулся к себе в номер. Появился Вэнс.

"Какие новости"? спросил он.

"Я пригласил на ланч несколько человек, и хотел бы, чтобы ты держался подальше, пока не понадобишься. Почему бы тебе не заказать ланч к себе в номер и не поесть"?

"Окей".

"И не выходи. Кто-то звонил в гостиницу и спрашивал меня, и я думаю, мы оба знаем, кто это мог быть".

"Не беспокойся. Я буду на месте".

"Вэнс, если я приглашу тебя на эту встречу, это будет означать, что пришло время все рассказать этим людям, ты меня понимаешь"?

"Да, и рассчитываю, что ты защитишь мои интересы".

"Я объясню все перед тем, как попрошу тебя высказаться".

"Хорошо, но помни, ни дачи показаний, ни публичного оглашения моего участия".

"Конечно", сказал Стоун.

Хэнк Кэйбл вместе с другом из фискальной службы пришли в назначенное время. Мужчина выглядел совсем не так, как Стоун представлял себе. Он был высок, с сединой на висках, лет пятидесяти с небольшим и был больше похож на судью.

"Стоун, познакомься, это Джон Рубенс", представил Кэйбл. "Он возглавляет следственное подразделение налоговой службы южной Калифорнии".

"Мужчины пожали друг другу руки, потом прибыл Рик Грант, и его представили тоже. Вскоре появился официант с салатом из омаров, который Стоун заказал на всех, и с двумя бутылками очень хорошего калифорнийского Шардоне. Ланч был сервирован на террасе Стоуна. После того, как все поели и выпили вино, был подан кофе.

"Ну, джентльмены, настало время рассказать, почему я накормил вас сегодня таким хорошим ланчем", сказал Стоун.

"Слушаем", ответил Рубенс. "И спасибо за ланч".

"У меня есть клиент - человек, который может оказаться важным свидетелем очень большого обвинения", начал Стоун.

"В каком преступлении"? спросил Рубенс.

"Для начала - уклонение от налогов в размере порядка сотен миллионов долларов".

"Мне нравится, как это звучит", сказал налоговик.

Тут встал Кэйбл. "Полагаю, речь идет о тех, кем мы занимаемся последнее время".

Рубенс прервал его. "Занимаетесь последнее время? Как давно"?

"Всего несколько дней", ответил Кэйбл.

"А уклонение от налогов обозначилось только сегодня утром".

"Хорошо, продолжай", попросил Рубенс.

"Мой клиент не может открыто выступать в процессе, но уверен, что он может быть в высшей степени полезен".

"И что твой клиент за это хочет получить"? спросил Рубенс.