Путешествие с дикими гусями (СИ)

- Полиция запросила больницы и практикующих врачей поблизости. Никто, соответствующий описанию, к ним не обращался.

- Лучше некуда. Может, гад уже ласты склеил. Кстати, а конфет мне не принесешь? Я отпраздную.

Студент покусал губу, не сводя с меня глаз:

- Тебя никто не будет обвинять. Тела нет, преступления нет. В любом случае, ты еще не достиг возраста уголовной ответственности. Я больше боюсь другого. Как думаешь, если Ян все-таки выживет, он... будет пытаться тебе отомстить?

Я подумал и ответил честно:

- Если он выживет, лучше мне из тюряги вообще не выходить. Тут для меня будет самое безопасное место.

Ферма. Дания

О том, что мы оказались в другой стране, я узнал дня через два после приезда на ферму. Из чердачного окна разглядел почтальона, совавшего что-то в почтовый ящик у подъездной дороги. Форма на нем была зашкварного ярко-красного цвета, а немецкие почтальоны носят синюю. И фургон, темно-желтый и кургузый,выглядел неправильно. Я же не знал тогда, что из Гамбурга до Дании меньше трех часов езды. Поля да хутора – они по обе стороны границы одинаковые.

Везли нас по каким-то проселочным дорогам, пока автокемпер не свернул на грунтовку и не остановился перед белеющим через дождь каменным домом – небольшим и довольно облупившимся. К дому прилагались усыпанный гравием двор с ямами, запущенный сад и теплица с то ли огуречными, то ли помидорными джунглями. Вокруг простирались луга и поля. На лугах коровы, на полях кукуруза. Ближайшие соседи... так, в бинокль можно рассмотреть. Мне еще только предстояло выяснить, что, когда кукуруза вымахает в полный рост, то и бинокль не поможет.

Мы вылезли из автокемпера и, спасаясь от дождя, пулей заскочили в дом. Внутри он оказался еще более убитым, чем снаружи, и пах нежилым. Выгоревшие обои пучились пузырями, грязный палас светлел прорехами, дверцы кухонных шкафов уныло свисали на одной петле. Не знаю, где Ян раздобыл эту халупу, но он явно не разорился. К халупе прилагался незнакомый литовец – мелкий, юркий и щетинистый, в смысле, с зачатками черной бороды. Звали его Ивалдас.

Этот тип протащил нас в задний коридор, ткнул какой-то палкой в потолок, и там открылся почти незаметный люк. Из люка выдвинулась складная лестница. Ян загнал нас с Зоей и Дагмаром на чердак и влез следом сам. Кто-кто когда-то начал строить тут второй этаж, но дальше теплоизоляции и нескольких стенок дело не дошло. В одном углу громоздились старая мебель и какие-то пыльные коробки. Остальное пространство было свободно, если не считать развешанных повсюду серых полотнищ паутины.

- Ай! – вдруг взвизгнула Зойка и чуть не вспрыгнула мне на плечи.

- Что там еще?! – раздраженно рявкнул Ян.

- П-паук! – девчонка указала трясущейся рукой на пол, где мелькнула крупная лохматая тень. – Вот такой огромный, - ее руки очертили в воздухе нечто размером с восьминогого приятеля Хагрида.

Ян ухмыльнулся:

- Если не хочешь с ним спать, деточка, давай за работу. – Он повернулся к нам с Дагмаром и добавил. – Возьмете у Ивалдаса швабры, тряпки там, и уберете тут все. Теперь ваше место – здесь.

Пока мы изгоняли с чердака коренных жителей, Ян с Ивалдасом быстренько заколотили два единственных окна. Не совсем, а вроде как решетку сделали из досок: свет проходит, а наружу не вылезешь. Потом наверх затащили мешки с нашими пожитками – и все. Номер люкс готов. В первую ночь Зойка напросилась спать между мной и Дагмаром – вдруг какой Арагог в углу затаился и в темноте как выскочит! Лекции на тему, что ядовитых пауков в Европе нет, а обычные вообще не кусаются, не помогли. Эта трусиха была уверена, что наши волосатые друзья непременно мутанты или эмигранты из Африки, и смерти она сможет избежать, только обложившись нашими телами в качестве живого заслона.

Веселуха продолжилась с утра пораньше. После завтрака в виде залитых водянистым молоком овсяных хлопьев Ян приставил нас троих к работе. Под руководством Ивалдаса и Саши надо было ободрать обои со стен, а паласы с полов, да эти полы еще и надраить. Как позже выяснилось, это была только малая часть ремонтного проекта, который занял почти все лето. А мне, Зойке и Дагмару в нем отводилась роль рабов. Мы штукатурили, красили, клеили обои, стлали новые ковры... Блин, даже плитку в ванной меняли!

Мелкую и щуплую Зою еще жалели, она в основном порхала с кисточкой или клеем. А вот на нас с Дагмаром пахали, как на двух Буратинах. К концу гребаного ремонта я мог бы устраиваться в любую строительную фирму – рабочим по внутренней отделке. У меня даже мускулы появились. Саше это не нравилось, но он продолжал периодически меня потрахивать. В конце концов, какой у него был выбор? Дагмар длинный, мосластый, руки-ноги у него росли вперед всего прочего – лосенок, да и только. Вообще не в Сашином вкусе.

Зато других клиентов обслуживать не требовалось. Пока. Ян с Евой умотали куда-то чуть не на второй наш день на ферме. Я предполагал – налаживать бизнес на новом месте. В общем, не сильно ошибался. Вернулась парочка в августе, да не одна. На чердаке стало людно. Четверо новых ребят – две девчонки, два мальчишки. Младшие – брат и сестра. Десять лет и одиннадцать. Я почувствовал себя стариком. К счастью, новенькими сразу занялась Зоя – материнский инстинкт в ней проснулся, что ли? Я оттащил свой матрас в самый дальний угол за баррикаду из сломанных стульев и выживших пауков. Еще сопли мне тут вытирать не хватало. Как будто других проблем нету.

А проблем, и правда, становилось все больше и больше. Мы почти закончили отделку большого зала внизу, Ян даже начал завозить мебель и новые лампы. Тогда-то я и понял, что нам грозит. Мягкие диваны и кресла темно-красной кожи, барная стойка и высокие табуреты, пустое пространство перед ними, где Саша с Ивалдасом как раз привинчивали на пробу раздвижной шест. А за диванами – три красных двери. Три спальни с кроватями-сексодромами. Блин, выходит, я своими руками построил бордель! Сделай сам, называется. Жесть!

Интересно, а у шеста кто танцевать будет? Ленку-то нашу, стриптизершу, сплавили вместе с остальными. Теперь у Яна новый товар. Свежачок. И три ветерана постельного фронта. В общем, я не выдержал и у хозяина прямо спросил – пока стаканы из коробки в бар ставил. А он пепел стряхнул – прямо в чистый стакан, сволочь, – и ржет такой:

- Вот ты и будешь.

У меня пальцы так и разжались. Стекло по всему полу. Ногу босую осколками порезал. А Саша с Яном только бугага. Типа мы кастинг устроим. А что это за кастинг такой? Я вообще танцевать не умею. У меня и слуха-то нет. Мне на уроках музыки училка даже петь запрещала с остальными. Так и сказала: «Ты ревешь, как больной теленок». Класс уржался тогда. Двигаюсь я точно не лучше. Я попытался эту мысль до хозяина донести, но кто ж меня слушал. На вечер назначили кастинг.

Оказалось, это что-то вроде конкурса талантов. Ян с Евой и Сашей развалились с напитками на красных диванах. Вертлявый Ивалдас колдовал над компом за диджея. Он врубил что-то ритмичное, и хозяин ткнул пальцем в Зою. Бедняжка вышла на «сцену» и стала послушно переминаться на подгибающихся ногах. Ян схватился за голову:

- Улыбайся хоть, дура. Улыбайся!

Зойка растянула губы, но брови предательски сошлись домиком.

- Говорил же я тебе, шеф, - влез Саша, побалтывая виски в стакане. – Без витаминок ничего не получится.

- У меня есть лекарство получше, - огрызнулся Ян и показал девчонке кулак.

Зойка была ученая и принялась старательно подвиливать тощими бедрами. Ее погнали на шест. Я заранее закрыл глаза. Не знаю как, но ей удалось вскарабкаться под самый потолок – наверное страх загнал. А вот как слезть оттуда – это уже было задачей повышенной сложности. В итоге она просто разжала руки и грохнулась на пятую точку. Ян с Сашей уржались, конечно, а у Зойки потом жопа и внутренняя сторона бедер неделю лиловели с переливами, и ходила начинающая стриптизерша интересной походкой.