Государство страха

– Это правда? – тихо спросил Эванс.

– Да. Подлог в документе вызвал огромное возмущение у многих ученых, защитники и противники этой теории вступили в схватку. Но если прочесть все их доводы за и против, понятней не станет, кто из них прав. Мы живем в век Интернета. Можете найти там все эти материалы, оригинал документа, список изменений. И решайте сами. Подобные изменения в тексте официального документа говорят о том, что МПККИ – скорее политическая, а не научная организация.

Эванс нахмурился. Он не знал, что на это сказать. Он, разумеется, слышал о МПККИ, но о деятельности ее мало что знал.

– Хочу задать вам один очень простой вопрос, Питер. Если проблема реальна, если она требует самого срочного вмешательства, к чему понадобилось производить подмену? Разве не смахивает это на умело организованную рекламную кампанию? На манипулирование общественным мнением?

– Ответ мой столь же прост, – сказал Эванс. – Средства массовой информации – это рынок, на котором стоит вечная толчея. Каждую минуту человек получает тысячи единиц информации. А потому приходится говорить громко, просто орать, чтобы докричаться, привлечь внимание. И уж затем попытаться мобилизовать весь мир на подписание Киотского протокола.

– Ну что ж, будем это учитывать. Когда летом 1988 года Хансен объявил о глобальном потеплении, то, согласно его расчетам, температура должна была повышаться в среднем на 0,35 градусов Цельсия каждые десять лет. А насколько она повышается в действительности, вам известно?

– Уже предвижу, что вы скажете. На гораздо меньшую величину.

– Гораздо меньшую, Питер. Доктор Хансен просчитался процентов на триста. Реальное повышение составляет лишь 0,11 градуса.

– Пусть так. И, однако же, повышение имеет место.

– А через десять лет после этого своего выступления он вдруг заявляет, что факторы, контролирующие климатические изменения, исследованы еще настолько плохо, что долгосрочные предсказания вообще невозможны.

– Он этого не говорил. Кеннер вздохнул.

– Санджонг?..

Санджонг застучал по клавишам компьютера.

– Вот, нашел. «Записки Национальной академии наук», октябрь 1998-го. [10] – Но Хансен вовсе не утверждал, что предсказания невозможны.

– Вот что он писал. «Факторы, влияющие на долгосрочное изменение климата, не поддаются пока точным измерениям, а потому климатические изменения в будущем точно предсказать невозможно», – конец цитаты. И еще он утверждал, что в будущем ученые должны использовать множественные сценарии для определения диапазона возможных климатических изменений.

– Ну, это не совсем то…

– Давайте не будем играть словами, – заметил Кеннер. – Он утверждал именно это. С чего бы вдруг, как вы думаете, Болдер так обеспокоен самим фактом участия Хансена как свидетеля в процессе вануату? Все из-за этих его двусмысленных утверждений. И как бы вы ни пытались перефразировать или придать им другое толкование, ясно одно: знаний пока просто не хватает. И это лишь одно из многих подобных утверждений. Даже МПККИ [11] внесла свой вклад в эти дебаты. – Ну, хорошо, ладно. Но существуют и другие вещи, которые можно рассчитать и измерить.

– Вы абсолютно правы, – кивнул Кеннер. – Люди постоянно занимаются расчетами. Рассчитывают цены, рассчитывают свои доходы, время доставки, рассчитывают… а кстати, вы рассчитываете, какие налоги должны платить правительству?

– Конечно. Ежеквартально.

– Ну и с какой же степенью точности вы проводите эти расчеты?

– Ну, строгих правил тут не…

– С какой степенью точности, Питер, хотя бы приблизительно?

– Ну, процентов пятнадцать.

– И если вы ошибетесь на триста процентов, за этим неминуемо последуют штрафные санкции, верно?

– Да.

– А вот Хансен не постеснялся ошибиться на целых триста процентов.

– Климат – это вам не налоговая декларация.

– В реальном мире человеческих знаний, – начал Кеннер, – ошибка на триста процентов может означать одно: вы просто не владеете материалом, который оцениваете. Допустим, у вас имеется самолет, и пилот говорит, что полет займет три часа. А вы прибываете на место уже через час. Что тогда можно сказать об этом пилоте? Можно ли назвать его человеком, профессионально владеющим информацией?

Эванс вздохнул.

– И все равно, с климатом все обстоит куда сложнее.

– Да, Питер. С климатом гораздо сложнее. Так сложно, что ни одному гению не под силу предсказать климат будущего с достаточной степенью точности. Хотя на это тратятся ежегодно миллиарды долларов и сотни людей занимаются проблемой по всему миру. Так почему вы никак не желаете смириться с этой истиной?

– Прогнозы погоды стали гораздо точней, – ответил Эванс. – Благодаря компьютерам.

– Да, прогнозы погоды улучшились. Но никто не решается пока предсказывать погоду более чем на десять дней вперед. А ученые, создающие модели с помощью компьютеров, вообразили, будто смогут предсказать, какая будет температура в той или иной точке земного шара через сто лет. Иногда через тысячу, даже три тысячи лет.

– И у них получается все лучше.

– Готов поспорить, это далеко не так, – сказал Кеннер. – Самые значительные глобальные климатические изменения вызывает Эль-Ниньос, теплое сезонное поверхностное течение у западных берегов Южной Америки. Температуры повышаются, климат начинает лихорадить. И случается это приблизительно раз в четыре года. Однако климатические компьютерные модели не могут предсказать ни начало, ни продолжительность, ни силу этого явления. А раз уж вы не можете предсказать даже Эль-Ниньос, то цена этим всем вашим моделям просто грош.

– А я слышал, что Эль-Ниньос вполне предсказуемо.

– Да, так было заявлено в 1998-м. Но это не правда. [12] – Кеннер удрученно покачал головой. – Сколько-нибудь достоверной науки об изменениях климата пока что не существует, Питер. Нет, рано или поздно она появится. Но пока что ее просто нет.

НА ПУТИ В ЛОС-АНДЖЕЛЕС

Прошел еще час. Санджонг не отрывался от компьютера. Кеннер сидел неподвижно и смотрел в иллюминатор. Санджонг, видимо, уже привык к такой манере своего босса. Знал, что Кеннер может молчать и оставаться совершенно неподвижным на протяжении нескольких часов. Он отвернулся от иллюминатора лишь раз, когда Санджонг вполголоса чертыхнулся.

– Что случилось? – спросил Кеннер.

– Потерял нашу спутниковую связь с Интернетом. Вырубилась ни с того ни с сего.

– Откуда получены снимки, проследить удалось?

– Да, не проблема. Я успел зафиксировать. Питер действительно считает, что это снимки Антарктиды?

– Да. Он думает, что темные вкрапления – это камни или скалы, выступающие из-под снега. И я с ним в целом согласен.

– На самом деле это место называется Резолюшн-Бей, – сказал Санджонг. – И находится эта бухта в северо-восточной части острова Гареда.

– Как далеко это от Лос-Анджелеса?

– Приблизительно в шести тысячах морских миль.

– В таком случае время распространения составляет часов двенадцать-тринадцать?

– Да.

– Ладно, займемся этим позже, – сказал Кеннер. – У нас есть более неотложные дела.

Питер Эванс спал беспокойным сном. Постель ему соорудили из разложенного сиденья самолетного кресла, ровно посередине которого пролегал шов, как раз под тем местом, где находились ноги. Он ворочался и вертелся с боку на бок, ненадолго просыпался, слышал обрывки разговора между Кеннером и Санджонгом в хвостовой части салона. Всего разговора он не слышал, заглушал рев моторов. Но все равно услышал достаточно.

Потому что я хочу, чтоб он сделал это.

Он все равно откажется, Джон.

…нравится это ему или нет… В центре всего этого стоит именно Эванс.