Явление зверя

И больше не стреляли.

Костя с ужасом смотрел на пистолет в моей руке.

Алексей Иванович медленно поднялся, цепляясь за стену.

На его светлом льняном пиджаке расплывалось кровавое пятно.

Его мальчик подбежал к поверженным врагам. Алексей Иванович оглянулся на меня… Криво улыбнулся… И присоединился к своему юному другу.

Юноша несколько раз пнул ногой одного из лежащих.

— Т-ты… С-су-у-ука… — простонал киллер-неудачник.

Юноша еще раз ударил его.

— Падла ты, Кривой, падла! Все равно тебя достанут… Сдохнешь…

— Но ты этого не дождешься, — тихо ответил Алексей Иванович и выстрелил раненому в голову.

Костя застонал — так, словно пуля попала в него…

Раненый затих.

Остальные двое, похоже, были мертвы. На удары не реагировали. Но юноша проверил у них пульс и реакцию зрачков. Видно, знал свое дело. И не в первый раз оказался в подобной ситуации.

Двери лифта открылись, и на площадку выскочил охранник — в бронежилете и с автоматом.

Другой синхронно появился со стороны лестницы.

— Алексей Иванович! Все в порядке? — тяжело дыша, спросил тот, кто пришел с лестницы.

— Уберите этот мусор. И чтобы никаких ментов и журналюг… Запись ведется? — Алексей Иванович кивнул в сторону видеокамеры.

— Нет… Вхолостую работают… Просто смотрим по телеку, что где. Увидели… Но поздно. Откуда они взялись? Мимо нас не проходили!

— Я потом разберусь. Если насчет записи соврал — с вами разберусь тоже. Пока — здесь убрать… И чтобы без шума.

— Будет сделано.

— Вот, возьми. — Алексей Иванович вынул бумажник и вытащил оттуда несколько купюр.

— Да не надо… Вы ж уже за все…

— Бери, бери. Это премия. За бдительность.

Охранник нерешительно взял деньги.

— Вы ранены, — заметил второй охранник, до сих пор молчавший. — Может, доктора?

— Нет. Софья Михайловна — врач. Она оказалась случайным свидетелем… Вы не пострадали, Софья Михайловна?

— Нет, — пискнула я.

Слава Богу, я успела опустить руку с пистолетом и теперь прятала его в складках платья.

Заметили охранники? Или — нет?

Но смотрели они на меня скорее с сочувствием, чем с подозрением.

Откуда он знает мое отчество? Ему Костя сказал?

— Вы ведь сможете оказать мне первую помощь? Потом я вызову своего врача, но сейчас не хотелось бы привлекать к делу посторонних.

— Наш доктор молчать будет, как могила! — вмешался охранник.

Алексей Иванович сверкнул на него злым взглядом.

Охранник буквально поперхнулся…

— Я помогу вам. Я умею обрабатывать огнестрельные раны, — сказала я.

На самом деле я не очень хорошо это умела… Но я видела, что он почему-то хочет, чтобы помощь ему оказала именно я. Наверное, ему важно как можно скорее со мной поговорить.

— Тогда лучше проделать это у вас в квартире, — сказал Алексей Иванович, выразительно глядя на Костю. — Вряд ли у меня найдется все необходимое…

Костя молча отпер дверь.

Молодой человек поддержал Алексея Ивановича и довел до квартиры.

Охранники остались в коридоре с мертвецами…

Как ни странно, извлечь пулю из мягких тканей плеча оказалось не таким уж сложным делом. Правда — из обезболивающего был только анальгин в ампулах. Это даже хуже, чем новокаин. Но Алексей Иванович оказался мужественным человеком. Он молча терпел. Только раз зубами скрипнул. У него на торсе я увидела несколько старых шрамов — от огнестрельных и колото-резаных ран. Некоторые — со следами швов. Хорошо, хоть эту рану зашивать не пришлось. Мне было элементарно нечем — ни нитей, ни инструмента, — но рана, к счастью, была чистая, и кровь остановилась быстро.

На моем нарядном красном платье темнели пятна его крови… Странное это ощущение: перевязывать рану человеку, к которому по какой-то причине — неравнодушна. Когда его кровь — на твоих руках… Мне вспомнилась сцена из «Унесенных ветром» — там, где Мелани прижимает полотенце к плечу раненого Эшли. А еще вспомнилось — вовсе уж неуместно, — как познакомились бабушка Тамила и мой Дедушка.

— Все равно понадобится консультация врача, разбирающегося в ранениях такого рода, — сказала я, туго перебинтовав плечо.

— Это — потом. А сейчас… У меня к вам есть разговор, Софья Михайловна. Вам передали?

— Да. Откуда вы знаете про Лешу?

Он вздохнул и улыбнулся. Улыбка у него была… Волчья.

— А почему — Кривой? Почему киллер назвал вас Кривым? — вдруг спросил Костя.

— Это моя кликуха. В преступном мире меня знают как Кривого. Софья Михайловна, мне очень неприятно вам сообщать это, но придется… Я — не совсем честный предприниматель. Даже совсем не честный. Я контролирую, так сказать, сферу нищенства в Москве. Это приносит большие деньги. Очень большие. Но как всегда, вокруг источника больших денег сталкиваются интересы нескольких группировок. Я сейчас вам объясню…

— Я не хочу ничего этого знать! — перебила его я.

— Хотите. И должны. Это имеет прямое отношение к тому, что происходит с семьей вашего друга. Сразу предупреждаю — в его несчастьях я не виноват. Не надо хвататься за пистолет. Я убедился, что вы хорошо стреляете… Поверьте, я на вашей стороне, у нас с вами общие враги, я нахожусь в конфликте с теми, кто преследует вашего друга! Это они пытались сегодня убить меня. И попытаются снова. Очень скоро. И скорее всего, преуспеют в этом…

И он рассказал мне.

О, Господи! Что за историю он мне рассказал!

Я сидел на подоконнике и курил. Знаю: Софья ненавидит запах никотина, и я уже поклялся бросить, я уже почти бросил… Но сейчас — особая ситуация. Мне необходимо взбодриться и успокоить расшалившиеся нервы. Думаю, Софья меня поймет и простит. Если вообще заметит, что я курю.

Она не смотрела на меня. Она смотрела на моего соседа Алексея Ивановича Донцова, в преступном мире известного по кличке Кривой. Интересно, почему Кривой? У него же два глаза…

Господин Кривой полулежал на диване, опираясь спиной на гору подушек. Софья наложила тугую повязку на его плечо и шею. Он был все еще бледен, но, похоже, уже не собирался умирать. Его спутник, юноша со странным именем Юраш, сидел на полу возле дивана — весь напряженный, словно сторожевой пес, готовый защищать любимого хозяина от всего враждебного мира.

— Так вы согласны убрать моих конкурентов? — Кривой смотрел на Софью почти что с недоумением.

— Нет. Не ваших конкурентов. Людей, которые виновны в страданиях моих близких друзей. Преступников, которые по-прежнему угрожают их жизни и благополучию.

О, Господи! Голос Софьи звучал так мелодично и безмятежно… Я подавился дымом и закашлялся. Юраш сверкнул глазами в мою сторону, но Кривой и Софья продолжали смотреть друг на друга.

— А может быть, все-таки последуете моему предложению?

— Бежать? Скрываться всю оставшуюся жизнь?

— Со временем о вашем друге позабудут. Просто вам всем следует перебраться в маленький город, лучше — в разные города, затихнуть, затаиться, не качать права… Пусть он откажется от мысли восстановить себя в списках живых. Сейчас многие живут без документов. Возможно, он накопит денег и купит какой-нибудь паспорт. Или заявит, что он — беженец. Выход найти не трудно. В стране такой бардак, что… Это не вызовет удивления. Главное — уйти сейчас из зоны их внимания. Показать им, что вы испугались. Что ваша цель — не разоблачить их, а просто выжить. Что вы не представляете для них опасности.

— Нет. Это будет неправильно. Думаю, и Леша не согласится. Они искалечили его жизнь. Убили его деда.

— Они могут убить и всех остальных.

— И поэтому я хочу попытаться прежде убить их.

— Вообще, в этом есть что-то забавное. Они не ждут ничего подобного, вот в чем прелесть! — улыбнулся Кривой. — Они уверены, что надежно изолировали меня. Для них — я был ранен и оказался в квартире соседа, знаменитого актера, ни о чем таком не подозревающего… Думаю, пока они не связывают вас — с ним и со мной. Вы для них проходите, так сказать, по другому делу. Ваш Леша — слишком мелкая рыбешка… Когда охотятся на такую акулу, как я, о мелкоте и не вспоминают. И о вас — вряд ли вспомнят.