Назовите как хотите

Вернулись на блевотину свою.

В залитом неоном полумраке холидей-инновской парковки рыскал Деларм. Рассеянный электрический свет делал огни машин разом потускневшими и размытыми, но он знал, что ищет. Вот машина Стречи, а вот — «родстер» Линкольна Дина. А вот еще машина, еще и еще — на любой из них Клайв и Глория могли вернуться из бристольского аэропорта в свое девонское логово.

Опять, значит, решили его провести. Но он умнее, чем они думали.

Какую бы аферу Клайв ни собирался провернуть с титулом, важны были лишь две вещи: во-первых, тогда, в аэропорту, и Клайв, и миссис Дин признались, что еще никто из претендентов не выплатил полной суммы, а значит, титул достанется тому, кто это сделает первым; а во-вторых, в кармане знаменитого Делармова пальто лежал факс, подтверждавший, что его церковь в Америке готова предоставить ему сто пять тысяч долларов при условии, что они убедятся (то есть при условии, что лично Деларм убедится) в подлинности и достоверности титула.

Также в факсе говорилось, что деньги уже лежат на его счету. Вооруженный этим документом, Деларм может спокойно выписать Клайву чек хоть сейчас, и тем самым дело будет сделано. Конечно, лукавый англичанин вполне может быть там, в отеле, охмуряет кого-нибудь из прочих претендентов, зато у него, у Деларма, деньги уже наготове. И именно он, Деларм, заключит эту сделку. Титул лорда Эском достанется ему.

Как шторм, влетел Деларм в вестибюль отеля. Он должен быть настороже. Он должен убедиться, что на сей раз передача титула будет окончательной и неоспоримой.

Стречи, одинокая и забытая в темном чулане, вдруг почуяла запах уксуса и рыбы с картошкой. Она слышала голоса двух мужчин, но не смогла разобрать ни слова. Единственное, что было отчетливым, — этот запах, от которого текли слюнки. Она сглотнула. Только теперь Стречи поняла, как она голодна, — когда сквозь щель в двери проник сюда запах жирной пищи и насытил спертый полумрак ее темницы. Он окутал ее и принялся мучить, точно назойливая муха на жаркой постели.

Внезапно послышались шаги: кто-то поднимался по лестнице. У самой двери шаги стихли. Послышался скрежет — точно кто-то открывал ключом проржавевший замок, — и дверь со скрипом отворилась. В комнату ворвалась волна света, нахлынула на нее и ослепила. Когда она отвернулась, чтобы закрыться от света, она почувствовала себя принцессой, заточенной в башне. Они светили фонариками прямо ей в лицо. Один из них что-то сказал.

— Что? — переспросила Стречи.

— Ты не передумала? — Это ди Стефано. — Где Клайв?

— Я же говорила — я не знаю.

Проклятый свет. Головы не поднимешь.

— Это мы слышали два часа назад. Ты все еще не образумилась?

— Вы не могли бы убрать этот свет?

— Мне нравится наблюдать за тобой, Стречи. За ходом твоих мыслей — понимаешь, о чем я?

Немигающий свет — точно прожектор. Она ответила:

— Он бросил нас обоих.

— Ты попусту теряешь время, пытаясь защитить его. Он сбежал с женой Линкольна — тебе это известно. А тебя оставил по уши в дерьме.

Она пожала плечами.

Он сказал:

— Ну что ж, я ведь могу оставить тебя здесь, пока не найду Клайва. А пока ты торчишь в этой вонючей комнате, твой приятель трахает эту блондинку. Что ты об этом думаешь?

— Он — не мой приятель.

— Ну, теперь-то нет, конечно.

Она постепенно привыкла к свету, но все еще не могла смотреть на него. Он так и оставался голосом из темноты. Внезапно тон его изменился:

— Ты должна помочь мне, Стречи.

— Запертая в этой комнате?

Он усмехнулся:

— Ты можешь выйти отсюда в любое время. Только скажи.

Она снова пожала плечами, и Фрэнки буркнул:

— Ну ладно.

Он не спешил опускать фонарь. Паттерсон рыгнул. Фрэнки огрызнулся:

— Ты не мог бы..?

— Простите. После рыбы у меня вечно отрыжка.

— Эй, Стречи, — проголодалась?

— Есть немного.

— Если так и будешь молчать — станешь еще голоднее.

Они оставили ее и спустились на берег протока. В темноте не было видно, насколько он глубокий. По воде шла легкая рябь — на ней играли лунные блики, и поток неожиданно громко журчал по гладким камушкам. Ночной воздух веял прохладой и пахнул листвой. Паттерсон закурил.

Фрэнки тихо спросил его:

— Ну, какие будут предложения?

— Предложения? Я делаю, что говорят.

Фрэнки коротко взглянул на него и покачал головой:

— Может, она знает, где он, а может, и нет. Но она — все, что у нас пока есть.

— Есть еще Линкольн. Наверное, его супруга уже звонила ему.

— Ага. С телефона в спальне.

— Представляю себе, — усмехнулся Паттерсон. — Она — в постели.

— Тебе только и остается, что представлять.

Паттерсон все еще усмехался:

— Ну, может же парень помечтать? Ничего баба, правда?

— Забудь про миссис Дин. Я говорю о нашей.

— Которая заперта наверху? — Паттерсон опять улыбался.

— У тебя в сигарете что — гашиш? Я имею в виду Стречи.

— Тоже баба что надо.

Фрэнки выдохнул:

— Я имею в виду — как думаешь, она знает, что происходит?

— Держу пари, что да. И еще много всего интересного.

— Боже мой, — процедил сквозь зубы Фрэнки. — И зачем только я приперся в эту проклятую страну? О да — ведь думаю здесь я? У нас два варианта — либо сидеть здесь и караулить Стречи, либо вернуться в отель и порасспросить Линкольна.

— В отеле намного удобнее.

— Так вот ты что советуешь — оставить Стречи в этом чулане на всю ночь? Вряд ли это разумное решение. Оставь ее одну на несколько часов — и мало ли что может случиться? Может, я один съезжу в отель, а ты останешься здесь и присмотришь за Стречи?

Паттерсон резво выбросил окурок:

— О да, я уж за ней присмотрю…

— Прекрати, а?

Паттерсон пожал плечами:

— Просто подумал, что мы могли бы что-то с этого поиметь. Да вы и сами, наверное, думали об этом. — Он многозначительно покосился на Фрэнки. — Ночь будет долгой, места здесь безлюдные. Да что там, мы ведь уже убили тут одного.

Паттерсон бросил взгляд за деревья, туда, где была неприметная могила тощего.

— Он был бродяга, — пробормотал Фрэнки. — О нем никто и не вспомнит.

— А она кто? В смысле, если она исчезнет, — кто удивится?

— Достаточно.

Паттерсон задрал голову и уставился на звезды. Он был выше и крупнее Фрэнки.

— Вы же сами спросили моего совета. А вы как думаете? Либо мы будем сидеть тут и ждать, пока расколется Стречи, или поднажмем на нее, и она расколется этой ночью? Вообще-то вы здесь босс, мистер ди Стефано, но лично я полагаю, что чем дольше мы будем тут торчать, тем дальше уедет Клайв.

Фрэнки пробурчал из темноты:

— Пошли.

Его трудно было не узнать: при безжалостном освещении вестибюля отеля стоял Деларм, огромный и темный, — точно Иоанн Креститель в раскаленной пустыне; но преподобная Тина в прямом смысле зашла слишком далеко, прежде чем его заметить. Он тотчас же устремил на нее взгляд — взгляд коршуна на добычу. То, что она появилась из бара отеля, явно говорило не в ее пользу. И выражение ее лица. Не говоря уже о том, как оно застыло при виде бородача.

Впрочем, что ей теперь до него, подумала она. Когда миссис Ниббетт позвонила ей домой, поначалу она не позволила себе поверить до конца, но теперь-то, когда она встретилась со всем семейством Ниббетт и присными в баре «Холидей Инн», она позволила резонным доводам убедить себя, что титул останется за Ниббеттами. Возможно, одной миссис Ниббетт она бы и не поверила, но там были торжественный Уолтер, не говоря уж о Мертл, Конраде и Джули с Хантером, и постоянные «еще капельку» искрящегося шампанского — такое убедило бы и самого закоренелого циника. А уж эскомского приходского священника тем более, ибо преподобная мисс Гам отнюдь не была циником. Тем паче что она сама искренне хотела этому верить. Узнать, что ее приход благословлен чудесными Ниббеттами, а не грозным Делармом, было поистине блаженством.