Поцелуй королевы (СИ)

— Так ты предлагаешь договариваться с Хоупсом и Радли? Они не поверят, что Никос умер сам. Подумают, мы убили.

— Надо им объяснить. В конце концов они не идиоты. Главное, что все расчеты и материалы у нас есть. Никос смог освоить технологию — и другие смогут. Так что, можем торговаться. Это единственный выход.

— Ты полагаешь?.. Устал я что-то. Ты займись делами. А я пойду, прилягу. Хорошо?

— Иди, — с готовностью согласился Яхаве-Азаз. Глаза его довольно блеснули. — Я все проконтролирую.

Яхаве сидел в небольшой, по-спартански обставленной, комнате. В центре — узкий длинный стол с огромным количеством различных кнопок и клавиатур. Напротив, на стене — несколько десятков мониторов. Это был резервный центр управления, расположенный в бронированном бункере, в подвальном этаже небоскреба.

Сверхсекретный бункер, доступ в который имел лишь Яхаве, соорудил еще его дед лет семьдесят назад. Тогда, во время сильнейшего финансового и политического кризиса, разгорелась ожесточенная схватка между олигархами за раздел сфер влияния на Планете. Дед Хоупса, жадный и жестокий до безумия Брен, был готов на все, чтобы не делиться территорией и доходами. Вплоть до того, чтобы развязать войну на уничтожение.

Брен имел значительный перевес в вооруженных силах, но дед Яхаве пошел на отчаянный шаг. Когда угроза военного столкновения стала реальной, он, договорившись с дружественными ему военными, спрятал в одной из заброшенных шахт, рядом с городом, ядерную бомбу. Бомба имела дистанционное управление. Дед Яхаве предупредил Брена — если что, я успею из бункера взорвать бомбу. Пусть сам долго не протяну, но заряда хватит на то, чтобы Планета погрузилась в ядерную зиму.

Угроза подействовала. Правда ненадолго. Но пока Брен размышлял, дед Яхаве сумел договориться с его сыном, отцом Хоупса. Тот мечтал сам возглавить финансовую империю отца и вовсе не хотел смертельной войны. Брена устранили, и на Планете воцарился мир, основанный на паритете сил. Но бункер остался. Как и бомба, о точном местонахождении которой знал только Яхаве.

Вот сюда, в бункер, и спустился Яхаве после того, как покинул свой кабинет. Спустился, сел за стол и погрузился в раздумья. Со стороны можно было подумать, что старый олигарх спит: глаза прикрыты, мышцы ничего не выражающего лица расслаблены. Но на самом деле Яхаве не спал, а дремал, дожидаясь одному ему известного момента. И этот момент наступил через несколько часов, когда в открытую дверь комнаты вошел Яхаве-Азаз.

— Вот ты где, — произнес он, остановившись в метре от стола. — А я тебя искал в спальне.

— Как ты догадался, что я здесь? — Яхаве приоткрыл глаза, слегка зевнул.

— Догадался. Мы же с тобой очень похожи.

— Зачем ты меня искал?

— Чтобы сказать тебе — я уже обо всем договорился с Хоупсом.

— Ты все решил за меня?

— Я все решил сам и за себя, — с раздражением возразил Яхаве-Азаз. — Послушай, Яхаве, надо смотреть на вещи реально. Ты обречен. Понимаю, это не легко принять, но это так. Твоя жизнь завершена. Уйди и не мешай мне. Ты должен смириться с тем, что твое сознание продолжит жить без тебя.

— И все-таки, как ты догадался о том, что я буду здесь? Ты следил за мной, ведь так?

— Ну, не совсем так… — Яхаве-Азаз замялся. — Понимаешь, мне пришло в голову, что ты захочешь поступить именно так. Придти сюда и взорвать все к чертям. Ты же очень упрям. И ненавидишь Хоупса. Впрочем, как и я. Но я, в отличие от тебя, хочу и должен жить.

— Значит, ты договорился с Хоупсом за моей спиной, — пробормотал Яхаве. — А ведь это предательство.

Старик зашевелился в кресле.

— Тихо! — прикрикнул Яхаве-Азаз. В его руке неожиданно появился маленький пистолет. — Не двигайся!

— Ты меня убьешь?

— А что мне еще остается делать? Давай начистоту. Да, ты мой прародитель. Во многих смыслах. Но ведь я для того и создан, чтобы заменить тебя. Ты уже практически мертв. Но я не стал бы трогать тебя, если бы не твоя дурацкая идея взорвать ядерную бомбу. Хочешь быстрее сдохнуть — подыхай. Но без меня. А я тебе помогу.

Яхаве-Азаз поднял руку с пистолетом. И в это время за его спиной неслышно возник Цебир. Мгновение — и в затылок Яхаве-Азаза уперся ствол револьвера.

— Не вздумай стрелять, Азаз. Тут же вышибу тебе мозги.

— Цебир, ты же не дурак, — после паузы спокойно ответил Яхаве-Азаз. — Ты понимаешь, что этот маньяк задумал взорвать Планету? Вместе со всеми нами, включая тебя?

— Понимаю, — ответил Цебир. — А что ты предлагаешь?

— Я предлагаю кончить его. Пустить ему пулю в лоб.

— А дальше что?

— А дальше мы договоримся с Хоупсом и заживем в полное удовольствие. Я обещаю тебе… обещаю треть акций в своем бизнесе.

— И все?

— А разве мало?.. А-а, ты, видимо, имеешь в виду бессмертие? Справедливая постановка вопроса. Что же, и эту проблему можно решить. Так и быть, подсадим тебе чип. Договорились?

Цебир негромко засмеялся.

— Дурак ты, Азаз. Так ничего и не понял?

По лицу Яхаве-Азаза мелькнула тень. Он попытался что-то сказать, но Яхаве-Цебир не дал ему этого сделать, нажав на спусковой крючок. Импульс лучевого револьвера пробил голову Яхаве-Азаза насквозь, и он упал лицом вниз, разбрызгивая по столу кусочки мозга и капли крови.

Какое-то время оба, оставшихся в живых, Яхаве смотрели друг на друга. Потом Яхаве-Цебир засунул револьвер в кобуру под мышку и сел на свободный стул, напротив старшего Яхаве.

— Ты здорово рисковал. Азаз мог тебя пристрелить.

— А иначе, как бы я убедился в его предательстве? — серое, покрытое багровыми, шелушащимися пятнами, лицо умирающего старика ничего не выражало. Ничего, кроме беспредельной усталости.

— Ладно. Все хорошо, что хорошо кончается. А все-таки, как мы будем решать проблему Хоупса? Так или иначе придется как-то договариваться.

— Я никогда не договариваюсь с врагами, — монотонно проговорил Яхаве. Его левая рука незаметно скользнула к панели управления, указательный палец застыл над красной кнопкой.

— Но, подожди, — с недоумением произнес Яхаве-Цебир. — Иначе не получится. Мы должны договориться.

— Я создал тебя не для того, чтобы ты учил меня, как поступать, — голос Яхаве звучал словно заупокойная молитва. — Прав был Никос: нельзя давать бихронам волю. Они тут же начинаю мнить себя Создателем.

— Зачем ты так? — визави напрягся. — Я — такой же, как ты, твой близнец.

— Оставим эту лирику.

— Хорошо. Речь действительно не об этом. Ты обещал, что найдешь мирный способ договориться с Хоупсом. А вся эта история с бомбой лишь для того, чтобы попугать Азаза и заставить его проявить истинные намерения.

— И ты мне поверил? Ты, который считает, что является мной? — бледные губы Яхаве раздвинулись в зловещей улыбке.

— Но, не взорвешь же ты на самом деле бомбу? Ведь мы все тогда погибнем. В чем тогда смысл?

— Я долго думал над этим все последние дни, — медленно проговорил Яхаве. — И понял. Каждый человек является личностью лишь тогда, когда он един и неповторим. Бессмертие — прерогатива Бога. А Бог не может быть одним из многих. Пусть даже — одним из немногих. Все эти клоны — так, рабочий материал. Я создал свое продолжение, и это продолжение — Адамат. Он прилетит на Радую и заложит там основы новой, великой цивилизации. А я — должен умереть. И ты — должен умереть. И вся эта долбанная Планета, загаженная, прозябающими на ней, говнюками, должна провалиться в тартарары. Я так решил. И так будет.

Старик посмотрел на свою левую руку. Яхаве-Цебир проследил взгляд, и в его глазах отразился смертельный ужас. Через мгновение правая рука Яхаве-Цебира метнулась к кобуре. Но было поздно. Палец Яхаве уже вдавливал красную кнопку в панель управления. Цепь замкнулась.

Внедрение

…Наверное, я пока пропущу описание полета. Вернусь позже, сейчас не до этого. Что происходило в полете — не так важно. Надо пока зафиксировать самые ключевые моменты, моменты, моменты… Тем более, что я не все помню. Самое главное описать то, как хроноты появились на Радуе, как расселились. Надо успеть, здесь таится тайна тайн. Такая тайна, что человечество вздрогнет, когда узнает. Если, конечно, поверит мне. И если я успею это рассказать до конца… Самочувствие у меня в последние дни неплохое. Я упросил Василия Ивановича снизить дозу лекарств, и он согласился. Подействовало то, что я пожаловался на провалы в памяти. Похоже, его серьезно заинтересовало мое сочинение. Но меня беспокоят дурные предчувствия. Этот старший санитар Олег — у него такие жестокие, равнодушные глаза. Прямо мороз по коже, коже, коже… Не буду об этом. Кому интересны мои личные переживания? Я шизофреник, согласно официальному диагнозу. И этим все сказано. Надо продолжать начатую работу. Это теперь единственный смысл моей жизни…