Золушки

Тинтин вылез из корзинки и медленно подошел к столу. Фредрика тут же отодвинулась от него подальше — она никогда не любила кошек.

— Мама Норы рано попала в плохую компанию, слишком рано, — начала свой рассказ Маргарета, — еще в средней школе, когда умер ее папа. Приводила домой одного парня за другим. Когда она сообщила мне, что в гимназию не пойдет и станет работать, я просто вышла из себя! Она устроилась на кондитерскую фабрику, которой не существует уже много лет, но долго там не продержалась, ее уволили. Думаю, именно тогда она стала проституткой и подсела на тяжелые наркотики.

Фредрике пришла на ум допотопная, чопорная поговорка, которую вечно повторяли у нее дома: «Всякая женщина — мать, от колыбели и до старости». Интересно, касается ли это меня, подумала она. Что бы я сказала, если бы моя дочь бросила школу, пошла работать на фабрику, а потом стала проституткой?!

— Расскажите немного об отце Норы, — попросила Фредрика.

— Да что там рассказывать! — горько усмехнулась Маргарета, утирая слезы. — Им мог оказаться в буквальном смысле этого слова кто угодно. Мать Норы имени отца не назвала. При родах присутствовала только я, и слава богу! Моя дочь лишь через несколько дней согласилась взять девчушку на руки…

Солнце зашло за облака, и в квартире резко потемнело. Фредрика поежилась от холода.

— Более нежеланного ребенка, чем Нора, и представить нельзя, — прошептала Маргарета. — Мать ненавидела ее еще во время беременности, мечтала, чтобы у нее случился выкидыш, но ничего не вышло — Нора все-таки появилась на свет.

— Нежеланная, — тихо повторила Фредрика, чувствуя, как комната закачалась перед глазами.

Перед глазами стояли фотографии погибшей Лилиан Себастиансон: «Нежеланная» — вот что убийца написал ей на лбу!

— А она знала о том, что была нежеланным ребенком? — откашлявшись, спросила Фредрика, пытаясь не выдать своего возбуждения.

— Ну, конечно, знала, — вздохнула Маргарета. — Первые два года жизни Нора прожила у меня — мать и слышать о ней не хотела, но потом вмешались социальные службы и отправили ее в приемную семью. Сказали, что девочке нужна «настоящая семья». — Маргарета вцепилась в край стола. — Со мной девочке было бы хорошо! Гораздо лучше, чем постоянно переезжать из одного дома в другой! Она часто навещала меня, но что толку! Как я могла воспитать из нее человека, когда то одни, то другие приемные родители постоянно все портили?

— Вы всю жизнь живете в Умео? — спросила Фредрика.

— Да. Вы себе не представляете, Норе пришлось жить в таком количестве разных семей в этом городе! Единственное, что меня порадовало, — она все-таки закончила гимназию. Правда, класс у нее был с углубленным изучением каких-то странных предметов вроде социальной работы, но школа хотя бы немного держала ее в узде!

— А потом она нашла работу?

— Ну как сказать, — вздохнула Маргарета. — Вся в мать: покатилась по наклонной, выпивка, вечеринки, мужики. Ни на одной работе она надолго не задерживалась, все время выглядела как будто с похмелья. А потом она познакомилась с этим мужчиной…

Фредрика затаила дыхание.

— Помню даже, в каком это было году, у меня брат тогда третий раз женился — ровно семь лет назад.

Тинтин ловко запрыгнул Маргарете на колени, женщина устало погладила его и вновь заговорила:

— Сначала я решила, что Нора в кои-то веки нашла приличного мужчину: он запретил ей пить, заставил слезть с наркотиков… я решила, что он просто принц, ну прямо как в сказке про Золушку. Принц полюбил замарашку, и у той началась новая жизнь, но вскоре все изменилось, и когда я поняла, что происходит, то пришла в ужас… Я никогда его не видела, — вдруг сказала Маргарета. — Лучше уж сразу скажу, чтобы вы не надеялись, что я сейчас чудесным образом достану фотоальбом и покажу его вам.

— В любом случае эта информация представляет для нас огромную ценность, — поспешила заверить Фредрика, пытаясь скрыть разочарование: она действительно надеялась получить от Маргареты хотя бы словесный портрет подозреваемого.

Маргарета горделиво вскинула голову. А ей нравится быть в центре внимания, отметила Фредрика.

— Она познакомилась с этим мужчиной ранней весной. Как они познакомились, я точно не знаю, вроде бы он выручил ее, когда она попала в затруднительную ситуацию на улице.

— Нора тоже была проституткой?

— Господи, конечно нет, — раздраженно воскликнула Маргарета, — просто вращалась в тех кругах, что тут странного?!

Фредрике казалось, что странного здесь довольно много, но она промолчала. Поскорее бы Маргарета перешла к существу дела, взмолилась про себя Фредрика, и ее молитвы тут же были услышаны.

— Нора сразу же рассказала мне о нем, — заговорила Маргарета. — Сказала, что он психолог, очень умный и красивый. Он называл ее «избранной», «особенной» и говорил, что вместе они способны на великие свершения. Нору словно подменили, сначала я даже решила, что она попала в какую-то секту. Понимаете, я, конечно, радовалась, что у нее жизнь налаживается, но на тот момент она страдала от тяжелой депрессии, а этот мужчина говорил ей: возьми себя в руки, ведь ты на многое способна, надо только захотеть… Но ей не удалось поправиться достаточно быстро… — Маргарета замолчала, сделала несколько глубоких вдохов, а потом повторила: — Но ей не удалось поправиться достаточно быстро, и тогда он вышел из себя и избил ее до полусмерти.

По щекам бабушки вновь покатились крупные слезы. Они капали с подбородка в мягкую шерстку Тинтина.

— Я умоляла ее расстаться с ним, и наконец она решилась, — сквозь слезы сказала Маргарета. — После того, как он стал жечь ее и она попала в больницу! После этого она его бросила!

— Жечь? — прошептала пораженная Фредрика.

— Он жег ее спичками, — ответила Маргарета. — Привязывал к кровати и жег горящими спичками!

— Вы не обращались в полицию? — в ужасе спросила Фредрика, с трудом сдерживая тошноту.

— Конечно, обращались, но что толку?! Норе пришлось переехать в другой город и начать новую жизнь под другим именем.

— Подождите, вы хотите сказать, что его не осудили? Несмотря на то что Нора получила такие тяжелые травмы?!

— Я хочу сказать, что мы не знали, кто он, — резким, надтреснутым голосом ответила Маргарета. — Вы что, не понимаете?! Нора даже не знала, как его зовут. Он сказал, что она может называть его просто «Мужчина», а встречались они всегда дома у Норы.

— То есть она не знала, как его зовут, где он живет и кем работает? — недоверчиво переспросила Фредрика.

Маргарета молча кивнула.

— Но что же такое они должны были совершить вместе? Он рассказал ей?

— Они собирались наказать всех женщин, которые не любят своих детей и отказываются от них, — прошептала Маргарета. — Именно так и поступила мама Норы — сначала попыталась отказаться от дочки и так никогда и не полюбила ее.

Стокгольм называют одной из красивейших столиц, однако Алекс Рехт уставился в окно своего кабинета вовсе не поэтому. Он не знал, сколько минут сидит так и смотрит на город. Сидит и думает. Потому что после звонка Фредрики подумать было о чем.

— Он наказывает их, Нора говорила правду! — кричала в трубку Фредрика, боясь, что ее не расслышат — сеть брала скверно. — Он наказывает их за то, что они причинили вред своим детям! А девушки помогают ему, потому что у них самих было тяжелое детство! Это месть, Алекс!

— Постой, — растерянно перебил ее Алекс. — У нас же нет никаких сведений о том, что Лилиан Себастиансон или малышка подвергались насилию… если, конечно, Габриэль Себастиансон не использовал собственную дочь, — поспешно добавил комиссар, вздрогнув от одной мысли, что такое возможно.

— Нет, дело не в этом! — рьяно возразила Фредрика. — Он наказывает матерей, а не отцов! Он мстит женщинам!

— Но если мать видит, что отец делает с их дочерью и закрывает на это глаза, разве этого недостаточно?

— Возможно, — помедлив, согласилась Фредрика. — Остается только узнать, как он находит их.