Цвет страха

Потом раздались звонкие удары — не будь директор ОВБ уверен в обратном, он был бы готов поклясться, что они доносятся из-за стальной двери. Однако дверь звуконепроницаема, к тому же другого входа в сейф не существовало, а замок был крепко заперт.

Наконец шум стих, и на пороге кабинета появился американец. Стряхнув с рук пыль и штукатурку, он разжал правый кулак и, растерянно моргая, показал присутствующим ладонь.

— Там нет никакого спутника, зато я нашел вот это, — сказал он.

Реми Ренар не смог сдержаться и изумленно открыл рот.

На ладони американца лежал гиперцветовой глаз.

— Невероятно, — выдохнул директор ОВБ.

—Се ля ви, — отозвался американец.

— Сейчас мы уйдем, — холодным тоном заявил старый азиат. — Я оставляю тебе жизнь и строгое жизненно важное предупреждение.

— Интересно, какое? — брякнул Ренар.

— Знай, несчастный, орлиный трон Америки находится под защитой мастера Синанджу, и любое дальнейшее усугубление ситуации вызовет немедленный и жестокий отпор.

Реми Ренар был не из пугливых, но слова корейца заставили его похолодеть, и он осознал всю серьезность происходящего.

Ренар готов был жизнь отдать за Францию, но терять Францию не хотел.

Именно в этом и состоял смысл предостережения, дух которого еще долго продолжал витать в пыльном воздухе после того, как мастер Синанджу в сопровождении своей свиты покинул кабинет.

Не услышав ни выстрелов, ни звуков борьбы, Реми Ренар наконец вытащил ногу из лужи собственной мочи.

Он бросился к телефону и позвонил Президенту Франции. Тут уж не до охраны культуры! На карту поставлено само существование государства. В такой войне министр культуры был лишним.

Глава 29

Выйдя из здания штаб-квартиры ОВБ, Доминик Парилло заявила:

— Вам не выбраться из Франции!

— Не говорите так, — с притворным испугом сказал Римо. — Мне еще нужно найти отца, которого я никогда не видел.

— Я серьезно. Вас убьют.

— По-моему, он стоял здесь, — пробормотал Римо, оглядываясь в поисках такси. Не найдя машины, он повернулся к француженке: — Где вы оставили свой автомобиль?

— Не скажу. Ни за чьто.

— Вот как?

— Ни за чьто!

И в то же мгновение к Доминик метнулась рука и стиснула ногтями мочку уха.

Парилло вскрикнула. Ей казалось, она завизжала так, что ее услышала добрая половина Парижа. Но переводя дыхание, она внезапно поняла, что из ее уст не вылетело и звука. Осознав это, Доминик неистово закивала головой, надеясь освободиться от непонятной силы, причинившей ей такую ужасную боль.

— По-моему, она передумала, папочка, — обратился Римо к невидимому источнику этой непонятной силы.

Боль исчезла.

Доминик схватилась за набухшую пульсирующую мочку и обернулась, успев мельком заметить длинные ногти мастера Синанджу, прятавшего руки в рукава черного кимоно. Женщина тут же все поняла.

— Теперь вы знаете, почем фунт лиха! — съязвил Род Читвуд.

— Я поставиль машину в гаражь, — покорно произнесла женщина.

Компания двинулась за ней следом и остановилась у ворот гаража. Они были заперты, но между створками оставалась щель шириной около фута, через которую вполне мог протиснуться худой человек.

— Ждите здесь, — распорядился Римо и повел женщину в гараж.

Не прошло и минуты, как ворота откатились в стороны, и из гаража выехал небесно-голубой «ситроен». Дверцы распахнулись, и Род с Чиуном забрались в салон.

— Доминик согласилась отвезти нас в аэропорт, — сообщил Римо.

— Я не имела выбора, — недовольным голосом отозвалась женщина.

— Мы всегда так или иначе добиваемся согласия, — заметил Римо.

— Нам не добраться до аэропорта, — сказала Доминик, выехав на дорогу с оживленным движением. Она на мгновение убрала ногу с педали газа и нажала потайную кнопку в полу — встроенные микрофоны тотчас начали транслировать разговор в ОВБ. — Нас остановят.

— Вряд ли, — беззаботно отозвался Римо.

— Аэропорт окружен танками и другой машинами. И еще солдаты.

— Что ж, нам не впервой, — отмахнулся Римо, разглядывая рабочих, которые снимали со стены табличку «улица Эдгара По» и вешали на ее место указатель «рю де Озейль».

В ту же секунду раздался вой французских полицейских машин. Казалось, они окружили «ситроен» со всех сторон.

— Вуаля! — торжествующе воскликнула Доминик. — Что я вам говориль? Теперь вам конец!

Римо дернул руль влево, и машина свернула в переулок, поперек которого висел «кирпич».

— Идиот! Этот знак запрещаль движение!

— Откуда мне знать? Я не говорю по-французски.

— Это не французский, а международный знак! Все знают.

— Все, кроме меня, — откликнулся Римо и нажал клаксон. Встречные машины торопливо уступали «ситроену» дорогу.

Наконец автомобиль выскочил на шумную улицу и оказался в окружении целого роя бело-красных полицейских машин, яростно сверкавших проблесковыми маячками.

— Ловушка! — завопил Род Читвуд.

Римо нажал на тормоз, рванул рулевое колесо вправо, влево, потом опять вправо. Автомобиль послушно совершил невероятный маневр, развернувшись на месте.

Когда пассажиры пришли в себя, машина уже неслась в противоположном направлении.

Навстречу мчалась длинная кавалькада полицейских «рено».

— Держитесь крепче, — предупредил Римо и приготовился сделать еще один разворот, чтобы заставить колонны преследователей столкнуться друг с другом.

Внезапно встречные машины свернули с бульвара и исчезли из виду.

— Это еще что за фокусы? — промолвил Римо. Видневшиеся в зеркальце заднего обзора автомобили свернули на ту же дорогу, обозначенную табличкой «А4».

— Куда ведет эта дорога? — спросил Римо.

— В восточный пригороды, — лукаво произнесла Доминик.

— То есть в сторону «Евро-Бисли»?

— Да.

Над самой дорогой пронеслась стая военных вертолетов, также направлявшихся на восток.

— Там что-то случилось. Что-то важное, — сказал Римо и включил радио.

Приемник возбужденно затрещал по-французски. По крайней мере на музыкальную передачу не похоже.

— О чем речь? — спросил Римо.

Сзади послышался голос Чиуна:

— Говорят, что парк «Евро-Бисли» подвергся нападению реакционеров.

— Каких еще реакционеров?

— Американских. Тех самых, которые развязали гражданскую войну.

— Ты хотел сказать, ренактеров?

— Может быть.

— Какого черта американским ренактерам делать в «Евро-Бисли»?! — воскликнул Римо.

Попутчики не в состоянии были удовлетворить его любопытство, поэтому он у телефона-автомата выскочил из машины и позвонил в Америку.

— Смитти? Это Римо. Мы захватили парня из компании Бисли, но здесь творится что-то непонятное!

— До нас дошли первые сведения о том, что войска, державшие карантин в «Евро-Бисли», сломлены людьми в мундирах Второй французской империи. У вас есть что добавить?

— Слово «ренактеры» вам ни о чем не говорит?

— Что?!

— Так сообщило французское радио.

— Тогда все сходится, — мрачным тоном отозвался Смит.

— Что сходится?

— Счета за перевозку сотрудников «Бисли корпорейшн». Они вторглись во Францию через Чуннель.

— Зачем? У Бисли и так есть парк в Европе!

— Мне доложили, что французские подразделения отступили под натиском яркого окрашенного света.

— Прежде чем уходить из парка, мы разбили пульт.

— Я! Я разбил! — донесся из машины голос Чиуна.

— Судя по всему, ренактеры привезли аппаратуру с собой, — быстро произнес Смит. — Римо, все это зашло слишком далеко. Я ничуть не сомневаюсь в том, что ренактерскими батальонами управляют люди Бисли. То, что они творят, иначе как войной не назовешь.

— Но ведь это война между Францией и Бисли, так?

— Полагаю, в данном случае проводить различия бессмысленно. В глазах большей части мира корпорация Бисли — это и есть Америка.

— Каждый раз, когда этот болван Бисли затевает очередное предприятие, оно непременно кончается войной, — с горечью заметил Римо.