Дикое правосудие

– Хороший ход, доктор. Кого теперь вы собираетесь обвинить в ваших преступлениях?

– Я знаю, что веду трудную борьбу, пытаясь убедить вас, что я невиновен, но, пожалуйста, выслушайте меня. Четыре года назад, после того как Джастин завалила меня на слушании о залоге, я был уверен, что именно она меня подставила. И после того как я сделал это, – сказал Кардони, показывая на свое изуродованное запястье, – я ни о чем не мог думать, только о мести. За свою руку, за время, проведенное за решеткой, и рухнувшую жизнь. Я хотел, чтобы она страдала так же, как и я.

Кардони поднял изуродованную руку.

– Вы хотя бы можете себе представить, что такое отпилить собственную кисть, потерять часть себя? Подумайте, что это может значить для хирурга, вся жизнь которого заключается в его руках? И эта новая рука. – Кардони с горечью рассмеялся. – Поднять стакан для меня было равносильно восхождению на Эверест. Держать ручку, научиться писать… Господи, сколько времени я потратил, чтобы научиться делать самые простые вещи. – Он помолчал и потер глаза. – И разумеется, я не мог забыть об этих жертвах. Я верил, что Джастин будет продолжать убивать и никто ее не остановит, потому что все считают виновным меня. Я вернулся в Портленд и устроился на работу в больницу Святого Франциска. Так я мог держать Джастин в поле зрения. Я был уверен, что у нее есть новое место для убийств. Я искал его почти год. Я потратил много времени, просматривая отчеты, ездил в похожие места, говорил с адвокатами, пока не узнал про Мэри Энн Джагер. В четверг, накануне ареста Джастин, я ночью поехал на ферму и нашел этого беднягу в подвале. Но он был уже мертв.

Кардони снова закрыл глаза и прерывисто вздохнул. Затем продолжил. Он выглядел так, будто пытался избавиться от кошмарного сна.

– Я вернулся в больницу и взял кофейную кружку. У меня уже были шапочка с волосами Джастин и скальпель с ее отпечатками. Я их хранил. Подложив все на ферму, я поставил машину недалеко от дома Джастин и позвонил ей по своему сотовому. Она уехала, я последовал за ней. Когда я увидел, как она сворачивает с основного шоссе на дорогу к ферме, я позвонил по девятьсот одиннадцать. Надеялся, что полиция застанет ее на ферме. Если она скроется до их приезда, ее отпечатки останутся на вещах, которые я там оставил, и на всем, чего она касалась, когда была там.

Кардони опять помолчал. Он выглядел подавленным.

– Когда я нашел тело в подвале, я изучил его, чтобы сделать запись в дневнике с подробностями того, что она с ним творила. Стиль записей я запомнил, когда читал дневник в спальне. Как только я убедился, что Джастин уехала на ферму, я сделал эту запись на компьютере в ее доме и оставил там копию.

Кардони снова потер глаза и вздохнул.

– Я был уверен, что поступаю правильно, и не сомневался, что Джастин подставила меня и убила людей. Когда я увидел труп мужчины в подвале… Я был в этом уверен…

Кардони замолчал.

– Все шло, как я задумал, – продолжал он, – пока Тони Фиори не догадался, кто я такой. Я знал, что полиция выпустит Джастин, стоит им узнать, что я жив. Я был в отчаянии, поэтому заставил Роя Бишопа устроить мне встречу с Майком Грином, чтобы попытаться убедить его в виновности Джастин.

– Но не сработало.

– Нет, не сработало, но кое-что все же случилось. Я получил записку с указанием появиться на участке для отдыха вдоль скоростного шоссе. К записке был приложен отрывок из дневника. Это было описание пыток одной из жертв. Только у убийцы мог быть этот дневник. Поэтому я поехал в условленное место, причем заранее, чтобы устроить ловушку. Но убийца меня перехитрил. Он оказался там раньше меня и выстрелил в меня стрелой с транквилизатором.

Аманда подняла руку, как будто останавливала движение:

– Пожалуйста, если вы сейчас будете мне рассказывать, что убийца Бобби Васкес, я сразу уйду.

– Нет, нет. Я даже не подозревал, что он следил за мной, до того момента, когда Маккарти начал допрашивать меня уже после убийства Джастин.

– И кто у нас теперь убийца? Дворецкий?

Кардони прореагировал на ее сарказм гневным взглядом. Затем гнев испарился, и он выглядел будто потерял всякую надежду. Аманда скрестила руки на груди, но осталась сидеть.

– Когда я очнулся после транквилизатора, я обнаружил, что лежу в темноте, но не понимал, где именно нахожусь. Я даже не был уверен, что все это на самом деле случилось. Мне показалось, что я увидел свет, затем кто-то снова сделал мне укол, и я отключился. В следующий раз я пришел в себя в кухне Джастин. Я помню, как Фиори выстрелил в меня. Следующее, что я помню, – больница.

Аманда встала.

– Очень увлекательная история, доктор Кардони. Советую вам попытаться продать ее в Голливуд. Кто знает, может быть, пока вы ждете казни, вы сделаетесь писателем.

– У меня есть доказательство. Скажите им, чтобы проверили мою кровь. На транквилизаторы. Я все еще был под их действием, когда Фиори выстрелил в меня.

– Можете попросить об этом своего адвоката. Моя фирма больше вас не представляет.

Аманда нажала на кнопку на стене рядом с дверью.

– Я знаю, кто убил Джастин, – крикнул ей вслед Кардони. – Ваш дружок, Тони Фиори.

Аманда расхохоталась:

– На вашем месте я бы удовлетворилась дворецким. Значительно проще поверить.

– Он пытался убить меня в больнице, – с отчаянием крикнул Кардони. – Затем он стрелял в меня в доме Джастин. Я лежал на полу, когда он вошел. Я был практически без сознания. Зачем ему стрелять в человека, который не представляет для него угрозы? Я думаю, он хотел убить меня, чтобы закончилось расследование. Он боялся, что полиция наконец поймет, что я не виновен, когда займется другими убийствами.

Аманда повернулась лицом к Кардони. Былой страх давно исчез, она испытывала только холодную ненависть.

– Он выстрелил в вас, потому что вы пытались убить его, доктор Кардони. Я видела ваш пистолет.

– Я не стрелял. Клянусь.

Аманда постучала в дверь, и охранник сразу же ее открыл. Она снова повернулась к Кардони:

– Я была с Тони, когда позвонила Джастин и попросила меня приехать к ней домой. Она тогда была жива, но, когда мы приехали, она была мертва. Кроме вас, в доме никого не было. Вы пытались застрелить Тони, и вы же убили Джастин.

– Мисс Джаффе, пожалуйста, – взмолился Кардони. Но Аманда уже вышла из комнаты.

61

Аманда ненавидела себя за то, что пошла к Кардони, и проклинала хирурга, который решил, что сможет одурачить ее своей нелепой историей. На обратном пути в офис она вспоминала, что сказал ей Кардони, и прикидывала, что сможет использовать против него. Он признался, что принес кружку, скальпель и хирургическую шапочку на ферму. Это привязывало его к месту четырех убийств, но не доказывало, что он кого-то убил. Аманде хотелось добыть что-нибудь еще. Этого требовала смерть Джастин.

Когда она ставила машину на парковочную стоянку, она вспомнила убийства в Гоуст-Лейке, которые Бобби Васкес включил в свой список. Вернувшись в офис, она включила поиск в Интернете. Она нашла несколько историй: о Бетти Фрэнсис, старшекласснице, которая исчезла семнадцать лет назад во время зимних каникул на лыжном курорте, и о Нэнси Хамада, студентке из штата Орегон, которая исчезла на следующий год, тоже во время зимних каникул, которые она проводила, катаясь на лыжах в районе Гоуст-Лейка. Их тела были случайно обнаружены четырнадцать лет назад каким-то лыжником.

Аманда позвонила в контору шерифа в Гоуст-Лейке. Никто из нынешних сотрудников не работал в офисе шерифа четырнадцать лет назад, но секретарша, которая выросла в Гоуст-Лейке, вспомнила, что Джефф, сын Салли и Тома Финдлей, работал помощником шерифа как раз тогда, когда были найдены трупы. Аманда позвонила Финдлеям и узнала, что их сын сейчас работает в Портленде.

Заведение «Сбор металлолома Зиммера» представляло собой длинный безобразный забор, груды искореженного и ржавого железа и уродливые краны, которые протянулись вдоль берега реки Уилламетте. Примерно в половине пятого Аманда поставила свою машину около корпоративного штаба, трехэтажного кирпичного здания, окруженного хламом. Она спросила у секретарши, на месте ли Джефф Финдлей. Через пару минут в приемную вошел высокий мужчина с квадратной челюстью и светло-русыми волосами. Его бледно-голубые глаза остановились на Аманде, и он смущенно улыбнулся.