Белая дорога

Но он только покачал головой и побрел на кухню.

— Что ты обо всем этом думаешь? — спросил Эллиот шепотом.

— Он что-то скрывает, — ответил я. — Но со временем расскажет нам все.

— У нас нет столько времени, — отрывисто бросил Эллиот.

Следуя за ним на кухню, я обратил внимание, как ходят у него под рубашкой мускулы на спине, сгибаются и разгибаются руки. Он обратился к Альберту.

— Вам что-нибудь нужно?

— У наш вше ест.

— Я имею в виду не только продукты. Нужны деньги? Пистолет?

Женщина с грохотом поставила стаканы на стол и погрозила Эллиоту пальцем.

— Не довожи нам беда, — резко сказала она.

— Они думают, что пистолет в доме накличет на них беду, — заметил Эллиот.

— Возможно, они правы. А что они будут делать, если возникнут проблемы?

— С ними живет Сэмюэль, и, я так понимаю, у него нет предубеждения по части оружия. Я оставлю им номера всех телефонов. Если что-нибудь случится, они позвонят кому-нибудь из нас. Просто носи всегда с собой мобильник.

Я поблагодарил их за лимонад, затем проводил Эллиота до дверей.

— Вы меня здесь оставляете?! — закричал Атис. — С этими двумя?!

— Тот мал шик ест не воспитан, — заругалась женщина и погрозила Атису пальцем. — Тот малшик быть наказат за его грехы, за распутство. Если бы та детка жил...

— Да отвяжись ты от меня, — буркнул в отчаяньи Джонс.

— Веди себя хорошо, Атис, — сказал Эллиот. Посмотри телевизор, отоспись. Мистер Паркер завтра займется твоим делом.

Атис взглянул на меня с невероятной мольбой в глазах.

— Черт, — сказал он, — к завтрашнему дню эти двое уже, возможно, сожрут меня.

Выйдя, мы столкнулись с их сыном Сэмюэлем, который как раз возвращался домой. Он был высоким и стройным мужчиной примерно моего возраста или немного моложе, с большими карими глазами. Эллиот представил нас друг другу, и мы обменялись рукопожатием.

— Какие-то проблемы? — спросил Эллиот.

— Никаких. Я припарковался с наружной стороны вашего офиса. Ключи на верху правого заднего колеса. Эллиот поблагодарил его, и он направился к дому.

— Уверен, что он будет в порядке с ними? — спросил я Эллиота.

— Они умны, как и их сын, а народ здесь постоянно стережет их. Как только какие-то незнакомцы попытаются появиться в этом месте, чтобы что-то выведать, им тут же сядут на хвост. Пока парень здесь, если никто об этом не прознает, он будет в безопасности.

Те же самые люди следили за тем, как мы уходили прочь с их улиц, и я подумал, что, возможно, Эллиот был прав. Вероятно, они действительно следят за всеми посторонними лицами, появляющимися на их улицах.

Я просто не был уверен в том, что этого хватит, чтобы уберечь Атиса Джонса от беды.

Мы с Эллиотом обменялись еще парой фраз, прежде чем расстаться. На прощанье он протянул мне газету с заднего сиденья своей машины.

— Поскольку ты так тщательно изучаешь газеты, приходилось тебе когда-либо видеть что-то подобное?

История была отнесена в рубрику «Школа жизни» под заголовком «Благотворительность там, где трагедия». В статье сообщалось, что на следующей неделе Ларузы собираются устраивать благотворительный обед на землях старой усадьбы на западном побережье озера Марион — одной из двух усадеб, которыми владеет их семья. Список приглашенных гостей содержал имена по меньшей мере половины высокопоставленных персон штата.

"Тем временем, — гласила статья, — ко все еще оплакивающему смерть своей любимой дочери Марианны мистеру Ларузу обратился его сын Эрл Ларуз-младший, который, в свою очередь, сказал следующее: «Мы в ответе за тех, кто волей судьбы оказались менее счастливы, чем мы, и даже утрата Марианны не снимает с нас этой ответственности». Благотворительный обед в целях помощи в проведении научных исследований по обнаружению раковых заболеваний будет первым публичным мероприятием семьи Ларуз со дня убийства Марианны, которое произошло 19 числа минувшего месяца".

Я протянул газету обратно Эллиоту.

— Бьюсь об заклад, там обязательно будут судьи, прокуроры, возможно, даже управляющий, — сказал он. — Им просто следует провести судебное разбирательство прямо там, на лужайке, и покончить с этим.

Эллиот сообщил, что у него еще кое-какие дела в офисе, и мы договорились встретиться в ближайшие день-два, чтобы обсудить план дальнейших действий. Я следовал за его машиной почти до самой Чарлстон-стрит, затем немного поотстал и припарковался у отеля. Оказавшись в своем номере, я принял душ, а затем позвонил Рейчел. Она как раз собиралась в Портлендскую библиотеку. Она говорила мне об этом пару дней назад, но я, конечно же, забыл, и вспомнил только сейчас.

— Ты не представляешь, какая интересная история произошла со мной сегодня утром, — пробормотала она, едва я успел раскрыть рот и сказать «привет».

— Открываю я парадную дверь и вижу человека на лестничной площадке. Здорового парня. Очень здорового чернокожего парня.

— Рейчел...

— Ты же сам сказал, что необходимо быть благоразумной. На его майке была надпись: «Клан киллеров», прямо на груди.

— Я...

— И знаешь, что он сказал?

Я ждал.

— Он протянул мне записку от Луиса, в которой сообщалось, что парень этот страдает непереносимостью лактозы. И все на этом! Больше в записке ни о чем не говорилось. Непереносимость лактозы. Больше ничего. Он тоже едет со мной в Портленд. Все, что я смогла сделать, — заставила его сменить майку. Зато теперь его новая майка гласит: «Черная смерть». Я буду всем говорить, что это просто рэп-группа такая. Как ты думаешь, рэп-группа может так называться?

Про себя я подумал, что надпись означает скорее род его деятельности, но озвучить свою мысль не решился. Вместо этого я произнес единственную фразу, которую смог придумать:

— Может, купишь ему немного соевого молока?

Она отсоединилась, даже не попрощавшись.

Несмотря на то, что недавно прошел дождь, на улице все еще было душновато, когда я вышел из отеля в поисках чего-нибудь перекусить. Моя одежда вся пропиталась влагой, прежде чем я миновал несколько домов. Оставив позади здание Музея Федерации, все в лесах, я направился дальше в фешенебельный жилой квартал между Восточным заливом и Митинг-стрит, восхищаясь большими старыми домами, фонарями над их дверями, излучавшими мягкий свет. Было начало одиннадцатого, и туристы уже начали заполнять пивные бары на Восточном побережье. Молодые мужчины и женщины курсировали вверх-вниз по Броуд-стрит, весело и настойчиво, словно соревнуясь, выстукивая дробь каблуками. На радиоволне Фред Дарст, порочный президент звукозаписывающей компании, гордый отец и мультимиллионер, как раз рассказывал подросткам о том, как родители не понимали его поколение. Да уж, нет ничего более грустного, чем тридцатилетний детина в коротких штанишках, восстающий против мамочки и папочки.