Кровавая жатва

– Хорошо, – бодро сказал Кларк, и Гарри показалось, что сейчас он начнет закатывать рукава. – С легкой частью покончено. Теперь давайте посмотрим на двух ее друзей.

Сержант Рассел взглянул на Гарри, словно желая посмотреть, как тот отнесется к такому несколько непочтительному отношению к покойникам. Гарри опустил глаза. Когда он снова поднял их, патологоанатом уже перешел ко вторым носилкам. Все остальные тоже собрались вокруг.

– Этот ребенок почти такого же размера, – сказал инспектор. – Откуда вы знаете, что это не Люси Пикап?

– Эти останки не пролежали в земле десять лет, – не задумываясь, ответил Кларк. – Не удивлюсь, если окажется, что им не больше двух месяцев. Абсолютно другое состояние сохранности.

Гарри подошел ближе, и сержант Рассел подвинулся, чтобы дать ему место.

– То же самое с номером три, – сказал Кларк, показывая на третью каталку. – Видите?

– Вообще никакой скелетизации, – заметил Раштон. – На них даже есть кожа. Они выглядят…

– Высохшими? – спросил Кларк, кивая головой. – Так и должно быть. Они мумифицированы.

– Как вы сказали? – переспросил Раштон.

Гарри переводил взгляд с одного ребенка на другого. Как сказал Кларк, они были абсолютно высохшими, будто кто-то высосал всю влагу из их тел. Кожа была сморщенная, темная, как старинные кожаные изделия, и покрывала их маленькие косточки, словно липкая пленка, которой закрывают продукты. На головах сохранились волосы, на пальцах остались крошечные ногти.

– Нетленные, – пробормотал он себе под нос.

– Здесь нет никаких бинтов, – сказал сержант Рассел. – Я думал, что мумии оборачивают бинтами.

– Стоит только упомянуть мумию, как все тут же думают о древнем Египте, – фыркнул Кларк. – Но, строго говоря, мумией называется просто труп, чья кожа и органы были сохранены путем воздействия таких внешних факторов, как химикалии, сильный холод или недостаток воздуха. Египтяне и некоторые другие народы создавали свои мумии искусственно, но по всему миру встречаются и естественные мумии. Чаще всего это происходит в местах с холодным и сухим климатом.

– Это не может само собой произойти в земле? – спросил инспектор.

Кларк покачал головой.

– В нормальной почве – определенно нет. Но торфяники обладают свойством, которое препятствует доступу кислорода к телу и таким образом тормозит процесс разложения. Вот почему в торфянистом грунте бывает так много хорошо сохранившихся трупов.

– А это могут быть тела, пролежавшие в торфе? – спросил Раштон.

– Сомневаюсь. Здесь нет никаких следов характерного окрашивания. Я предполагаю, что эти два могли содержаться не под землей, а просто в холодном и сухом месте с ограниченным доступом кислорода. В определенный момент в течение последних двух-трех месяцев – мы можем провести энтомологический анализ следов активности насекомых, это даст более четкую картину – они были извлечены из места, где их держали, и уложены в могилу Люси. На вашем месте, джентльмены, я бы задался вопросом: с какой целью?

На несколько секунд в комнате повисла тишина.

– Святой Барнабас номер два имел рост приблизительно сто пять сантиметров, – продолжал Кларк, – что дает нам возраст этого ребенка: от трех до пяти лет. Судя по состоянию мест соединения костей на его черепе, я бы сказал, что его возраст должен был бы находиться в верхней части этого интервала, то есть в районе четырех лет. Впрочем, в таких случаях наши лучшие помощники – это зубы. – Он подошел к голове ребенка и указал на область вокруг челюсти. – Первичных зубов у человека двадцать четыре, – пояснил он, – обычно их еще называют молочными. Они начинают прорезываться в возрасте около шести месяцев и обычно полностью появляются к трем годам. Примерно с двадцати четырех месяцев под молочными зубами начинают формироваться взрослые зубы. – Он провел пальцем в перчатке по челюстной кости. – Молочные зубы начинают выпадать в возрасте от пяти до шести лет, – продолжал он. – Конечно, от одной семьи к другой это может меняться весьма в широких пределах, но ребенку, который потерял несколько передних молочных зубов, скорее всего, лет семь или восемь. Постоянные зубы вырастают в случайном, казалось бы, порядке, но это не так. Это позволяет относительно легко определять возраст по черепу маленького ребенка. Я могу показать вам несколько очень наглядных схем, когда кости будут очищены, и мы сможем хорошо рассмотреть зубы.

– А что вы можете сказать на данный момент? – спросил инспектор, имя которого Гарри до сих пор не мог припомнить, даже представления не имел. Дейв? Стив?

– Сложно, пока мы не получили рентгеновские снимки, но судя по тому, что я вижу, у номера два был полный набор из двадцати четырех молочных зубов, а это предполагает, что ребенку было от четырех до шести лет.

– Мальчик или девочка? – спросил Раштон.

Оба детектива подняли глаза на старшего офицера, потом снова перевели взгляд на тело.

– Это была девочка, – сказал Кларк. – Благодаря мумификации я могу утверждать это с определенной долей уверенности.

– Кто-нибудь еще здесь тоже думает сейчас о том, о чем подумал я? – спросил Раштон, глядя в потолок.

– Я полагаю, что мы все так думаем, босс, – сказал сержант Рассел.

«А я нет», – подумал Гарри.

– Я что-то пропустил? – спросил Кларк, непонимающе переводя взгляд с одного полицейского на другого.

– Меган Коннор, – сказал Раштон. – Четырех лет. Местная жительница. Исчезла на торфяниках неподалеку отсюда шесть лет назад. Самое крупное дело в моей карьере. Массовые поиски. И мы не нашли ни единого следа. – Он повернулся к Гарри. – Это вам о чем-то говорит, ваше преподобие?

Гарри кивнул.

– Думаю, да, – ответил он. Эта история тогда несколько недель постоянно обсуждалась в новостях. – Хотя, честно говоря, я не связывал тот случай с этой местностью. Я точно и не знал, где все это произошло.

– В двух милях выше Гептонклафа, – сказал Раштон. – Девочка ушла от родителей во время семейного пикника. Больше ее никто не видел. – Он обернулся к патологоанатому. – Вместе с телом была найдена какая-нибудь одежда, Рей?

– Да. На этом теле была одежда от дождя, – ответил Кларк. – Плащ и резиновые сапожки. Хотя нашли мы только один сапог. Здесь все. Размер обуви…

– Размер десять, цвет красный, – сказал Раштон, глядя на тело ребенка. – Плащ тоже красный, с капюшоном, с рисунком в виде божьих коровок. Правильно?

– Да, – сказал Кларк. – Мы сняли их и упаковали в пакеты.

– Мне эта одежда снилась, – сказал Раштон. – Где все это?

– Все здесь, – ответил Кларк.

Он повернулся и, обойдя третью каталку, подошел к стойке у стены. Там аккуратно были выложены в ряд большие прозрачные пластиковые пакеты. Он взял один из них, потом другой и протянул их Раштону. На обоих были этикетки с буквенным и цифровым кодом. Раштон взял пакет, в котором лежал один детский резиновый сапог, и медленно покачал головой.

– На ней еще были джинсы и что-то вроде кофты, – сказал Кларк. – И еще белье. Это должно помочь при идентификации.

– Лично я, ребята, испытываю большое облегчение оттого, что она была похоронена в одежде, – сказал Раштон, который по-прежнему не мог оторвать взгляд от сапога. – О чем это говорит?

Ему никто не ответил.

– Какие есть соображения относительно причины смерти, доктор Кларк? – спросил лысеющий детектив. – Кости черепа, похоже…

– Да, все правильно, – согласился Кларк. – Повреждения очень схожи с первым ребенком. Обширная травма черепа, вызванная сильным ударом тупым предметом, в основном по теменной и затылочной костям, но в этом случае еще сломана правая ключица, имеется перелом посредине плечевой кости правой руки и перелом дистального отдела лучевой кости. Это определенно могло быть вызвано падением, хотя произошло это до момента смерти или после него, сказать сложно.

– Значит, оба этих ребенка упали со значительной высоты? – спросил Раштон. – Насколько вы уверены в этом относительно номера два? Могли ее кости быть сломаны каким-то другим образом? Могла она… точнее, могли ли обе они быть избиты?